Арсен Ревазов - Одиночество-12
– По нашем данным, тайны принадлежали жрецам. Хотя то, что священным животным хатов стала двухгловая змея, символ власти фараона, может говорить об осмысленности и вашей точки зрения.
– Змея-альбинос?
– Почему альбинос?!
– Мне друзья рассказывали, что в Израиле в одном месте по дороге из Тель-Авива в Эйлат живет двухголовая змея-альбинос.
Прокуратор нахмурился, а отец Джозеф записал адрес места. Я решил задать, наконец, вопрос, который так мучил меня все это время:
– Зачем хатам публиковать кодовые слова «Калипсол», «Дейр-Эль-Бахри», «Одиночество»? И что означает число 222 461 215?
– Ответить про число, нам наверное, проще. Мы в течение последних пятнадцати лет анализировали его на лучших компьютерах, и теперь можем сказать – у нас нет никого понятия. Про коды – сложнее. Судя по всему, это слова-заклинания или их обрывки. Из области того, что в средние века называлось колдовством, и в излишней жесткости, при уничтожении которого, нас сегодня так обвиняют. У нас есть серьезные основания считать, что большинство так называемых колдунов и ведьм были непосредственно связаны с хатами. Возможно, через публикацию этих кодов хаты пытаются как-то воздействовать на общество. Хотя мы не знаем как именно.
– Как хаты организованны? Сколько у них степеней посвящения.
– Как минимум – три. Но возможно – больше. Предводитель Братства носит титул Джессер Джессеру. Святейший из святых. Где он находится – мы не знаем. Не исключено, что в России.
Я вспомнил анекдот про Святого Духа и Россию,[28] но на как ни в чем не бывало поднял голову и удивленно нахмурил брови. Прокуратор словно не заметив этого спокойно объяснил.
– Легкий путь к власти. Много свободных денег. Коррумированные правохранительные органы. Много ядерного оружия. Его светское имя нам, разумеется, неизвестно. Хаты скопировали нашу схему иерархии по географическому принципу – от Папы через кардиналов, арихиепископов и епископов к простым священникам. Впрочем, – он усмехнулся, – любая международная коропорация скопировала нашу схему организации.
Я подумал, что Антону покажется интересным, что он собирается работать в организации, устроенной по образу и подобию Римской католической церкви.
– Есть ли у вас какие-то данные о связи хатов с одним индейским племенем, живущим в верховьях Амазонки, с шуарами? Их еще называют охотниками за черепами. Они делают такие сувениры – уменьшенные головы.
Матвей, долгое время сидевший молча и внимательно поглядывавший на ватиканцев неожиданно вошел в разговор. Ватиканцы переглянулись. Прокуратор пожал плечами. Ответить решил отец Джозеф. Он говорил медленне и осторожней обычного.
– У нас нет данных о прямой связи между хатами и шуарами. Хотя мы знаем про некоторые обряды шуаров. Сейчас, как минимум, две наших миссии находятся там. В районе реки Упанга, на востоке Эквадора. Какую вы видите связь с хатами?
– Это же элементарно, джентльмены! Дедукция. У шуаров есть яд, не оставляющий следов в организме, есть растительный аналог калипсола. Корень мандрагоры. И они тоже отрезают головы. Потом они их высушивают и пропорционально уменьшают. Причем никто знает, как им это удается.
Ватиканцы значительно переглянулись. Отец Джозеф вопросительно посмотрел на Прокуратора. Тот чуть заметно кивнул.
– Это так. Вы немного ошиблись в названии. Шуаров называют не охотниками за черепами, а охотниками за головами. В отрезанной и высушенной голове, тсантсе, уже нет черепа. Шуары отрезают голову, делают тонкий надрез на коже, острожно ее снимают, зашивают надрез, зашивают губы, потом обрабатывают кожу в дубящем растворе, а затем набивают ее нагретыми маленькими камнями. Затем коптят в течение нескольких недель. Голова уменьшается.
– Вы неплохо знаете шуарские обычаи, – искренне удивился Матвей, хороня репутацию крутого переговорщика. – Я был уверен, что секрет уменьшения головы – нераскрытая тайна.
– Мы находимся в кабинете префекта Священной конгрегации по делам учения о вере. – Прокуратор наклонил голову в сторону белой тени, о существовании которой я уже успел забыть. – Все суеверия и ритуалы, которые с ними связаны, находятся в сфере наших непосредственных интересов.
Тут белая тень, резко развернулась к нам лицом, немного взвив сутану, и подошла, встав прямо за Прокуратором. На ее груди сиял золотой наперстный крест. Лицо у нее оказалось длинным, даже вытянутым. Лоб высокий, в красных крапинках. Глаза – рыбьи.
– У меня есть несколько вопросов к этим джентельменам.
Великий Инквизитор, он же префект Священной конгрегации по вопросам веры, он же выскочка Вышинский говорил тихим немного шепелявящим голосом с польским акцентом.
– Мне кажется, – он довольно сердито оглядел всех присутствующих, – что теперь наша очередь спрашивать. Как в старые времена. Хотя мы больше никого не сжигаем.
Я понял, что это шутка, хотя голос у него был совершенно серьезный и никто не улыбнулся. Мы покорно кивнули.
– Зачем вы вообще ввязались в это дело?
– Умер наш друг. Потом его жена.
– По-моему, такими вещами должна заниматься полиция, а не друзья.
– Но русская полиция, то есть милиция не смогла бы ничего сделать…
– А как вы можете доказать, что вы сами не связаны с хатами?
Он обвел внимательным взглядом всех присутствующих в комнате, и я вздрогнул. Вот ведь казуистика во плоти! Вот она – говорящая фамилия. И молчание спустилось на нас, как по команде. При этом мы замолчали, как минимум, на минуту. Минута молчания – это очень много. Особенно, когда никого не хоронят.
Мне особенно не понравилось, что после слов Вышинского все перестали смотреть друг на друга. Я понял, что ситуация уже в третий раз за два дня выходит из под контроля и начал поминать нехорошим словом Антона с его Демой. Хотя с другой стороны, Дема же нас предупреждал…
– Мы связаны с хатами, – неожиданно подал голос Матвей. Мы получили от них PR-заказ. Они убили наших друзей. И связали себя с нами.
Вышинский, не дослушав ответа до конца, заговорил на латыни. Прокуратор и Джозеф его слушали. Прокуратор – устало. Джозеф – внимательно. Речь его длилась несколько минут. Я, естественно, не понял ни слова. Потом он резко отвернулся от нас, произнес: «In Nomine Domini», – и отошел к своему окну.
Мне показалось, что угроза миновала и встреча подходит к концу.
– Можем ли мы рассчитывать на сотрудничество с вами при дальнейшем расследования?
– Нет.
Вот такое обрывистое, военное «нет».
– Но…
Прокуратор перестал быть добродушным средневековым священником. Глаза его стали желтыми и жесткими. Хриплый голос звучал как команда.
– Не лезьте в это дело. Оно – большое и грязное. Вашего друга и его жену – не воскресить. Души их, да упокоятся на небесах. А ваш земной путь еще не кончен. И не надо сокращать его лишними знаниями. Как говорит Екклезиаст: in multa sapientia multa sit indignatio et qui addit scientiam addat et laborem. По-английски: во многой мудрости много печали; и кто умножает познания – умножает скорбь. Вы женаты? – он обратился ко мне, неожиданно снова возвращаясь к образу доброго пастыря.
– Нет, – растерянно сказал я.
– Плохо. А вы? – он требовательно посмотрел на Матвея.
– Тоже нет.
– Также плохо. Все равно, поберегите свою жизнь. Женитесь, родите детей и не лезьте к хатам.
Отец Джозеф поднялся, указав на завершение аудиенции.
– Можно последний вопрос?
– Разумеется.
(Мне показалось, он сейчас добавит «…сын мой».)
– Копты сказали, что вы спрашивали их о чем-то несколько сот лет назад. Это тоже как-то касалось хатов.
– Да. Почти восемьсот лет назад в одном из наших монастырей на севере Италии случилась очень неприятная история, связанная с хатами. К сожалению, копты тогда не помогли нам. Мы могли бы остановить эту заразу еще в 13-ом веке. У нас тогда было больше силы. Гораздо больше. Но вот вам еще раз мой совет, – теперь это, действительно, звучало как совет, а не как приказ, – оставьте это дело. Не лезьте в него. Предоставьте это организациям значительно более серьезным. Хотя и у них, как видите, не все получается.
– А как же история о Давиде и Голиафе? – решил подшутить я.
– Это было другое время, другая страна и другой народ.
Он сделал паузу, и прикрыл на мгновенье глаза, как будто пытался что-то вспомнить.
– Возможно, вам больше подходит история про Иосифа и его братьев.
– Но у меня нет братьев!
– Все равно. Прочтите еще раз Бытие, главы с 37 по 50. Желаю удачи!
Мы поклонились и вышли. Белый кардинал даже не оглянулся. Отец Джозеф проводил нас до главного входа. Матвей сказал, что хотел бы получить средневековые материалы о коптах.
Отец Джозеф колебался, но Матвей твердо, даже с моей точки зрения, агрессивно напомнил ему про договоренность в кафе.
– Хорошо. Я пришлю вам документ, о котором говорил Креспо. Но мне кажется, что он утратил актуальность несколько сот лет назад. Это скорее литературный памятник. Детективная готическая новелла.
