Тесс Герритсен - Ученик
— Зачем?
— Трудно сказать. Для водонепроницаемости? Для усиления прочности на разрыв? В любом случае это дорогостоящий процесс. Думаю, ткань изготавливалась для специфических целей. Но вот для каких — ума не приложу.
Риццоли откинулась на спинку стула.
— Найди мы эту ткань, — произнесла она, — и преступник окажется в наших руках.
— Да. В отличие от заурядного коврового покрытия эта ткань уникальна.
* * *Украшенные монограммой полотенца были выложены на кофейном столике, так чтобы все гости могли полюбоваться затейливыми вензелями АР — Анжела Риццоли. Джейн выбрала персиковый — любимый цвет матери и заплатила дополнительную цену за шикарную подарочную упаковку с лентами абрикосового цвета и шелковыми бутонами. Подарок доставили почтой «Федерал Экспресс», поскольку красно-бело-голубые грузовики этой службы в сознании матери прочно ассоциировались с сюрпризами и счастливыми событиями.
А пятьдесят девятый день рождения Анжелы Риццоли вполне можно было отнести к событиям счастливым. В семействе Риццоли к дням рождения всегда относились трепетно. Каждый декабрь Анжела покупала календарь на следующий год и в первую очередь отмечала на нем эти памятные дни. Забыть о чьем-то дне рождения считалось серьезной провинностью. А уж забыть о дне рождения мамы было равносильно непростительному греху, и Джейн свято чтила семейную традицию. Именно она покупала мороженое и украшала дом, рассылала приглашения многочисленным соседям, которые сейчас собрались в гостиной у Риццоли. Она резала торт и подавала его гостям на бумажных тарелках. Она покорно исполняла свои обязанности, но в этом году вечеринка явно не удалась. И все из-за Фрэнки.
— Что-то случилось, — сказала Анжела. Она сидела на диване в окружении мужа и младшего сына Майкла и безрадостно смотрела на подарки, выставленные на кофейном столике — такого количества пены для ванн и талька ей явно должно было хватить на следующее десятилетие. — Может быть, он заболел. Или с ним что-то случилось, а мне никто не позвонил.
— Ма, с Фрэнки все в порядке, — уверяла ее Джейн.
— Да, — поддержал сестру Майкл. — Может, его послали... как это называется? Когда они играют в войну?
— Маневры, — подсказала Джейн.
— Да, на какие-нибудь маневры. Или даже за границу. Может, там даже телефона нет, чтобы позвонить.
— Он же обычный сержант, Майкл, а не Рэмбо.
— Даже Рэмбо посылает матери поздравительную открытку, — проворчал Фрэнк-старший.
Воспользовавшись паузой, гости дружно принялись за торт и в течение последующих минут сосредоточенно жевали.
Грейси Камински, ближайшая соседка Риццоли, отважилась первой нарушить молчание.
— Торт так хорош, Анжела! Кто его испек?
— Я сама, — сказала Анжела. — Представляешь, самой печь торт на собственный день рождения. Но в этой семье именно так и происходит.
Джейн вспыхнула как от пощечины. Во всем был виноват Фрэнки. Именно из-за него так злилась Анжела, но Джейн, как всегда, приняла удар на себя.
— Я же предлагала привезти торт, ма, — спокойно произнесла она.
Анжела пожала плечами.
— Ну да, из булочной.
— У меня не было времени печь самой.
Это была правда, но говорить ее не следовало. Джейн слишком поздно осознала свою ошибку. Она увидела, как вжался в диван Майкл, как покраснел отец.
— Не было времени, — повторила Анжела.
Джейн вымученно рассмеялась.
— Впрочем, мои торты все равно есть невозможно.
— Не было времени, — снова сказала Анжела.
— Ма, хочешь мороженого? Как насчет...
— Раз уж ты так занята, мне, наверное, следует пасть на колени и благодарить тебя за то, что ты вообще соизволила приехать на день рождения родной матери.
Дочь ничего не ответила, лишь стояла перед матерью, красная как рак, с трудом сдерживая слезы. Гости вновь принялись уписывать торт, не смея даже коситься друг на друга.
Зазвонил телефон. Все застыли.
Наконец Фрэнк-старший ответил на звонок. Он произнес:
— Твоя мать рядом, — и передал трубку Анжеле.
Господи, Фрэнки, почему ты так опоздал со своим звонком? С видимым облегчением, Джейн принялась собирать со стола грязную посуду.
— Какой подарок? — произнесла мать. — Я ничего не получила.
Джейн поморщилась. О нет, Фрэнки, не пытайся повесить на меня всех собак.
И уже через мгновение голос матери приобрел волшебное звучание:
— О, Фрэнки, я понимаю, дорогой. Да. Военные моряки так много работают.
Покачав головой, Джейн направилась на кухню, когда ее остановил окрик матери:
— Он хочет поговорить с тобой!
— С кем? Со мной?
— Так он говорит.
Джейн взяла трубку.
— Привет, Фрэнки.
Брат огрызнулся в ответ:
— Какого черта, Джейн?
— Прости, не поняла.
— Ты знаешь, о чем я.
Она тут же вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
— Я попросил тебя об одной-единственной услуге, — сказал он.
— Ты о подарке?
— Я звоню поздравить с днем рождения, а она рявкает на меня.
— Этого следовало ожидать.
— Ты, наверное, руки потираешь от удовольствия! Подставила меня.
— Ты сам себя подставил. И, похоже, опять пытаешься увильнуть.
— Тебя это так злит?
— Мне все равно, Фрэнки. Это ваши с мамой дела.
— Да, но ты все время там шныряешь. Так и хочешь выставить меня полным идиотом. Не могла приписать мое имя, когда отсылала этот чертов подарок?
— Мой подарок к тому времени уже был доставлен.
— И я так понимаю, было очень сложно купить что-нибудь от меня?
— Да, сложно. Я так и буду тебе подтирать одно место? Не забывай, что я работаю по восемнадцать часов.
— О, да. Постоянно только это и слышу: бедная малышка так тяжело работает, что и поспать-то некогда.
— Кстати, ты со мной так и не рассчитался за последний подарок.
— Ну вот еще, придумала. Я тебе все вернул.
— Нет, не вернул. — И меня коробит, когда мама лишний раз напоминает: «Та чудесная лампа, которую подарил мне Фрэнки».
— Так, выходит, все дело в деньгах, я правильно понял?
У нее на поясе заверещал пейджер. Она посмотрела на номер абонента.
— Мне плевать на деньги. Просто противно, как ты ко всему относишься. Ни черта не делаешь, а все лавры достаются тебе.
— Тебе опять хочется повоспитывать меня?
— Я вешаю трубку, Фрэнки.
— Передай ее матери.
— Сначала я должна ответить на звонок с пейджера. Перезвони через минуту.
— Какого черта? Я не собираюсь оплачивать еще один междугородный...
Она разъединила связь. Выждала минуту, чтобы успокоиться, а потом набрала телефонный номер, высветившийся на экране пейджера.
Ответил Даррен Кроу.
Она была не в настроении беседовать с еще одним не вызывавшим симпатии мужчиной, а потому довольно резко бросила в трубку:
— Это Риццоли. Мне звонили.
— Боже, что это мы не в духе?
— Докладывайте.
— Мы на Бикон-Хилл, здесь десять-пятьдесят четыре. Слипер и я прибыли сюда примерно полчаса назад.
Из гостиной донесся хохот, и она покосилась на дверь. Сразу же подумала о той сцене, которую предстоит пережить, когда она объявит о том, что покидает вечеринку по случаю дня рождения матери.
— Вы наверняка захотите взглянуть, — сказал Кроу.
— Почему?
— Сами увидите, когда приедете.
10
Уже на крыльце Риццоли уловила запах смерти, которым тянуло из открытой двери, и остановилась. Ей совсем не хотелось переступать порог этого дома, где ее ожидало зрелище совсем не из приятных. Она бы предпочла задержаться на минутку-другую, настроиться на предстоящее испытание, но Даррен Кроу, открывший дверь, выжидающе смотрел на нее, так что ей ничего не оставалось, как надеть перчатки и бахилы и приступить к работе.
— Фрост здесь? — спросила она, нервно расправляя перчатки.
— Приехал минут двадцать назад. Он в доме.
— Я бы приехала раньше, но была в Ревере.
— А что там, в Ревере?
— День рождения у моей матери.
Он рассмеялся:
— Судя по вашему голосу, время вы там провели просто здорово.
— И не говорите. — Она уже переобулась, и теперь выглядела вполне по-деловому. Мужчины вроде Кроу уважали только силу, и именно ее она старалась демонстрировать. С той самой минуты, как она появилась здесь, он наблюдал за ней, следил за ее реакцией, словно ждал момента, когда она оступится, даст слабину, зная, что рано или поздно это случится.
Он закрыл за ней входную дверь, и, отрезанная от свежего воздуха, она вдруг ощутила приступ клаустрофобии. Запах смерти становился все сильнее, он наполнял ее легкие ядом. Решительной походкой она двинулась в холл, где от ее внимания не ускользнули ни потолки высотой футов в двенадцать, ни антикварные напольные часы — правда, не тикающие. Для нее квартал Бикон-Хилл всегда был пределом мечтаний; сюда она обязательно переселилась бы, случись ей выиграть в лотерею или, что еще более невероятно, выйти замуж. И именно таким, как этот, мог бы быть ее дом. Впрочем, в сознании тут же промелькнули картинки с места происшествия в доме Йигеров. Там тоже был изысканный особняк в изысканном районе. Только в воздухе витал запах бойни.
