Питер Джеймс - Убийственно жив
– Мистер Райт, я должен узнать, звонил ли куда-то отсюда наш гость, мистер Стивен Браун, и не звонил ли ему сюда кто-нибудь.
– Без проблем… Только надо спуститься ко мне в кабинет.
Через десять минут Грейс и Брэнсон сидели в вестибюле отеля с Линдой Бакли.
– Хорошо, – начал Грейс. – Брайану Бишопу звонили в пять двадцать. – Он взглянул на свои часы. – Приблизительно два с половиной часа назад. Кто звонил, неизвестно. Сам он по гостиничному телефону ни с кем не связывался. Может быть, по мобильнику, но это можно будет узнать только по данным телефонной компании, которые, судя по нашему прошлому опыту, поступят в лучшем случае в понедельник. Смылся с вещами, вероятно по пожарной лестнице, не желая попасться вам на глаза. Зачем и почему?
– Ни в чем не повинный человек так не делает, – заметил Гленн Брэнсон.
Грейс едва кивнул в ответ на вполне очевидное замечание.
– У него с собой сумка и кейс. Пошел пешком или сел в такси?
– Смотря куда направлялся, – ответил Брэнсон.
Грейс бросил на него такой взгляд, какой обычно приберегал для слабоумных:
– Так куда ж он направился, Гленн?
– Домой? – с готовностью подсказала Линда Бакли.
– Линда, свяжитесь, пожалуйста, с местными таксистскими конторами. Все обзвоните. Спросите, не подсаживал ли кто мужчину, отвечающего описанию Бишопа, неподалеку от этого отеля около семнадцати двадцати-семнадцати тридцати. Узнайте, не вызывал ли кто такси сюда. Гленн, опроси персонал. Не видел ли кто-то, как Бишоп садится в такси.
Потом он позвонил Нику Николлу.
– Чем ты занят?
Судя по голосу, молодой констебль явно был не в себе.
– Э-э-э… меняю сыну пеленки…
Потрясающе, черт побери! – подумал, но не сказал Грейс.
– Не хочется отрывать тебя от домашних дел…
– Уверяю вас, Рой, оторвусь с большой радостью!
– Смотри, чтоб жена не услышала, – посоветовал Грейс. – Мне надо, чтобы ты поехал на Брайтонский вокзал. От нас снова ушел Брайан Бишоп. Просмотри там записи с камер наблюдения, не засекли ли его в вестибюле или на платформах.
– Бегу!
Похоже, Ник Николл существенно меньше обрадовался бы лотерейному выигрышу.
Через десять минут перепуганный до потери сознания Рой Грейс сидел, пристегнутый ремнем, на пассажирском сиденье полицейского «форда-мондео» без опознавательных знаков.
Недавно провалившись на экзаменах на полицейских курсах скоростного вождения, что дало б ему право участвовать в погонях, Гленн готовился к пересдаче. И хотя голова его была полна мудрых слов, услышанных от инструктора, Грейс сомневался, что они проникли в его мозги. Когда стрелка спидометра дошла до отметки сто миль в час поблизости от поворота к гольф-клубу Северного Брайтона, он сокрушенно подумал: «Что я наделал, снова сев в машину с маньяком? Измотанным, терзаемым похмельем и глубокой депрессией сумасшедшим, лишившимся семейной жизни и склонным к самоубийству?..»
О ветровое стекло кровавыми снежинками расплющивались мошки. Встречные автомобили, каждый из которых, по твердому убеждению Грейса, должен был их смести, превратив в огненном взрыве в груду искореженного железа и человеческой плоти, каким-то чудом проносились мимо. Живая изгородь по обеим сторонам дороги раскручивалась непрерывной лентой со скоростью света. Смутно, самым краешком глаза Грейс различал людей, махавших клюшками для гольфа.
Наконец, вопреки законам физики, которые он знал и понимал, «форд-мондео» все-таки прибыл на стоянку в Северном Брайтоне целым и невредимым.
Среди машин по-прежнему стоял темно-красный «бентли» Брайана Бишопа.
Грейс выбрался из полицейского автомобиля, вонявшего горелым маслом и гудевшего, как плохо настроенное пианино, и позвонил по мобильнику инспектору Уильяму Уорнеру в аэропорт Гатуик.
Билл Уорнер ответил после второго гудка и сообщил, что на ночь уходит домой, но немедленно предупредит все службы, чтобы искали в аэропорту Брайана Бишопа.
Потом Грейс позвонил в полицейский участок Истборна, патрулировавший Бичи-Хэд, подозревая, что Брайан Бишоп может решиться на самоубийство. И наконец, звякнул Клио Мори, извинившись за пропущенное вечернее свидание, которого ждал всю неделю. Она все поняла и пригласила выпить попозже, когда он освободится, если только не слишком устанет.
После этого суперинтендент поручил одному из своих помощников в офисе обзвонить членов следственной бригады, передать, что в связи с исчезновением Бишопа просит их снова собраться на инструктаж в 23.00. Затем набрал CG99, связался с дежурным инспектором и, посвятив его в текущие события, попросил добавочных ресурсов, чтобы взять под неусыпное наблюдение место преступления на Дайк-роуд-авеню, на случай если Бишоп попытается туда проникнуть.
Возвращаясь к «мондео», Грейс планировал следующим делом обзвонить всех, с кем Брайан Бишоп играл в гольф нынче утром, выяснить, не связывался ли с ним кто-нибудь. Но в тот самый момент у него зазвонил телефон.
Звонила контролерша одного из местных агентств такси. Она сообщила, что их водитель посадил в свою машину Брайана Бишопа на улице рядом с «Отелем дю Вен» полтора часа назад.
34
Крис Тэррант подпер кулаком подбородок. В аудитории воцарилось молчание. Резкий свет телестудии играл в больших, не по моде, очках сидевшего в кресле интеллектуала. Ставки росли быстро. Он собирался потратить выигранные деньги – если удастся их выиграть – на покупку бунгало для больной жены, и на его высоком лбу выскакивали капельки пота.
Крис Тэррант повторил вопрос.
«Джон, у вас шестьдесят четыре тысячи фунтов. – Он сделал паузу, поднял чек в воздухе на всеобщее обозрение, потом вновь положил. – За сто двадцать пять тысяч фунтов скажите, где находится курорт Монастырь: а) в Тунисе; б) в Кении; в) в Египте; г) в Марокко?»
Камера поймала жену претендента, сидевшую в инвалидной коляске среди публики с таким видом, словно кто-то вот-вот стукнет ее по голове крикетной битой.
«Ну, – пробормотал мужчина. – По-моему, не в Кении».
Глядя с кровати в телевизор, Софи хлебнула «Совиньона».
– И не в Марокко, – вслух проговорила она. Ее познания в географии невелики, но однажды она ездила отдыхать в Марракеш на неделю и позаботилась перед отъездом побольше узнать о стране. Там не звонят монастырские колокола.
Окно в комнате было открыто настежь. Вечерний воздух оставался по-прежнему теплым и липким, но, по крайней мере, веял устойчивый бриз. Она устроила сквозняк, открыв дверь спальни, окна в гостиной и на кухне. Слабый раздражающий грохот танцевальной музыки – бум-бум-бум – сотрясал тишину ночи. Может быть, это у соседей внизу или где-то еще.
«– У вас еще есть две подсказки, – напомнил Крис Тэррант.
– Пожалуй, позвоню другу».
Показалось, или в дверях спальни только что мелькнула тень? Софи выждала секунду, одним ухом прислушиваясь к телевизору, глядя на дверь, чувствуя пробежавшие по спине тревожные мурашки. Друга, которому решил позвонить претендент, звали Рон. Раздался телефонный звонок.
Ничего. Померещилось. Она поставила стакан, взяла вилку, подцепила креветку, кусочек авокадо, отправила в рот.
«– Привет, Рон! Это Крис Тэррант.
– Привет, Крис! Как дела?»
Глотая, Софи снова увидела тень. На этот раз настоящую, не воображаемую. Фигура двинулась к двери. Слышался какой-то целлофановый шорох одежды. По улице протарахтел мотоцикл.
– Кто там? – сдавленно пискнула она сорвавшимся от страха голосом.
Молчание.
«– Рон, у меня здесь ваш друг Джон. Он уже выиграл шестьдесят четыре тысячи фунтов и хочет получить сто двадцать пять. Как у вас с географией?
– М-м-м… более или менее…
– Хорошо, Рон, у вас тридцать секунд, время пошло. За сто двадцать пять тысяч фунтов скажите, где находится курорт Монастырь: а)…»
У Софи скрутило желудок. Она схватила пульт, выключила звук. Взгляд метнулся к двери, к сумке с мобильником, недосягаемой на туалетном столике.
Тень шевелилась, колыхалась. Кто-то стоит, стараясь не двигаться, и не может сдержаться.
Она схватила поднос – единственное орудие, кроме маленькой вилки.
– Кто там? Кто это?
Тень шагнула в комнату, и страх мгновенно испарился.
– Ты? – охнула она. – Господи боже мой, как ты меня напугал!
– Не знал, будешь ли ты мне рада.
– Конечно рада! Действительно рада… Страшно хотела поговорить с тобой, увидеть… Как ты? Я… не думала…
– А я тебе подарок принес.
35
Во времена его детства Брайтон и Хоув были двумя отдельными городами, убогими каждый на свой собственный лад. Потом слились по виртуальной, неопределенной и нелогичной границе, словно протоптанной пьяным козлом. Или, скорее, по мнению Грейса, проложенной комитетом трезвых городских планировщиков, у которых, вместе взятых, соображения гораздо меньше, чем у любого козла.
