Константин Образцов - Молот ведьм
— Спасибо, прекрасно, — он свернул газету и встал. — Поднимемся ко мне?
Диана кивнула и тоже поднялась. Артур был ниже ее примерно на полголовы. Она пропустила его вперед, и пошла следом к лифту.
Они в молчании поднялись на четвертый этаж, прошли по крадущему звуки шагов ковру коридора. Артур достал карту-ключ. Сухо щелкнул электронный замок.
Номер был декорирован и обставлен в классическом петербургском стиле, каким его обыкновенно представляют зарубежные гости: теплый желтый и золотой цвета, резная мебель под старину, тяжелые шторы, на стенах гравюры, латунные ручки на окнах — дом-музей в старой дворянской усадьбе. Кич боролся здесь с вкусом и стилем, и можно сказать, что последним удалось свести схватку к ничьей.
— Садитесь, — сказал Артур. — Выпьете?
Диана покачала головой.
— Я за рулем.
— Ну, а я, пожалуй, налью себе немного бренди.
Диана положила на письменный стол рядом с ноутбуком шлем, стянула перчатки, села в кресло, вытянув длинные ноги, и наблюдала, как Артур, явно чувствующий себя здесь свободней, чем в лобби, достает бутылку, бокал, и наполняет его больше, чем наполовину. Сама Диана не стала бы пить крепкий алкоголь, даже если бы не была за рулем, стрелки часов не показывали бы одиннадцать утра, а собутыльник был бы хоть немного приятен. Она пила только вино: немного, редко и по совершенно особым случаям.
Артур уселся напротив и некоторое время молчал, делая небольшие глотки из бокала и глядя Диане в глаза. Она подождала немного и посмотрела в ответ. Он вздрогнул, едва не пролив бренди на светло-голубую рубашку, отвел взгляд, засуетился, отставил стакан и сказал:
— Итак, к делу. У нас есть для Вас новый заказ.
Диана кивнула.
— У меня условия те же. С Вашей стороны что-то изменилось?
— Да, — ответил Артур, чуть замявшись. — Немного изменились пожелания…к материалу.
— Я слушаю.
Артур покраснел лысиной, повертел перстень на пальце, снова взял бокал и сделал хороший глоток.
— В общем, нужно, чтобы материал был более свежий. Как сказать…свежее, чем раньше.
— Говорите прямо, — резко сказала Диана. — Ни к чему эти намеки.
— Девочка десяти лет, — быстро произнес Артур. — Разумеется, девственница, а то в прошлый раз вышло некоторое недоразумение с этим вопросом.
— Так. Что еще?
— Вот желательный сценарий, — Артур взял с журнального столика лист бумаги и протянул Диане.
Она развернула листок, прочла, сложила вчетверо и убрала в нагрудный карман кожаной куртки.
— Это все?
— В общем, да. Сможете сделать?
Вопрос прозвучал почти заискивающе.
— Сделать можно что угодно, — ответила Диана. — Но, разумеется, это будет дороже.
— На сколько?
Она молча взяла со столика чистый листок, ручку и быстро что-то написала.
— Вот настолько.
— О, — сказал Артур.
Диана пожала плечами.
— Это сложнее и опаснее. Если все предыдущие заказы исполнялись практически без осложнений на нашей стороне, то тут последствий не избежать. А все риски несу я.
— Ну что ж, — развел руками Артур. — Не буду спорить. Но у нас, как всегда, ограничены сроки. Клиент разместил заказ не только в нашей организации.
— Месяц — сказала Диана. — И половина суммы в качестве предоплаты.
— Хорошо. Я смогу передать Вам деньги завтра.
— Значит, до завтра, — Диана встала.
— Есть еще кое-что, — остановил ее Артур. — Один момент.
Он подошел к письменному столу и раскрыл ноутбук.
— Это последнее видео. Посмотрите, пожалуйста.
Диана подошла к столу и Артур щелкнул клавишей. В тишине номера раздался громкий отчаянный визг живого существа.
— О, черт! — вскрикнул он и застучал по клавиатуре. — Не выключил звук.
Некоторое время они молча смотрели на экран ноутбука. Артур покосился на Диану. Лицо женщины оставалось бесстрастным. От нее пахло кожей и чем-то сладковато-звериным. Глаза жутких масок на серьгах глядели прямо на Артура. Он передернул плечами.
— И что? — спросила она.
— Сейчас…вот тут…я найду, — пробормотал Артур, поспешно наклоняясь к компьютеру и щурясь через очки. — Так…вот. Посмотрите на руку мужчины, видите? Не хватает фаланги на указательном пальце правой руки. Разумеется, как Вы и сказали, все риски на Вашей стороне, да и видеоматериалы находятся в абсолютно конфиденциальном доступе, но в случае неблагоприятных обстоятельств…Насколько я понимаю, это особая примета.
Диана помолчала, глядя на экран, потом медленно кивнула и произнесла:
— Да. Спасибо, я это улажу. До завтра, Артур.
Она взяла шлем, перчатки и пошла к двери.
— До завтра! — сказал Артур ей вслед.
Дверь закрылась.
Он еще некоторое время постоял, потирая лоб, у письменного стола, потом долил себе бренди и устало опустился в кресло. Рука, держащая стакан, слегка дрожала.
Артур никогда не переживал из-за бизнеса и не испытывал беспокойства или морально-этических затруднений из-за специфики своей деятельности: он был успешным предпринимателем, а значит, добился главного в жизни согласно нынешней шкале человеческих ценностей — хоть мотивационным оратором подрабатывай, или бизнес-тренером, и давай советы о том, как правильно жить. И сейчас волнение, заставлявшее его потеть, заикаться, мямлить, трястись, и раздражавшее его самого было вызвано вовсе не деталями короткой деловой беседы.
Дело было в том, что он до смерти боялся Диану. И боялся тем сильнее, чем более не понимал причин для того безотчетного ужаса, который она ему внушала.
Глава 9
Николай смотрел в окно и пытался вспомнить, какое сейчас время года. Не получалось. Сквозь пыльные стекла виднелось лишь небо, а оно всегда было серым. За год с небольшим цвет его менялся лишь несколько раз, становясь немощно-голубым, как будто кто-то пожалел синевы для старой истершейся ткани, или сама она выцвела от постоянных дождей и туманов. Большую часть времени широкий прямоугольник окна был словно заклеен полупрозрачной бумагой, меняющей свои оттенки в зависимости от времени суток: светло-серый, пепельный, свинцовый, а сейчас его цвет стал темно-чугунным с багровыми отсветами городского зарева. Наступала ночь, а с ней пришли беспокойство и страх.
За дверью палаты стихли шаги врачей и сестер. Большой каменный дом погрузился в тревожную тишину, от которой звенело в ушах. Безмолвие предвещало недоброе. Николай повернул голову на подушке: в сумраке неподвижно застыли темные силуэты соседей по палате. Человек на дальней койке сидел по-турецки, согнув обе руки и подняв их ладонями вверх. Оттопыренные указательные пальцы уставились в потолок. Он сидел так уже больше часа, недвижимый, как статуя древнего бога, выбравшего своим вместилищем тело душевнобольного. Тот, что был ближе, лежал на боку, лицом к Николаю. Его тело было изогнуто, плечо и голова не касались постели, будто опираясь на невидимую подушку. Глаза приоткрыты, меж несомкнутых век тускло блестели белки закатившихся глаз.
Николай осторожно пошевелился, разминая затекшие плечи, и тут тишина колыхнулась еле слышимым звуком. Он замер. Да, так и есть: вдали, в коридоре, слышна была легкая поступь. Сердце разом зашлось болезненным, отчаянным стуком. Он хотел задержать дыхание, вжаться в койку, раствориться в несвежем белье, исчезнуть, как тень, но тело жило своей жизнью: тряслось от накатывающих волн страха, исходило испариной, грудная клетка дрожала от быстрых, лихорадочных вздохов.
Шаги приближались, шуршали, как лапы большой ночной крысы. Вот они остановились у двери. Через секунду едва слышно скрипнули петли, и белая дверь медленно отворилась. Николай зажмурился, он не хотел смотреть, не хотел видеть, но не выдержал и все-таки взглянул.
На пороге стояла медсестра. Синевато-белая дежурная лампа в коридоре освещала ее, как холодное нездешнее солнце.
— Ай-ай-ай, — тихо сказала Карина, чуть качнув головой. — Кто-то провинился сегодня.
Николай открыл рот, чтобы крикнуть, но из сдавленного ужасом горла вырвался только сиплый писк.
— Тихо, не надо шуметь, — Карина строго погрозила пальцем. — Будет только хуже.
Он замер. Карина стояла в дверях, не сводя с него глаз — черных провалов на белой маске лица.
— А я ведь хотела сегодня дать тебе отдохнуть, — сообщила она. — Сделать выходной. Но ты сам все испортил: надо же, нажаловался на меня полиции, подумайте только. Как глупо. Ты ведь понимаешь, что им нет до этого дела. Это только между нами с тобой. Наше, личное.
Она опустила руку в карман и достала оттуда какой-то маленький темный предмет.
— Нет, — прошептал Николай. — Нет, нет, нет, нет…
— Да, — спокойно отозвалась медсестра. — Да.
Сухо чиркнуло колесико зажигалки. Вспыхнул яркий язычок пламени. Карина осторожно поднесла его к фитилю короткой черной свечи — огонек, затрещав, осветил красноватым, мерцающим светом углы. Вверх быстро взметнулась струйка густого дыма. Резкие тени легли на лице медсестры, заострив прямой нос, очертив опущенные уголки тонкого рта. Она держала свечу прямо перед собой, глядя на пламя, и губы ее шевелились, шелестя неразборчивым шепотом. По стенам и потолку вытянулись, извиваясь, длинные черные тени. Карина продолжала свой тихий речитатив, закрыв глаза и чуть покачивая в такт головой. Через минуту она кивнула, как будто закончив беседу, и резко задула свечу.
