Мемуары убийцы - Ким Ёнха
– Но он же из полиции, – скривив губы, усмехнулся сегодняшний следователь.
Я возразил. Разве полицейский не может убить человека?
Следователь согласно покивал:
– Может, конечно. Только не в этот раз.
Пытаюсь разыскать детектива Ана. Мне почему-то кажется, что он мне поверит. Но и сегодняшний следователь покачал головой: он тоже не знает Ана. Я подробно описал, как выглядит детектив, его манеру речи, рассказал о наших разговорах.
Один из присутствующих спросил:
– Как получается, что человек, не способный запомнить хотя бы одной детали из недавнего прошлого, так хорошо помнит всё, связанное с детективом Аном?
Он прав, но меня почему-то разозлил этот вопрос.
*Такое чувство, словно оказался в параллельной вселенной. В этой незнакомой реальности Пак Чутхэ работает в полиции, детектива Ана не существует, а я являюсь убийцей Ынхи.
*Снова приходили следователи.
Опять задали тот же вопрос:
– Почему вы убили Ким Ынхи?
– Мою дочь убил Пак Чутхэ.
Выслушавший мой ответ мужчина лет сорока наклонился к коллеге помоложе и произнёс так, словно меня не было в комнате:
– И какой смысл в этих допросах?
– Положено для рапорта. Даже если это откровенный спектакль.
В конце концов, тот, что помоложе, заявил, что не в силах больше терпеть, и обратился ко мне:
– Вам прекрасно известно, что Ким Ынхи не была вашей дочерью. Жертва была социальным работником. Она присматривала за вами и оказывала медицинскую помощь, поскольку у вас болезнь Альцгеймера.
Я ничего не понял, о каком социальном работнике он говорит?
Сорокалетний прикрикнул на младшего:
– Хватит! У него давление поднимается. Всё равно не будет никакой пользы от твоих слов.
*Бездна смотрит в меня.
*Обнаружил в газете посвящённую мне статью. Вырвал её из газеты и сохранил.
«…также сообщил, что родственники потерпевшей обратились в полицию, испугавшись, что с Ким что-то случилось, поскольку она не отвечала на телефонные звонки и целых три дня не выходила на работу, хотя обычно работала без прогулов.
Проведя опрос свидетелей и выяснив, что потерпевшая оказывала помощь старым людям с ослабленными умственными способностями, полиция проверила несколько домов, которые посещала Ким. В результате расследования основным подозреваемым стал семидесятилетний Ким Пёнсу. Получив ордер на обыск, полиция осмотрела дом подозреваемого и территорию рядом с домом и обнаружила частично расчленённое тело убитой Ким.
Кроме того, как сообщалось ранее, в результате проведённого обыска был обнаружен детский скелет. На основании первого осмотра полиция пришла к выводу, что убийство было совершено много лет назад, и собирается продолжить расследование обстоятельств смерти ребёнка после анализа останков в Государственной экспертно-криминалистической службе.
Между тем встаёт вопрос о способе привлечения к уголовной ответственности Ким Пёнсу, ранее не судимого, в настоящее время страдающего болезнью Альцгеймера».
*Меня часто показывают в новостях по телевизору. Люди не верят, что Ынхи была моей дочерью. Поскольку все это отрицают, я тоже начал сомневаться. Они говорят, Ынхи была социальным работником и ухаживала за одинокими стариками, которые из-за слабоумия не могли о себе позаботиться. Постоянно повторяется телесюжет, в котором коллеги Ынхи, роняя слёзы, чтят её память на траурной церемонии. Они так горько причитают, что я почти поверил, что Ынхи не моя дочь, а такой же социальный работник, как и они.
Полиция всё ещё перекапывает землю возле моего дома. То и дело слышу слова «генетический тест» и «дьявол». Позвал следователя и посоветовал не рыться больше во дворе, а попробовать покопать в бамбуковом лесу. Его лицо было напряжено, когда он уходил. С тех пор по телевизору начали показывать лес. Мой бамбуковый лес с его вечной мелодией блистающих остроконечных листьев.
– Да это же целое кладбище! Кладбище! – восклицал один из местных жителей, увидевший, как полицейские вереницей спускают с горы куски брезента, в которых собраны кости.
*Всё время случаются вещи, абсолютно мне не понятные. Совершаю одни и те же действия в повторяющихся ситуациях, но не могу собраться с мыслями. Теперь уже ничего не запоминаю. Тут у меня нет ни карандаша, ни диктофона. Похоже, у меня всё отобрали. Где-то раздобыл кусок мела и ежедневно пишу на стене. Когда пишу, периодически спрашиваю себя, чем это я занят. Всё смешалось.
*Меня возили на место преступления для следственного эксперимента, но я совсем ничего не делал. Вернее, ничего не мог сделать. Я имею в виду: как бы я смог воспроизвести свои действия в момент преступления, которого совершенно не помню.
Пришедшие поглазеть местные жители чем только в меня не швыряли. Кричали, что я хуже зверя. Брошенная кем-то бутылка угодила мне прямо в лоб. Было больно.
*Приходил Пак Чутхэ. Я испытываю сильное замешательство всякий раз, когда его вижу. Он признал, что я был прав, когда говорил о том, что он постоянно расхаживал вокруг дома. По его словам, он пытался выяснить, не связан ли я с серийными убийствами,
