Дик Френсис - Крысиные гонки
– Надеюсь, сможете.
– И потом, я же лечу домой. – Нэнси старалась успокоить меня.
– Угу...
Чантер дернул дверь будки.
– Ты что, парень, навсегда арендовал это пространство? – Он протянул руку, пальцы в миллиметре проскользнули мимо груди Нэнси, и она на мгновение исчезла в его кожано-меховой накидке, а потом, вся красная, вынырнула снова.
– Ради Бога, Чантер, мы же на скачках!
– Тогда переместимся в мою берлогу.
– Ну уж нет, благодарю.
– Женщины! – с негодованием произнес он. – Проклятые женщины. Упускают свое счастье.
– Разве это не похоже на реакционные утверждения правых? – безразлично спросил я.
– Остынь, парень, – сказал Чантер. – Остынь.
– Вы оба остыньте. – Нэнси оправила платье. – Сейчас мне надо к самолету, чтобы подготовиться к возвращению домой. А ты, Чантер, останься. Я не могу сосредоточиться, когда ты ползаешь по мне глазами.
Он стоял и смотрел нам вслед, что-то обиженно бормоча.
– Он невозможен, – заметила Нэнси, когда мы пересекали скаковую дорожку. Но сама при этом улыбалась.
Расстелив на крыле карту, мы просмотрели шаг за шагом весь план полета. Нэнси собиралась вылететь раньше нас и ориентироваться по радиомаяку Личфилда. Это был не прямой, но более легкий путь для авианавигации. Хотя она и считала, что домой вернуться легче, я пометил у нее на карте пункты, по которым проще ориентироваться, и рассчитал время, в какое она должна быть в каждом из них.
– Вы соображаете в пять раз быстрее, чем я, – вздохнула она.
– У меня немного больше опыта.
Я сложил карту и протянул ей.
– До встречи в Кембридже. И желаю удачи.
– Надеюсь...
– Нэнси...
– Да?
Я сам не знал, что хотел сказать. Она ждала. Немного подумав, я серьезно произнес:
– Будьте осторожны.
– Конечно, буду, вы же знаете. – Она чуть улыбнулась.
Подошел Колин, еле волоча ноги.
– Боже, как я устал, – вздохнул он. – А как мой пилот?
– Готов и, если тебе повезет, способен справиться.
Пока они взбирались на места, я проверил внешнюю обшивку самолета. Бомб нигде не было видно. Да я и не ожидал их найти. Нэнси запустила мотор, я пожелал им ясного неба, и они оба помахали мне руками. Она развернулась в дальнем конце поля, быстро набрала скорость и взмыла в бледно-серое небо. Тень от облаков опускалась ниже, чем плыли сами облака. Вроде бы причины для беспокойства не было. Если бы еще в Кембридже было ясно. Я направился к “Чероки”. Энни Вилларс и Кенни Бейст уже ждали у самолета, напряженно глядя в разные стороны. Я отпер дверки, и Энни, не сказав и слова, заняла свое место. Кенни кисло посмотрел ей вслед и остался снаружи. Я поздравил его с победой. Он проворчал, что в заезде не участвовали фавориты.
Тренер и жокей Эмброуза с тоскливым выражением спешили к самолету. Наконец появился и сам Эмброуз с багровым лицом, распространяя вокруг клубы тошнотворного пивного перегара. Едва подойдя к самолету, он повернулся ко мне и выдал очередной подарок:
– Я забыл в гардеробе шляпу. Сбегайте, принесите ее.
Кенни и двое других вдруг с озабоченными лицами полезли на места, притворяясь, что не слышат его слов. Ответить ему “Принесите сами” означало бы потерять клиента Харли. У меня не было выхода, и я потащился по скаковой дорожке к паддоку, потом в туалет для членов клуба и там на вешалке нашел его шляпу. Внутренняя лента, опоясывающая тулью, была такой сальной, что я удивился, как Эмброуз не стесняется, что кто-то ее увидит.
Я уже открыл дверь, когда кто-то с силой схватил меня за руки. Обернувшись, я обнаружил, что руки, державшие мои, будто стальные наручники, принадлежат майору Тайдермену.
– Майор?! – удивленно воскликнул я. Его не было видно весь день.
– Шор! – Он удивился еще больше, чем я. Мало сказать удивился, пришел в ужас. Он бледнел прямо на глазах. – Шор... Что вы здесь делаете? Разве вы не улетели в Кембридж?
– Я пришел за шляпой мистера Эмброуза, – озадаченно пробормотал я.
– Но... вы же улетели... забрав Колина и Нэнси Росс.
– Нет, – покачал я головой. – Нэнси сама ведет самолет.
– Но… вы же привезли их сюда. – Теперь все краски сошли с его лица, и казалось, он сейчас или хлопнется в обморок, или умрет.
– Нет. Я привез пять пассажиров на “Чероки”.
Его ужас и страх будто волной прилива окатили меня. Теперь он вцепился в мои руки, чтобы не упасть, а не для того, чтобы привлечь внимание.
– Майор, – выдохнул я. От жуткого, чудовищного подозрения перехватило горло. – Ведь вы не подложили опять бомбу в их самолет? Там нет... о Боже... еще одной бомбы?
– Я... я... – Язык не слушался его.
– Майор! – Я высвободил руки и схватил его. Шляпа Эмброуза упала и незамеченной покатилась по грязному полу. В ярости я сдавил его руки. – Майор, там нет еще одной бомбы?
– Нет... Но...
– Что “но”?
– Я думал... вы поведете самолет... я думал, вы с ними... а вы бы справились…
– Майор! – Я тряс его так, будто собирался оторвать ему руки. – Что вы сделали с самолетом?
– Я видел, как вы пришли вместе с ними... как вернулись к самолету... как рассматривали карту... как проверяли самолет... Я был уверен... что вы поведете самолет... и вы... вы бы справились... Но Нэнси Росс... Боже мой, Боже мой...
Я отпустил одну его руку и с силой ударил по лицу.
– Что вы сделали с самолетом?
– Все равно вы... уже ничего не сможете...
– Я верну ее. Сейчас же посажу самолет.
– Нет, – покачал он головой, – не сможете... У нее нет радио... Я приклеил... – Он сглотнул и приложил руку к тому месту, по которому я ударил. – Я прикрепил к главному электрокабелю пакетик с азотной кислотой...
Отпустив майора, я глядел на него, чувствуя, как холодное отчаяние подкатывает к горлу. Потом машинально поднял шляпу Эмброуза и кинулся к дверям. Я бежал по паддоку, потом по скаковой дорожке. Бежал. Бежал, не останавливаясь, к самолету. Меня не интересовало, зачем майор это сделал. Я вообще не думал о майоре. Только мысль о Нэнси билась в голове. Что она, такая неопытная, будет делать в воздухе с полностью испорченной электропроводкой?
Конечно, она может долететь. Мотор не остановится. Некоторые приборы будут работать. Альтиметр. Показатель скорости. Компас. Ни один из этих важных приборов не откажет, потому что они не работают на электричестве.
Зато стрелки приборов, определяющих работу мотора, будут стоять на нуле. И стрелка, показывающая количество горючего в баках, тоже застынет на нуле. И Нэнси не узнает, сколько у нее осталось горючего, хотя она, конечно, помнит, что у нее горючего на два часа полета.
Самое плохое, что нет радио. Она не сможет связаться с землей и не сможет принимать сигналы авианавигационных маяков. Но... десятки людей летают вообще без радио, у них даже нет установки на борту. Если она подумает, что заблудилась, то может сесть на первом же подходящем поле.
Мелькнула мысль, что, может, пока еще ничего не случилось. Может, радио еще работает. Может, азотная кислота еще не разъела главный электрический кабель.
На земле я слишком далеко, чтобы меня услышали. Но если я быстро поднимусь в воздух, то могу связаться с манчестерским контрольным постом, объяснить им ситуацию, и они сообщат ей, что надо немедленно приземляться... А когда она будет в безопасности на земле, ничего нет проще, как починить кабель.
Я протянул Эмброузу шляпу. Он ждал возле самолета, пока я займу свое место. Не теряя ни секунды, я сел за штурвал и, только он устроился справа от меня, запустил мотор, надел наушники и включил радио.
– Почему такая спешка? – буркнул Эмброуз, когда мы катили к дальнему концу поля, чтобы развернуться.
– Надо послать радиосообщение Колику Россу. Он в воздухе впереди нас.
– А-а, тогда ладно. – Он мрачно кивнул. Эмброуз видел, что они прилетели после нас и что Нэнси вела самолет.
Вероятно, он считал, что я не имею права спешить, не спросив на то его разрешения. Его хватил бы удар, узнай он, что я не собираюсь везти его в Кембридж, пока не буду уверен, что Нэнси и Колин в безопасности.
На борту были всего одни наушники, и Эмброуз не мог слышать, какие сообщения приходят к нам, и вряд ли при шуме мотора он поймет, что передаю я, ведь микрофон тесно прижат к губам. И я решил хоть на время оттянуть взрыв его негодования, когда он поймет, что мы не летим в Кембридж.
Поднявшись на двести футов, я связался с диспетчером воздушного движения в Ливерпуле. Объяснил, что у Нэнси может испортиться радио, и спросил, слышит ли он ее.
Да, он слышал и передал ее контрольному посту в Престоне. Пока самолет не вышел из зоны, я оставался на частоте Ливерпуля, и поэтому попросил его выяснить в Престоне, есть ли у них с ней контакт.
– Ждите, – сказал он.
Через долгие минуты он снова включился.
– Они слышали ее, – коротко сообщил он. – Связь прервалась в середине передачи. Теперь они не могут вызвать ее.
Проклятый майор! Кровь бросилась мне в лицо. Тупой, опасный человечек.
