Миюки Миябэ - Перекрестный огонь
Дежурные полицейские пожурили водителя, объясняя ему, что таких отморозков не следует провоцировать.
— Конечно, такие недоумки на все способны. Даже убить человека, чтобы заставить его замолчать. Я сам стал тому свидетелем, так что я обещал полицейским, что теперь буду вести себя осторожно.
Тикако задумалась над тем, что рассказал ей водитель. Этих шпанят, конечно, разозлил выговор водителя, но до белого каления их довело не это. Их достало то, что он говорил правду, и правда эта их пугает.
«Вы что же о себе возомнили, сосунки?.. Да вы просто мразь».
В наше время детей балуют чуть ли не всю жизнь, потакают всем их прихотям. И не в одной-единственной семье: так же растут дети соседей и соседей соседей. Всюду одно и то же. Все растут в уверенности, что они особые, лучше всех, и пытаются доказать это самим себе, совершить что-нибудь, чтобы оправдать свое право на исключительность.
А если им не удается обрести это «что-нибудь»? Тогда у них остается только непомерное самомнение. Они растут, как луковицы цветов на гидропонике, плавая в бесцветной, прозрачной среде нигилизма. Вокруг такой луковицы нет ничего — ничего, что дало бы им ощущение реальности.
Все их материальные потребности удовлетворяются. Они швыряются деньгами и жаждут развлечений. Но, упиваясь развлечениями, они предпочитают забыть о том, что у них за душой нет ничего, кроме непомерно раздутого самомнения. Оно питается соками их искусственного мира, пускает корни, и эти корни разрастаются вглубь и вширь, пока не превращаются в настоящие дикие заросли, где всякий дальнейший рост невозможен. Куда бы ни отправлялись эти юнцы, разросшиеся корни гордыни и тщеславия всюду с ними, занимая несравнимо больше места, чем та луковица, из которой они проросли. Они уже ничего не могут с собой поделать и лениво плывут по течению.
«Правда, это я так думаю», — одернула себя Тикако, возвращаясь от своих размышлений к действительности. Таксист все еще продолжал разговор.
— Что вы об этом думаете, госпожа? — спросил он.
— Да, конечно, я согласна с вами… Разумеется… — ответила Тикако, машинально кивая в знак согласия, и этого оказалось достаточно для водителя.
— Я так и знал, что вы согласитесь со мной. Мы ведь не можем уповать на то, что США станут вечно охранять нас? Нам следует возродить армию и снова ввести призыв на воинскую службу. Это живо приведет таких юнцов в чувство. Иначе что мы будем делать, если вдруг начнется война? Нынешняя молодежь продаст Японию с молотка, если усмотрит в этом выгоду для себя. Стоит их послушать: «Раз мы так далеко зашли, почему бы нам не стать еще одним штатом в составе США? Только представь, какие откроются возможности! Я, например, смогу поехать в Голливуд и стать кинозвездой!»
Пока Тикако думала о своем, водитель явно увлекся побочной темой. Тикако хихикнула про себя. Она уже собиралась перевести разговор на тему дорожных пробок, но в этот момент зазвонил ее мобильник.
— Исидзу слушает.
Краем глаза она заметила, что водитель вопросительно смотрит на нее в зеркало заднего вида. Тикако отвела взгляд.
Звонил Симидзу из отдела расследования поджогов. Явно торопясь куда-то, он поинтересовался, где она сейчас находится. Она объяснила, что едет в такси на полдороге к отделению полиции Аракавы. Симидзу закричал в трубку:
— Здорово! Поезжайте к перекрестку возле станции Аото — знаете, где это, в районе Кацусика?
— Да, знаю. Что там такое?
— Снова обгоревшие трупы.
— Что? — Тикако подняла голову и заметила, как насторожился водитель.
— Кафе «Курант» неподалеку от станции. Три трупа. Точь-в-точь как на фабрике в Таяме — сломанные шеи и тяжелые ожоги.
— Но каким образом?.. — Тикако не сомневалась, что за убийствами в Таяме и Аракава-парке стоит один и тот же серийный убийца, но чтобы проделать все это с такой скоростью?.. — Еду, — коротко сказала она.
— Я тоже, — сказал Симидзу. — Встретимся на месте.
Тикако попросила водителя изменить направление. Они остановились на красный сигнал, и в этот момент ее осенило.
— Подождите, пожалуйста, не поворачивайте.
Она позвонила в участок в Аракаве и подождала, пока ее не соединили с детективом Макихарой. Пока она ожидала соединения, сигналы светофора успели смениться дважды.
— Макихара. Слушаю вас.
Она удивилась, услышав тихий, мягкий голос. Голос молодого человека. И тут же вспомнила, как Кинугаса мимоходом упомянул, что он «очень компетентен для своего возраста». Тикако поспешила представиться и вкратце обрисовала положение дел, а затем спросила, не присоединится ли он к ней на месте происшествия возле станции Аото.
— Я на такси, недалеко от вас. Мы могли бы сделать крюк и заехать за вами.
— Уже выхожу, — ответил Макихара. — Где вы находитесь, какие-нибудь приметы?
Тикако прочитала название ближайшей станции на дорожном указателе.
— Понял, — сказал Макихара. — Я подойду туда. Так выйдет скорее всего.
— Я буду стоять возле машины — «Такси Токио». Желтое с двумя красными полосами.
— Я правильно расслышал — вас зовут Исидзу?
— Верно. Я низенькая и толстая, так что вы меня сразу узнаете! — Тикако хихикнула, но Макихара не поддержал шутки.
— Через пять минут буду.
Тикако отключилась и заметила, что водитель внимательно разглядывает ее.
— Так вы служите в полиции!
— На самом деле да.
Водитель хлопнул себя по лбу рукой в белой перчатке:
— И у вас такое высокое звание, госпожа?
Тикако даже рассмеялась.
Детектив Макихара уложился точно в пять минут. Тикако увидела, как у перехода на противоположной стороне дороги остановился высокий, худой мужчина с необычайно длинными руками. Когда он подошел поближе, Тикако подумала, что если это и есть Макихара, то у нее с сержантом Кинугасой явно лет на десять расходятся представления о «молодом возрасте». Мужчина двигался как-то вяло, полы длинного черного пальто болтались вокруг худых ног. Его походка не отличалась ни живостью, ни энергией.
«Ему, должно быть, около сорока», — решила Тикако. А потом задумалась над тем, насколько старой Кинугаса считает ее саму, — наверняка она выглядит гораздо старше своих лет. Может, именно поэтому он и представил Макихару как «молодого человека».
Она живо вообразила, как смеялись бы коллеги, узнай они, о чем она думает: только женщина может размышлять о таких пустяках! Тем временем мужчина, ожидая зеленого сигнала на переходе, заметил ее возле такси и коротко кивнул в знак приветствия. Тикако кивнула в ответ.
Макихара кинулся через дорогу, как только загорелся зеленый свет. Тикако глянула на часы: ровно пять минут.
— Детектив Исидзу?
— Так точно. — Тикако ответила в несколько непривычной для себя официальной манере. — Детектив Макихара? Приятно познакомиться.
Она не стала спрашивать о его должности, поскольку он не спросил ее. Они сели в такси.
— Пожалуйста, на перекресток у станции Аото, — попросила Тикако таксиста.
Водитель утратил всю свою словоохотливость. Он коротко кивнул и только изредка посматривал на них в зеркальце.
— Кто порекомендовал меня вам? — спросил Макихара, усевшись в такси. Голос его звучал так же тихо, как по телефону.
— Сержант Кинугаса, — ответила Тикако.
Макихара удивленно поднял брови:
— Вот как? Удивлен.
Тикако поглядела на него внимательнее, пытаясь угадать возраст. Теперь, при близком рассмотрении, видно было, что действительно еще молод — ни мешков под глазами, ни морщин вокруг рта. Скорее всего, слегка за тридцать. Тогда почему он на расстоянии производит впечатление старого, побитого жизнью человека? Должно быть, дело в неправильной осанке.
Макихара поднял глаза на Тикако, и они оказались на удивление ясными и довольно привлекательными.
— Что вам сказал обо мне Кинугаса?
— Он сказал, что, если мне нужно побольше узнать об этом деле в парке Аракава, вы могли бы мне помочь.
— Так и сказал? — Полицейский все еще недоумевал.
— Он еще сказал, что вы сыщик молодой, но способный.
В серьезных глазах Макихары мелькнуло что-то похожее на улыбку, и Тикако показалось, что он вот-вот рассмеется.
Но он не рассмеялся.
— Разве Кинугаса не сообщил, что направил меня к вам?
— Нет, ничего подобного.
— Значит, я слишком быстро добралась до вас.
— Кинугаса назвал меня способным сыщиком? — Макихара смотрел прямо перед собой.
— Так точно.
— И не сказал, что я чудак или что-то в этом роде?
Тикако посмотрела на него с удивлением:
— Нет, ничего такого он не говорил.
— Правда? — Полицейский коротко хмыкнул. Легкая улыбка придала его лицу что-то детское. — Вот уж поистине чудно!
Отпустив это ироническое замечание, он замолчал. Тикако тоже не продолжила разговор, и они ехали дальше в молчании. Наконец Макихара повернулся к ней — на лице у него все еще читалось удивление.
