Изабелла Полен - Я тебя нашел
Марианна сделала над собой нечеловеческое усилие, чтобы казаться спокойной.
– Это неправда. Одна из множества выдумок этой девицы.
– Не важно.
Брюнель начала было протестовать, но комиссар дал понять, что не желает углубляться в этот вопрос. Несмотря на свои манеры мачо, он явно не желал говорить с женщиной на такие темы и тем более делать ей выговор.
– Судья ни за что не должен был доверять вам это дело. А теперь уходите отсюда, Брюнель. Так как у вас нет никакой конкретной зацепки, я не желаю вас больше слушать.
Жирар снова склонился над досье с текущими делами. Марианна хлопнула рукой по крышке бюро:
– Ну хотя бы установите за ними слежку! Если нет, я займусь этим сама!
– Уходите, или я вас вышлю назад manu militari[19].
Затем комиссар снова вернулся к документам.
Полное поражение. Вызывающе глянув на хозяина кабинета в последний раз, Марианна вышла, хлопнув дверью.
29Как легко с презрением относиться к статьям из «желтой» прессы или даже втайне наслаждаться ими – когда в них говорится о людях, о которых вы никогда не слышали.
А вот читать подобные описания своей персоны – совсем другое дело. Закончив просматривать «Новый детектив», Клара почувствовала, что слезы наворачиваются на глаза и мысли окончательно перепутываются.
Неужели она совершила убийство… не сохранив об этом ни малейшего воспоминания? Это казалось настолько невероятным. Но ведь Клара всегда чувствовала сильнейшее отвращение и возмущение по отношению к любым формам насилия. Тем не менее эта собака…
И эта боль, которую Клара ощущает каждой клеточкой своего тела, когда думает о Ликаоне…
Она должна поговорить с Франсуа. Вынув мобильник из кармана, Клара включила его и собиралась набрать номер, как вдруг телефон начал звонить. «Инесс», – прочитала девушка на экране.
На этот раз Франсуа не может запретить подруге ответить на звонок. А ей так необходимо кому-то довериться.
– Инесс?
Облегчение, которое ощутила собеседница, было ощутимым, почти материальным.
– Клара, наконец-то!
Чилийская студентка так и сыпала словами, буквально излучая беспокойство:
– Что с тобой происходит? Ты где? Ко мне пришла сотрудница полиции и задала кучу вопросов о тебе. Можно подумать, – здесь Инесс мгновение поколебалась, – что она тебя в чем-то подозревает.
– Это трудно объяснить, – пробормотала Клара.
Сглотнув, она спросила:
– Инесс… Ты считаешь, что я способна?
– Способна на что?
– Ты считаешь, что я способна совершить преступление?
– Нет… нет… Никогда в жизни…
Инесс колебалась, и это не укрылось от Клары. Она принялась нервно теребить кусок бежевых обоев на стене библиотеки.
– Что с тобой происходит? – спросила Инесс. – Это Франсуа? Я не позволю ему сделать тебе что-то плохое…
– Нет, не беспокойся. Он следит за мной.
Именно в это мгновение кусочек обоев отклеился от стены. Под ним на стене углем была нарисована черная узловатая ветка дерева.
– Почему он должен следить за тобой? – продолжала настойчиво спрашивать Инесс.
Заинтригованная, Клара принялась отдирать обои, чтобы увидеть то, что нарисовано на стене. И тут же глаза ее расширились от изумления.
– Клара, ответь! Пожалуйста, не оставляй меня вот так…
На картине была волчья стая, которая шла по лесу при свете бледной луны. Шествие возглавляла пара – волк и волчица. Стиль изображения был графический, энергичный, немного вымученный, в манере Эгона Шиле[20].
«Вот тебе карандаши».
Ликаон насмехался.
«Если ты продолжишь иллюстрировать мою историю, я дам тебе поесть».
– Клара, – в отчаянии простонала Инесс. – Хочешь, я за тобой приеду?
Но ее собеседница продолжала отдирать обои.
Яростным движением Клара схватила уголь и принялась быстро работать, делая крупные штрихи.
Все это нарисовала на стене она сама. Именно она создала эту картину.
Ее работа прекратилась из-за этажерок с книгами. Чтобы продолжить, надо отодвинуть эту мебель. В следующую секунду Клара вспомнила, что Инесс все еще ожидает ответа.
– Инесс, мне очень жаль, но я должна кое-что сделать. Я тебе позвоню, хорошо?
– Но…
Клара разъединила вызов, оставив подругу совершенно растерянной. Затем она отложила в сторону мобильник и принялась вынимать книги из шкафа, чтобы его стало возможно отодвинуть от стены.
Первое, что попалось под руку, будто пальцы сами, как намагниченные, потянулись к этой книге, – том Марселя Пруста. «Пленница». Пятый том из цикла «В поисках утраченного времени». Самый тяжелый и сильнее всех сбивающий с толку.
Одна из книг, которые Ликаон оставил Кларе в ее тюрьме. Та, которую она, «случайно» обнаружив вместе с Франсуа, просмотрела с все возрастающим беспокойством перед запутанными умозаключениями. Один раз Клара даже попросила возлюбленного держать ее за руку, пока она читает эту книгу.
Несмотря на растерянность, которую девушка сейчас чувствовала, она не могла помешать себе открыть книгу и впиться глазами в предложение, подчеркнутое карандашом: «Свидетельство чувств – это тоже мыслительная работа, в результате которой убежденность рождает очевидности»[21].
Клара потрясла головой, а затем положила книгу на пол. За несколько минут она опустошила все этажерки и смогла отодвинуть их, освободив стену. Быстро оборвав обои, девушка обнаружила другие эскизы. На них на всех были изображены волки или мрачные неспокойные лесные пейзажи.
И это сделала Клара, всегда считавшая себя неспособной к рисованию…
Ее внимание привлекла щель в стене, разделяющая два рисунка. Проследив глазами снизу доверху, Клара заметила, что это прямоугольник. Совершенно очевидно, что за мебелью была спрятана дверь.
Несколько секунд Клара разглядывала ее, а затем привела в действие инкрустированную ручку в толще дерева. Дверь оказалась не заперта на ключ. В темной зияющей дыре девушка заметила ступеньки, ведущие вниз.
Наклонившись, она потрогала стену с обеих сторон. Обнаружив выключатель, нажала на него. На лестнице вспыхнул свет.
Клара захватила с собой оставленные на бюро ножницы. Подгоняемая любопытством, она преодолела свой страх и начала спускаться. Медленно, очень медленно. Готовая обнаружить самое худшее.
«Это ступени, ведущие к твоему прошлому. Лестница, по которой ты должна пройти, несмотря на темноту…» Слова Франсуа, которые он шептал ей во время сеанса гипноза, ожили в сознании Клары, будто навязчивая мелодия.
Она вошла в темную глухую комнату. Посредине – латунная кровать, накрытая несвежим пледом. Справа – маленькая низкая дверь, большое зеркало и над ним – темная суровая картина, мазки которой были будто вырублены топором. Изображение, совершенно не похожее на рисунок углем, но и здесь тоже угадывалась волчья стая.
Затем Клара заметила у себя под ногами запутанные линии, нарисованные охрой на полу. Она узнала рисунок: это было изображение лабиринта в нефе Шартрского собора.
В детстве девочка как-то заходила туда вместе с отцом. Там невозможно было потеряться: извилистый путь вел к одному-единственному выходу – к центральной комнате.
Но эти воспоминания – не единственные, которые всплыли в сознании при виде этого рисунка. Все оказалось очевидно.
Много месяцев Клара провела именно в этой комнате.
Вокруг царила тьма. Кровать скрипела при каждом движении. Кларе было холодно. Страшно. Она хотела есть.
«Свидетельство чувств – это мыслительная работа», – повторяла она сама себе, чтобы обрести поддержку.
Дрожа, Клара уселась на кровать. Именно здесь она жила взаперти! Не в Шартре, не в каком-то лесу в окрестностях Парижа, а в этом самом доме, в двух шагах от Амбарес-Э-Лаграв. В противоположность тому, в чем уверял ее Франсуа…
Клара пошатнулась. У нее закружилась голова. Маленькая низкая дверь… За ней, девушка точно это знала, находится крохотная туалетная комната: унитаз и рукомойник. Единственное место, где она могла укрыться, не опасаясь, что Ликаон приблизится к ней сзади.
«…восемнадцать, девятнадцать, двадцать… Я иду тебя искать!»
Клара поспешила к двери, чтобы скорее ее открыть. Безуспешно. Рванула неподдающуюся дверную ручку. Взволнованная, растерянная, девушка бросилась в противоположном направлении – к лестнице, по которой начала торопливо подниматься, чтобы выбраться из своей камеры. Второпях Клара споткнулась, затем, как могла, восстановила равновесие и ворвалась в ванную комнату, прилегающую к библиотеке.
Едва она успела наклониться над умывальником, как почувствовала спазмы, и ее вырвало. Отвращение просто переполняло ее.
В полном изнеможении Клара снова выпрямилась, вытерла рот и встретилась взглядом со своим отражением в зеркале. Глаза его были совершенно обезумевшие. Клара с трудом сдержала слезы.
