Михаил Март - Мертвецы не тоскуют по золоту

Чайка положил на тарелку вилку с маринованным грибом и очень серьезно спросил:

— Кто участвует в деле?

"Клюнул", — решил Ветров. Теперь дело за малым.

Субботний день выдался жарким. Компания расположилась в березовой роще. Гитара, шашлыки, сухое вино, костер.

Родионов на встречу приехал один. Борис Коновалов перестраховался и на сходку не явился.

— Со мной ему общаться легко. Он живет на одиннадцатом этаже, а я на девятом. Борис не исключает, что за ним наблюдают, и он не хочет лишний раз рисковать. Все, что вас интересует, знаю я. Инструкции получены. Когда мы утвердим все кандидатуры и приступим к созданию плана, он появится. А пока мы занимаемся болтовней, его лучше не трогать. Он рискует больше остальных, и его можно понять.

Речь Родионова особого впечатления не произвела. Шашлыки удались на славу, вина тоже хватало. Но чем больше они говорили, чем больше рассуждали, тем сильнее втягивались в дело. Родионов вел себя уверенно, Чайка слишком много шутил, а Ветров злился. Уж очень мнит о себе этот Коновалов. Все свои каверзные вопросы Ветров обрушил на Родионова.

— Ты у нас, Лерик, связник связника. Говоришь, инструкции у тебя в кармане? Изволь. Вопрос первый. Как мистер Коновалов, резидент двух разведок, намерен открыть заднюю дверь фургона, обезвредить своих подчиненных и остаться вне всяких подозрений? Говорят, что на Петровке даже невинные овечки заливаются соловьями. Как мы знаем, речь идет не о кошельке, срезанном у бабушки в трамвае.

— Деньги заработать нужно. Лежа на печи, только по щучьему велению все свершается. В "душегубку" войдут двое, а не один Коновалов. Вторым будет человек в милицейской форме. Но сначала надо позаботиться о шофере. Тут опять понадобится гаишник.

— Какой гаишник? — спросил Чайка.

— Ты, Эдик. Я тебе дам форму своего брата, а жезл сам найдешь. Коновалов скажет шоферу, чтобы тот остановился на свисток. Когда машина затормозит, подойдешь к дверце. Водила откроет окошко, а ты пустишь ему в рожу паралитический газ.

— Газ? А я его в ладошке зажму?

Родионов достал из кармана маленький вороненый пистолет и положил на покрывало.

— Такого еще никто из вас не видел. Стреляет тихо, а вместо пули вылетает пучок газа. В Америке такими игрушками бабы от домогателей избавляются. Хлоп — и с катушек. Расстояние не больше полутора метров. Гарантия стопроцентная. Можешь опробовать пару патронов. Только не на нас. Пушка не засвечена, привезена по дипломатическим каналам. После работы ее нужно выбросить в реку. Нам достанут все необходимое. Только список давай заранее.

— Ну а как же Коновалов? — спросил Ветров.

— А он выйдет из кабины и откроет фургон. Стрелять будет Чайка из газового пистолета. Он поднимется следом.

Ветров подумал и сказал:

— Три выстрела слишком много. Надо убрать одного инкассатора с маршрута. Не дать ему доехать до работы.

Родионов махнул рукой.

— Чепуха. Дадут кого-нибудь из резерва.

— Тогда усыпить всех.

Тут Ветров не согласился.

— В такую жарищу в стальном фургоне и с нашими дорогами люди не заснут. А если их усыпить, то в крови обнаружат снотворное. Это провал. Такие погрешности допускать нельзя. Тут нужно думать. Итак, первая дыра. Трое против газового пистолета.

— Но Коновалов с нами.

— Вот именно. Если он будет стоять и смотреть, как стреляют в его ребят, и бездействовать, его тут же к стенке поставят. Значит, его нужно убирать первым. А это уже четыре выстрела. Исключено!

Родионов вытер нос платком и важно заявил:

— Сейчас главное понять принцип работы, а дырки мы потом залатаем.

Ветров усмехнулся.

— Ты прав. У нас получается сплошное кружево, где дырок больше, чем ткани.

— А какие еще? — удивился Родионов.

— Не будь идиотом, Валера. Начни сначала. Во сколько выезжает "перевозка" из хранилища?

— Не раньше двенадцати. В десять они приходят, вооружаются, идут на погрузку и оформляют бумаги. Стандартная волокита.

— Эдик, — Ветров повернулся к Чайке, — а где мы в это время находимся?

— В третьем автобусном парке. Потом везем мелочь к метро ВДНХ.

— Вот именно. А теперь, Лерочка, подумай о другом. Я не хочу рисковать своим напарником и всеми остальными. Форма не спрячет от глаз Эдикины веснушки и белокурый чуб. Тут нужен грим. Парня надо переодеть и загримировать. А когда же налет устраивать? Нужно еще место выбрать и стрельбу среди дня устроить. Мало того, а под занавес заняться перегрузкой мешков у всего честного народа на глазах. А народу соберется много. Подумают, что кино снимают. Это в Нью-Йорке от выстрелов по подъездам прячутся, а у нас к этому не приучены. Народ как дети, им зрелищ подавай. Хреновые инструкции тебе дал Коновалов.

У Родионова горели глаза.

— Коновалов исполнитель. Мы тоже. План — твое дело. А ты только критикуешь. Предлагай сам. У тебя четыре дня было на обдумывание.

— Деньги нам перегрузить некуда. В наш УАЗик? А Толика за рулем оставить? Так? — продолжал Ветров в запале.

— Толика надо брать в долю, — заключил Чайка.

— А тетю Дусю из бухгалтерии на перегруз-ку! — воскликнул Ветров. Все это туфта, миражи. Надо в корне пересматривать ситуацию. А ты, Валерка, записывай. Раз они из Америки газовые пистолеты возят, то пусть достанут сильное снотворное. Глоток — и с катушек, как ты говоришь. Ты знаешь, как мы с Эдиком работаем. Сам на нашем маршруте не один день катался, до того как в кресло дежурного сел. Мы закончим пораньше, загоним машину во двор и нальем стакан Толику. На халяву тот никогда не откажется. Парень вырубается, а мы с Эдиком на "дело". Через час-два возвращаемся, будим парня и в банк едем сдавать оружие.

— Отличная идея, — обрадовался Родионов.— Вы можете сделать это в любое время, даже в двенадцать.

— А третий автобусный? — возразил Чайка.

Родионов махнул рукой.

— Я буду дежурить. Если из расчетной части парка позвонят, скажу, что вы после обеда приедете. Машина сломалась на линии — и все тут. Им спешить некуда. Позвонят из метро, скажу то же самое. Поедете за мелочью после операции.

— А это мысль, — протянул Ветров. — Ты будешь держать связь между всеми звеньями. Но как тут подготовить твое дежурство?

— Мы то и дело меняемся. Мало ли кому что нужно. Я отдежурю за Ефимыча, а он за меня. Это мелочи.

— И опять тупик. Ты выпадаешь из игры, и нас остается двое с Эдиком. Нужен еще один надежный человек и нужна машина. А точнее, нужен человек с машиной.

— Ты прав, Максим, без машины не обойтись, — заключил Чайка. — И Толика отрубить надо.

Ветров взял сигарету, долго ее разминал, а потом выбросил в кусты и сказал:

— У меня есть две кандидатуры. Один Отар Коридзе. Водитель первого класса. Рисковый парень, но уже имеет судимость. Лихой казак, но с пятном. К тому же непредсказуем. На дело пойдет не задумываясь. Второй Роман Сироткин. Учится у нас в институте. Работу нашу знает, сидит на мелочи в Медведковском отделении, возит "размен" по магазинам. Раньше работал испытателем на АЗЛК. Шофер от Бога. После аварии перешел в банк. Ему уже тридцатник стукнул. Мужик не из трусливых, но пойдет на дело или нет, сказать трудно.

— Шоферов много, а где машину брать? — спросил Чайка.

— Мало их на улице ночует? Это не пробле-ма, — одернул приятеля Ветров. — Главное сейчас состав определить и роли. С этим, кажется, нам удалось справиться.

— Итак, можно подбить бабки! — весело заявил Чайка.

— Рано еще бабки подбивать, — возразил Родионов. — Когда шофер даст согласие, тогда будем думать над черновиком операции.

— А теперь я как председатель и глава клана даю всем общее задание. Ветров разлил вино в стаканы. — К следующей субботе сформулируйте новые идеи. Задача первая: как избежать свидетелей. Задача вторая: как обезвредить бригаду инкассаторов в салоне фургона. И наконец, как избежать шума.

Все переглянулись и подняли стаканы. Вряд ли они когда-нибудь выглядели более серьезными и решительными. Им казалось, что осталось только пальцем пошевелить — и можно купаться в золоте. Как это просто! Но главное заключалось совсем в другом. Они нашли дело, которое их захватило целиком, и они не чувствовали себя бесполезными винтиками в огромной машине, а превратились в часть какого-то очень важного механизма. Им взбрело в голову перевернуть мир и стать легендой.

К вечеру все разбрелись по домам.

Эдуард Чайка чувствовал себя возбужденным. Нина встретила его без особого удовольствия. Она привыкла обедать с сыном вдвоем, не дожидаясь мужа.

— Послушай, Нинок, вот что я тебе скажу. Я понимаю, что ты меня никогда не любила. Но у нас сын и мы должны позаботиться о нем. Наши пути связаны в одну ниточку.

Нина бросила ложку в тарелку с супом.

— Не смеши людей, Эдик. Это ты-то заботливый папаша? Все заработанные копейки оставляешь на бегах.