Виктор Пронин - Победителей не судят
— Не знаю... Я спряталась за плитой... А то бы и меня пришили. Зачем им свидетели...
— Им? Сколько их было?
— Двое.
— Они из вашего дома? Из этой берлоги? — Кась-янин кивнул в сторону ближайшей громады.
— У нас таких нет. Там живет много людей, которых можно называть плохими, но таких нет.
— Вы что же, все знаете друг друга?
— Конечно.
— А эти куда делись?
— Сели на машину и уехали. Их машина поджидала, вон там, на дороге.
— Какая машина?
— Не знаю... Темная какая-то... Долго стояла... Когда я уходила в город, она уже стояла вон там, на повороте. А когда возвращалась, все еще была там...
Видимо, поджидали мужика с собакой. А потом выстрел... Они побежали к машине и тут же уехали.
— Так, — пробормотал Касьянин. — Значит, их многие видели.
— Не исключено, — девушка отвечала осторожно.
— Наташа... А фамилия?
— Да ладно тебе... Фамилия... Иванова.
— Врешь, — без уверенности сказал Касьянин.
— Конечно. Это кто... Твой приятель?
— Мой.
— А собака?
— И собака моя. Ты где живешь? — Касьянин понимал, что эта девушка — единственный человек, который может хоть что-то произнести внятное о случившемся, что только она и может прояснить положение, навести на след убийц.
— Я же сказала, — она опять показала рукой на ближайшую бетонную громаду.
— Этаж?
— Седьмой... На седьмом небе живу. Заходи, гостем будешь, — она усмехнулась.
— Спасибо... Как-нибудь в другой раз.
— Я сегодня одна.
— Я тоже... Уже один, — ответил Касьянин.
— Пойдешь в милицию звонить?
— Надо.
— Тогда я пошла.
— Куда же ты? Расскажешь все, что видела, слышала...
— Нет, — она покачала головой. — Жить хочется. Вы уж решайте без меня.
— Кто это вы?
— Люди. Вы сами по себе, я сама по себе.
— Даже так, — озадаченно пробормотал Касьянин, провожая взглядом удаляющуюся фигурку. На Девушке были темные джинсы, темная куртка, и только короткие волосы еще некоторое время светились в темноте. — Даже так, — повторил он и, поднявшись, быстро зашагал к своему дому.
Девушка невольно подсказала, что он должен был сделать немедленно — позвонить в милицию. И, шагая по сухой, вытоптанной траве, не мог Касьянин, не мог не отметить — Ухалов был единственным человеком, который знал о том, что у него был револьвер, что он стрелял из него и довольно удачно попал дробовым зарядом в шею неизвестного нападавшего, который уже утром стал настолько известен, что о нем написали все городские газеты. Теперь, со смертью Ухалова, никто вольно или невольно, по оплошности или злому умыслу не сможет доказать, указать, просто брякнуть поганое слово, что, дескать, уж не автор ли уголовной хроники Касьянин совершил убийство в ночной темноте?
Подумать Касьянин об этом подумал, но мысль эта, в общем-то спасительная, не принесла ему утешения. Была усталость и гадливое чувство вины — начинала доходить до него истинная причина смерти Ухалова.
— Явился — не запылился! — заорала из темной комнаты Марина, едва услышав звук открываемой двери. И хотя в ее голосе слышалось явное облегчение, Касьянин не откликнулся. Заглянув в комнату, он убедился, что в простынях все еще ворочаются три бабы, время от времени хватая друг дружку то за письки, то за сиськи. После этого он прошел на кухню, налил из заветной, припрятанной бутылки полстакана водки, выпил легко и сразу как нечто прохладительное и, отодвинув рукой возникшую в дверях Марину, прошел к телефону.
Касьянин набрал номер, простой двузначный номер, прислушался.
— Что-нибудь случилось? — спросила Марина, стараясь, чтобы в голосе было и немного заботы, и в то же время достаточное количество насмешки.
— Да, — ответил Касьянин, продолжая вслушиваться в длинные безответные гудки.
— Что именно? Кому-то плохо? Кто-то умер? Повредил себе какую-нибудь конечность?
— Да, — ответил Касьянин, и в этот момент трубку где-то там, в дежурной части, наконец подняли. — На пустыре рядом с недостроенными домами лежит труп, — сказал Касьянин почти спокойно, почти бесстрастно, лишь тоном своим мстя Марине за ее насмешливость.
— Что? — вскричала она.
— Помолчи, пожалуйста, — бросил ей Касьянин и опять вернулся к разговору с дежурным. — Адрес? Улица Высоковольтная... Поворот дороги к лесу...
— Опять Высоковольтная? — удивился дежурный.
— Да.
— Когда обнаружен труп?
— Десять минут назад.
— Почему же не позвонили сразу?
— Потому что на пустыре нет телефонов.
— Кто говорит?
— Касьянин. Илья Николасвич Касьянин.
— А-а-а, — протянул дежурный с явным облегчением. — Узнал. Тот самый?
— Труп еще теплый, — сказал Касьянин. — Поторопитесь. А узнавать будете потом, когда убийц задержите.
— Их несколько?
— Двое.
— Вы их видели? — До свидания, — сказал Касьянин и положил трубку. Он прошел на кухню, снова потянулся к бутылке, но Марина решительно отняла ее и поставила подальше, на подоконник. — Я слушаю, — сказала она.
— Ухалов убит. Яшка тоже убит. Они лежат на пустыре.
— Так, — сказала Марина и, взяв из шкафчика пачку сигарет, закурила. — Так, — повторила она, присев к столу и подперев щеку рукой. — Ты хочешь сказать...
— Ничего не хочу сказать. И слышать тоже ничего не хочу.
— Понятно, водки хочешь.
— Да. Водки.
— Тебе нельзя. Сейчас приедет милиция, и если будешь пьян — это наведет их на разные мысли.
— Какие еще мысли? — вскинулся Касьянин.
— О том, что вы напились, поссорились и один пьяница убил другого пьяницу.
— Ухалов убит выстрелом из револьвера. А у меня нет револьвера.
— Куда же ты его дел?
— У меня никогда не было револьвера. Запомни это, заруби это себе на самых интимных местах — у меня никогда не было ничего огнестрельного.
— Хорошо. Усекла. Но ты мог его убить иначе...
— Получается, что я и свою собаку убил?
— Вот тут ты уже начал соображать... Смерть Яшки говорит в твою пользу.
Хотя...
— Что хотя?! — заорал Касьянин, не выдержав спокойного и до ужаса назидательного тона жены.
— Хотя может быть и иное толкование. — Марина выпустила изо рта дым, помолчала, стряхнула пепел и лишь после этого, прищурившись, посмотрела на мужа. — Ухалов убил твою собаку, а ты, не выдержав потери, убил его. Подобные происшествия не так уж и редки, ты сам писал о чем-то похожем.
— У Яшки перебит хребет.
— Бедный Яшка, — сказала Марина, и, кажется, за весь вечер это были единственные ее слова, в которых можно было уловить хоть какое-то чувство. — Значит, он не сразу подох.
— Он до сих пор подыхает. — Почему же ты не принес его домой?
— Нельзя нарушать картину убийства. Может на Яшке остались какие-нибудь следы, улики...
— Какой же ты, однако, рассудочный! — сказала Марина без гнева, без презрения, просто в ее голосе было изумление. Но обидеться Касьянин не успел, потому что тут же прозвучали слова Марины, которые заставили его похолодеть:
— Ну, хорошо, убили. Ухалова... А кого хотели убить?
— Не понял?
— Не лукавь, Илья... Ты все понял.
— Нет, не понял!
— Успокойся, Илья... Сейчас сюда придет милиция, ты будешь давать показания, каждое твое слово может быть истолковано против тебя... Как это постоянно говорится в импортных фильмах... Поэтому ты должен быть спокоен и уверен в себе.
— Я не убивал Ухалова.
— Этого никто не утверждает. Я спросила о другом...
— О чем же, господи! — простонал Касьянин.
— Я спросила о том, кого хотели убить. — Ты очень глупая баба.
— Я знаю. Но знаю и то, что некоторое время назад у тебя был револьвер. Он лежал вон в том ящике. Я же тебе как-то и давала его, когда ты отправлялся в опасную прогулку.
— Барабан крутила?
— Немного поигралась. Касьянин вдруг напрягся, вдруг что-то в нем забрезжило — не то понимание, не то опасение чего-то... Он взглянул на Марину, попытался собраться, понять, что коснулось его легким, почти неуловимым дыханием, какая истина, догадка.
— Вынимала патроны?
— Не бойся, я не взяла себе ни одного, — усмехнулась Марина. — Все снова вставила в гнезда.
Касьянин не нашел в себе силы произнести ни звука, лишь кивнул. Он все понял — Марина вынимала патроны, поигралась и снова вставила. Ухалов невиновен, он ничего не перепутал, он был надежным и аккуратным. Все устроила Марина, сволочная баба.
— О боже, — простонал Касьянин.
— Я еще не все сказала, — напомнила о себе Марина, пуская дым в потолок.
— Неужели еще что-то осталось?
— Через некоторое время револьвер исчез. Я подумала вначале, что ты переложил его в другое место. Обыскала всю квартиру...
— Представляю. Зачем?
— Когда на пустыре был убит тот бандитский авторитет, а тебя в это время не было дома... Я кинулась искать револьвер. Его нигде не было. Знаешь, какая мысль пришла мне в голову?
— Знаю... Ты очень умная баба.
