Нацуо Кирино - Хроника жестокости
Кэндзи двадцать два года. Ятабэ-сан подобрал его, когда ему было лет десять. Кэндзи жил на Хоккайдо, в горах, в приюте, там случился пожар. Воспользовавшись суматохой, он сбежал и прятался на складе на строительстве плотины. Ятабэ-сан увидел его у столовой. Мальчишка стоял и смотрел голодными глазами на всех, кто входил и выходил. Он стал просить Ятабэ-сан: «Дяденька! Я больше не хочу в приют, меня там обижают, возьмите меня к себе», – и уговорил его, хотя тот, возможно, догадывался, что Кэндзи сам устроил пожар в приюте – украл на кухне спички и поджег занавес в актовом зале. Все сгорело дотла, два человека погибли – воспитатель и трехлетний ребенок. После пожара пропали двое воспитанников – Кэндзи и еще один мальчик. Кэндзи хотел бы, чтобы приют сгорел не из-за него, а из-за того паренька.
Ятабэ-сан выдавал Кэндзи за своего сына, всюду возил с собой. Из одного общежития в другое. Надоедали горы – переезжал в какой-нибудь приморский городок, из города – в деревню. Они всегда спали под одним одеялом, и Ятабэ-сан всегда прижимал Кэндзи к себе. А что он, напившись, делал в темноте? От этого в детстве Кэндзи каждый раз колотила дрожь. И хотя он не осознавал, что его трясет одновременно от унижения и от восторга, одно было ясно – этот озноб неразрывно связан с живущими в нем странными и смутными порывами и влечениями. Его и сейчас иногда так трясет, что хочется заорать, придавить какую-нибудь зверюгу. Почему? У них обоих есть орган, который заставляет Ятабэ-сан творить гадости, а Кэндзи сводит с ума.
Наверное, Ятабэ-сан был доволен, что превратил Кэндзи в раба, но того это не очень устраивало. Тайком он мечтал делать, что ему нравится. Появилось недовольство от удовлетворения, которое испытывал Ятабэ-сан. Раньше было по-другому. Кэндзи думал: Ятабэ-сан доволен – значит, долго можно быть с ним. Кэндзи его любил.
У Ятабэ-сан был редкий талант находить убежище, где никто не мог их раскрыть, понять, кто они на самом деле. Он и работу в городе К. нашел. Внизу цех, на втором этаже живи, сколько хочешь. Ятабэ-сан говорил Кэндзи, что хозяин и его жена – полные идиоты, поэтому им кланяться надо. Он отводил Кэндзи роль придурка и использовал его на всю катушку. Жена хозяина наготовит какой-нибудь бурды – жри и не возникай. Хозяин врежет – не огрызайся. Зато можно жить, как у себя дома.
Ятабэ-сан перестал звать Кэндзи к себе в постель. Приказал: спи в своей комнате. Не заставлял больше онанировать, лизать у него. Кэндзи до ужаса боялся, как бы он его не бросил, потому что последние полгода Ятабэ-сан ходил мрачный, как туча, набрасывался ни с того ни с сего. Помучившись, он пришел к выводу, что ему требуется новая дичь. И добывать ее должен Кэндзи.
У Ятабэ-сан был непрерывный цикл желаний. Сначала мальчик, маленький Кэндзи. Потом, когда он вырос, – женщины. Хотя с женщинами у него не очень получалось. Они какие-то непослушные, норовят тут же сбежать от Ятабэ-сан. А Кэндзи должен за ними охотиться.
«Женщина, женщина…» – твердил про себя Кэндзи, поворачивая за угол. Легко сказать: приведи женщину. Ночные обитательницы города К. не таковы, чтобы попадаться на удочку Кэндзи. Еще те особы! Деньги их испортили. Они собирались в этом районе со всего города в надежде подзаработать.
– Мальчики! Давайте к нам. Обслужим по высшему разряду, – услышал Кэндзи женские голоса.
В переулке, куда он свернул, оказалось заведение, где работали филиппинки. Оно открылось совсем недавно. Хозяин давал деньги в долг под проценты, девочки у него стоили дорого, поэтому Кэндзи и Ятабэ-сан это место не посещали. Девушки – смуглые, с низкими переносицами и радостными лицами – приветливо улыбались. Они завлекали мужчин, пританцовывая, извиваясь и вихляя худосочными задницами, но на Кэндзи внимания не обращали. Весь их интерес переключился на возникших у него за спиной работяг. Видно было, что они при деньгах. Даже в веселом квартале женщины редко окликали Кэндзи – при одном взгляде становилось ясно, что у него в карманах пусто.
Кэндзи встретился глазами с девушкой, кусавшей ногти в тени под неоновой вывеской. Филиппинка. Алые, ярко накрашенные губы смотрелись нелепо на ее простом лице. В ней не было и ста пятидесяти сантиметров, глаза чуть раскосые. Кэндзи внимательно оглядел девушку, прикидывая, подойдет она Ятабэ-сан или нет. Желтая майка с глубоким вырезом на груди, короткие тесные шорты белого цвета. Наряд небогатый. Худосочная – ни груди, ни бедер. Чтобы хоть что-то можно было заметить, она специально напялила вещи на размер меньше. Вечером на этой улице она казалась чужой. Ей бы больше подошла роль няньки. Однако если кто и окликал Кэндзи на улице, то лишь такие. Но даже почувствовав его взгляд, девушка не улыбнулась и продолжала грызть ногти.
– А на стороне с тобой можно? Чтобы не у вас здесь? – шепнул Кэндзи.
Филиппинка оставила в покое ногти. К ее губе полумесяцем пристал отгрызенный ноготок.
– Нет проблем.
– Сколько?
Девушка показала три пальца. Кэндзи кивнул. Договорились, что он зайдет за ней в двенадцать, когда заведение закроется.
Она помахала Кэндзи рукой, но тот, не оглядываясь, уже бежал в дешевую пивную, находившуюся возле их цеха. Там Ятабэ-сан имел обыкновение накачиваться после работы. Если не сказать ему заранее про девушку, он, чего доброго, напьется и заснет. А Кэндзи хотелось, чтобы его похвалили за храбрость.
Заметив вошедшего в пивную Кэндзи, Ятабэ-сан отвернул пьяную, налившуюся краской физиономию. Теперь всегда так. Плевать ему на Кэндзи. У Кэндзи защемило в груди. А раньше все время улыбался. Ведь он и в шутке знал толк, и в людях разбирался. Поэтому Кэндзи обходился без лишних слов. С Ятабэ-сан было удобно. Но после того как они переехали в К., ему, похоже, вдруг разонравился характер Кэндзи, и Ятабэ-сан почти перестал с ним разговаривать.
Кэндзи остановился перед Ятабэ-сан, тот бросил ему в грудь бобовую шелуху. Кэндзи обижаться не стал, шелуха – это еще ничего. В цеху Ятабэ-сан все время кидался чем ни попадя. Как-то он запустил в Кэндзи комком металлической стружки и поранил лоб. В другой раз ткнул ему в ладонь штангенциркулем. Кэндзи понимал, в чем причина. Он вырос, и Ятабэ-сан больше не любил его. «Медведь вонючий!» То же самое со щенками – они уже не такие милые, когда вырастут.
Ятабэ-сан сорок два года, но уже порядком облысел. Недобрый взгляд, дерзкий огонь в глазах. Видный мужчина, особенно на фоне моловших всякий вздор завсегдатаев пивной – алкашей и прочих неудачников. Он держал стакан, оттопырив мизинец, как женщина, чтобы все видели, что палец лишен фаланги. Из-за этого Ятабэ-сан принимали за якудза, старались держаться подальше, никто не смел ему перечить. Хозяин цеха тоже его боялся. Но Кэндзи знал, что с пальцем Ятабэ-сан намудрил сам, чтобы получить страховку.
– Ятабэ-сан! Я тебе на ночь сюрприз приготовил.
Ятабэ-сан понял его по губам, но лишь недовольно махнул рукой: «Вали отсюда!»
– Сюрприз, говорю! Подожди, не спи сегодня, – в отчаянии просил Кэндзи.
Ятабэ-сан наклонил голову. Угрожающе нахмурил брови: «Чего тебе надо?»
– Удовольствие получишь. Мой подарок.
Бросив мрачный взгляд на стоявшего над ним Кэндзи, Ятабэ-сан снова отмахнулся: «Что стоишь столбом? Телевизор загородил!» Кэндзи быстро выставил левый мизинец. Этим неприличным жестом мужчины обозначают женщину. Ятабэ-сан с важным видом вытащил из кармана самодельный блокнот – сколотые листки, нарезанные из рекламных объявлений, – и карандаш и четким, красивым почерком написал:
«Какой еще подарок?»
Кэндзи – не мастак по части письма – предпочитал изъясняться словами. Повернувшись так, чтобы Ятабэ-сан видел его губы, он четко выговорил:
– Ятабэ-сан, сегодня приведу тебе женщину. Ты же хотел.
Ятабэ-сан снова взялся за карандаш. Выражение его лица не изменилось ни на йоту.
«А деньги кто платить будет?»
Кэндзи огляделся. Кучка клиентов заведения прилипла к телевизору – показывали бейсбол. На сидевшего в углу Ятабэ-сан и топтавшегося возле него молодого парня никто не обращал внимания. Хозяин заведения, не отрываясь от спортивной газеты, потягивал что-то из стакана. Кэндзи наклонился и тихо сказал:
– Я не могу. Тогда можно ее запереть и не выпускать.
Как собаку или кошку. Так Кэндзи всегда и делал. Когда чего-то очень хотелось. Ятабэ-сан подобрал Кэндзи, кормил его. Так? А теперь, видно, пришла очередь молодой женщины. Хорошая идея, подумал Кэндзи. Ятабэ-сан молчал, потягивая саке. Но Кэндзи видел. Видел похотливый огонек, сверкнувший в самой глубине его глаз, как луч рассвета. Предвкушение ожидавшего его удовольствия. «Может, Ятабэ-сан снова меня полюбит», – надеждой подумал Кэндзи.
«Думаешь, это так просто, кретин?»
Написав эти слова, Ятабэ-сан с шумом выдохнул. Довольно покачал ногой и, словно боксер-победитель, сжал поднятые кулаки, как бы говоря: «Давай попробуем». Хозяин пивной поглядел в их сторону и ухмыльнулся. Кэндзи так и распирало от гордости. Какой все-таки Ятабэ-сан крутой! Распространяет вокруг себя флюиды наслаждения. Такая у него аура. Везде становился любимцем публики – и в общежитиях, где они жили, и в пивной, и на велодроме. И Кэндзи засмеялся. Похоже, Ятабэ-сан клюнул на женщину. Грустно, конечно, но Кэндзи был готов на все, лишь бы ему угодить.
