Татьяна Устинова - Мой личный враг

— Я, — согласился он, — Филипп Бовэ. А вы Лада?

Она коротко кивнула, и все насторожились, потому что за дверью послышалось какое-то шебуршанье — будто пробежала мышь.

— Мань! — позвала Александра, почему-то уверенная, что подруга стоит с той стороны двери, прижавшись ухом к замочной скважине. — Это мы с Ладкой. И Филипп.

Загремел замок, звякнула цепочка, и дверь открылась.

— Быстрее! — прошипела Маша. — Быстрее заходите!

Все втроем они вломились в крохотную прихожую, и Маша моментально закрыла дверь. Снова прогремел замок и звякнула цепочка. Зажегся свет.

Маша стояла в дверях, прижав к груди желтые старушечьи кулачки. Глаза у нее были дикие.

— Что стряслось? — хрипло спросила Лада. — Что такое, Мань?

— Как хорошо, что вы приехали., - сказала Маша, и неожиданно ее затрясло. — Господи, какое счастье, что вы приехали…

— Да что случилось-то, дура? — заорала Ладка могучим прокуренным басом. — Я чуть инфаркт не схватила, когда ты позвонила, а Васятка, наверное, до сих пор меня в кровати ищет, не понимает, куда я делась!..

— Выпейте, — сказал Филипп, сунув Маше под нос невесть откуда взявшийся у него в руках стакан воды. — У вас есть какое-нибудь успокоительное?

Маша взглянула на него с печальным изумлением, а Лада пробормотала сердито:

— Успокоительное нужно мне. Мань, дай я пройду. И не трясись ты, как припадочная, умоляю тебя.

Расплескивая воду, Маша взяла стакан. Лада с грохотом что-то уронила на кухне и через секунду появилась в прихожей со склянкой в руках. Отобрав у Маши стакан, она сунула ей под нос склянку.

— Сначала это, потом то. Ну, залпом! Маша покорно выпила и вытерла рот тыльной стороной ладони.

— Давайте сядем, — предложил Филипп. В комнате почему-то было темно.

— Ты что, в темноте сидела? — удивилась Александра. — Почему?

— Я боюсь, — прошептала Маша еле слышно. — Ужасно боюсь.

Филипп зажег свет, по-хозяйски взял Машу за руку и усадил в кресло.

— Меня зовут Филипп Бовэ, — сказал он. — Я муж вашей подруги.

— Я знаю. — Маша улыбнулась нервной улыбкой. — Это я придумала, что ей нужно срочно выйти замуж второй раз…

— За меня? — поразился Филипп.

— За кого угодно, — пояснила Маша.

— Я думал, — сказал Филипп с расстановкой, — что из вас троих сумасшедшая только моя жена. Но оказывается, я ошибался.

Лада хмыкнула одобрительно и плюхнулась на диван. Всем почему-то полегчало.

— Мань, ну давай, говори, в чем дело, — велела Александра.

— Вчера вечером, когда я шла с работы, меня остановили два каких-то типа. Сначала я думала, чго они собираются меня ограбить. А у меня денег-то сорок рублей… Потом… Один держал мне руки, а второй достал нож и сказал, чтобы я никуда не ходила и ни с кем не говорила. А то будет хуже. — Голос у Маши был безжизненный и как будто чужой. Александра коротко и глубоко вздохнула, не отводя глаз от ее лица. — Они разрезали на мне пальто. На такие длинные узкие полосы. Я могу показать. И сказали, что в следующий раз так же изрежут меня. И ушли.

Наверное, меняется погода, подумала Александра. Слышно, как ветер бьется о старые рамы.

— И что это значит? — пытаясь скрыть беспокойство, сердито спросила Лада. — Куда ты не должна ходить? В аптеку свою? Или в бассейн, где ты фигуру улучшаешь?

— Я не знаю, — прошелестела Маша. — Но я всю ночь не спала и на работу сегодня не ходила…

— В милицию звонила? — спросила Александра.

Маша кивнула.

— Что они сказали? Маша пожала плечами.

— Ну, Маня! — потребовала Александра, тоже начиная сердиться. — Ну что?

— Я знаю — что, — неожиданно подал голос Филипп, и все трое в недоумении уставились на него. Он как-то совсем выпал из их поля зрения. — Они сказали: «Мимо рыла». Или в данном случае уместнее: «Не канает»? Я правильно употребляю неформальную лексику?

Лада захохотала, Александра хихикнула, и даже Маша улыбнулась.

— Почти, — сказала она. — Почти…

— В общем, на работу ты не ходила, свет не зажигала, сидела и тряслась, а позвонила почему-то только в одиннадцать, — резюмировала Лада. — Ясненько…

— Я хочу, чтобы вы остались у меня ночевать, — строго и серьезно сказала Маша. — Я боюсь. Филипп, вы сможете вернуться домой один?

Филипп пожал плечами, вид у него стал недовольный.

— Давайте мы лучше заберем вас к себе, — предложил он, подумав. — Всем будет спокойнее, и ваша подруга сможет вернуться домой, к… Васятке.

— Из дому я никуда не поеду, — твердо сказала Маша. — Простите, Филипп. Считайте, что мы все трое сумасшедшие. И одна оставаться я тоже не могу…

Александра смотрела на Филиппа не отрываясь, и Лада тоже уставилась на него круглыми немигающими глазищами, как будто именно он принимал решение, как будто от него что-то зависело.

Ничего от него не зависит, сказала себе Александра. Он совершенно чужой для нас человек. Даже странно, что он меня подвез. Андрюха бы ни за что ночью никуда не поехал, особенно к Мане…

— Я совершенно уверена, что приступом нас брать никто не будет, — уже нетерпеливо добавила Маша. — Просто у меня… стресс. Я не могу сидеть одна. Вы меня понимаете, Филипп?

— Пытаюсь, — вежливо отозвался Филипп. — Алекс, я оставлю тебе мобильный. Если вдруг что-то произойдет, даже самое безобидное — пробки вылетят или телефон отключат, немедленно звони в эту свою милицию и мне. Ты умеешь им пользоваться?

— Я умею, — заявила Ладка и подошла поближе, блестя глазами. — Где он, ваш мобильный?

Филипп вынул из кармана нагревшуюся трубку и положил на стол.

— Вы не оставляете мне выбора, дамы, — сказал он и скорчил смешную гримасу. — Придется уехать, хотя — бог свидетель! — лучше бы я остался.

Александра смотрела на него во все глаза.

— Я утром приеду, — робко сказала она. — До работы.

— Я тебя дождусь, — пообещал Филипп. — Пока, Алекс!

— Алекс? — пробормотала Маша.

— До свидания, Филипп, — громко сказала Лада. — Наконец-то мы с вами познакомились. Я даже рада, что все не так плохо, как мы предполагали.

— Ладка! — выкрикнула Александра.

— Все гораздо лучше, чем вы предполагали, — заверил ее Филипп. — Могу еще добавить, что все гораздо лучше, чем предполагал я сам. До свидания, дамы. Не забудьте запереть на засов городские ворота.

Он шагнул к Александре и быстро поцеловал ее в губы, обдав запахом дорогого одеколона, кофе и сигарет.

Александра как сидела, так и осталась сидеть. Вид у нее был слегка ошалелый.

— Что это значит? — спросила вернувшаяся из прихожей Маша. — Он всегда такой?

— Он первый раз в жизни такой, — . пробормотала Александра.

— Санька, ты просто больная, он же классный! — завопила Лада. Кажется, на этот раз мы не промахнулись. Как это ни странно.

— Что ты несешь? — перебила ее Александра. — Слушать тошно.

— Я даже готова ему простить, что он называет тебя Алекс, торжественно объявила Лада. — Мань, а Теперь садись и говори, в чем дело. Зачем ты его выставила?

— Девочки, — сказала Маша, — вчера какие-то бандиты изрезали мне пальто и велели никуда не ходить. А сегодня утром в почтовом ящике я нашла письмо.

— Господи Иисусе, какое еще письмо? — испуганно спросила Александра. От кого?

— От Вешнепольского, — сказала Маша. — Сейчас я вам его покажу.

Это было даже не письмо, а коротенькая записочка, нацарапанная на мятом, в желтых разводах листочке из школьной тетради в клетку. Листок был свернут военным треугольником.

«Маня! — было написано на его внутренней стороне. Александра читала, держа листок близко к слабому свету торшера, а в ухо ей сопела Лада. — Я жив и скоро выберусь. В моем кармане, где беспорядок — ты еще постоянно меня за него ругала, — возьми желтый японский пакет и отправь по адресу. Будь осторожна. Я очень тебя люблю. Иван».

— Что это значит? — потребовала объяснений Лада. — Это его почерк? Ты точно знаешь?

Маша кивнула. Александра перечитывала записочку, шевеля губами от усердия.

— Господи, он жив! — сказала она, поднимая глаза. — Мань, он жив!

Она даже взмокла от волнения.

— Как она к тебе попала, эта записка? — спросила Лада, забирая у Александры листок.

— Я пошла с ведром к мусоропроводу, — монотонно начала Маша. — Пошла потому, что услышала, как соседи вышли с собакой. Я целый день носа высунуть не смела, а тут услышала их и пошла. Пока я там ковырялась с мусоропроводом, какой-то мужик мимо прошел, я не обратила внимания. Марат прыгал как ненормальный. Марат — это соседская собака. Я к своей двери подхожу, а в ящике что-то лежит. Вот… записка…

— Ты точно помнишь, что, когда ты выходила, записки не было?

— Точно, Лад, — устало сказала Маша. — Конечно, точно. Да и какое это имеет значение? Я вытащила письмо, поняла, что оно от Вани, но искать того мужика не побежала, хотя он только что прошел вверх, следовательно, был еще в подъезде. Я перепугалась… И перепугалась еще больше, когда прочитала это письмо…