Кабинет доктора Ленга - Чайлд Линкольн
Кубик сахара приобрел янтарный оттенок.
Сунув пипетку в бутылку, а бутылку – в ящик, Пендергаст неторопливо обрызгал сахар абсентом, так чтобы жидкость стекала в бокал. Потом достал из кармана золотую зажигалку «Данхилл» и отработанным движением поджег ледяной кубик. Вспыхнуло голубое пламя, сахар зашипел и стал растворяться в напитке. Немного подождав, Пендергаст поднял флакон и погасил огонь, спрыснув холодной водой то, что осталось от кубика сахара. После этого он размешал снадобье ложечкой, покрытой сахарной коркой. Жидкость в бокале взвихрилась, появилось облачко, наполовину алое, наполовину цвета слоновой кости. Пендергаст отложил ложечку в сторону и поднял бокал.
– Спасибо за то, что стойко вытерпели мой маленький ритуал. За вас, мой старый друг!
Он сделал глоток, поставил бокал на столик и промокнул губы шелковым платком.
«Маленький ритуал, охренеть просто!»
Д’Агосту встревожил не столько абсент, хотя он был наслышан об опасном воздействии полыни, самого сомнительного ингредиента, сколько коричневая бутылочка. Вероятно, опиумный раствор. Лауданум. Слава богу, в этот раз обошлось без шприца.
– Позвольте, я облегчу вам задачу, – сказал Пендергаст. – Я безмерно рад, что вы заглянули ко мне, хотя сомневаюсь, что это было спонтанное решение. Полагаю, миссис Траск беспокоится обо мне?
– Да, раз уж вам так важно это знать, – помедлив, ответил д’Агоста. – Но теперь, увидев вас, я тоже обеспокоен. – Он подался вперед. – У вас не очень здоровый вид.
– Да, я не слишком здоров, – признал Пендергаст. – Но давайте не обсуждать это сейчас. Я бы предпочел узнать о том, как идут дела у вас. Что, например, с капитаном Хейворд?
– С ней все в порядке, – сказал д’Агоста. – Идет в гору. Недавно ее перевели в отдел кино и телевидения, сделали заместителем начальника.
– Кино и телевидения?
– Она помогает киношникам во всем, что касается дорожного движения, перекрытия улиц, съемок на мостах и магистралях: обеспечивает безопасность и следит, чтобы не было проколов. Кроме того, ее команда занимается согласованиями, бутафорским оружием и прочей ерундой.
– Никогда не слышал о таком отделе.
– Ей нравится эта работа, возможность общаться со звездами и режиссерами. И сама она тоже всем нравится. Похоже, с ней советуются по разным полицейским вопросам. Я рад за нее, она уже насмотрелась жестоких преступлений.
– А как ваша карьера?
Д’Агоста пожал плечами:
– Не знаю. Я уже созрел, чтобы уволиться. Одно дерьмовое дело за другим. Начинаю подозревать, что большинство людей – просто безмозглые, злобные сукины дети.
– Ох, это неверно, мой дорогой Винсент. Мы полны злобы именно потому, что у нас есть мозг. Уверяю вас, если бы шимпанзе, львы или даже ящерицы получили наши мозги, они стали бы такими же изобретательно жестокими, как и мы.
Д’Агоста хмыкнул. Ему не хотелось вступать в философские споры с Пендергастом, которого еще никто не превзошел в этом.
– Но, конечно же, новое дело на порядок интереснее других?
– Вы говорите об убийстве в музее?
«Как Пендергаст узнал?» – подумал д’Агоста и тут же понял: будучи агентом ФБР, тот имел доступ и к полицейским, и к частным каналам информации. Да и вообще пора было перестать удивляться тому, что Пендергаст знал, делал или говорил.
– Замерзший хранитель, – продолжил Пендергаст. – Как интригующе!
– Кто-то испортил аварийный замок, несчастный оказался заперт в морозильной камере и замерз до смерти. Но послушайте, Пендергаст, мне не очень хочется обсуждать это дело. Мне хочется узнать, что происходит с вами.
Лицо Пендергаста на миг приняло отсутствующее, почти отрешенное выражение.
– Я остался без моей подопечной.
– Констанс? Где она?
Вместо ответа Пендергаст снова пригубил свой напиток.
– И что вы собираетесь с этим делать?
Пендергаст поставил бокал на стол.
– Хотите еще пива?
Д’Агоста допил то, что оставалось в стакане.
– Конечно.
– Миссис Траск?
Экономка появилась – подозрительно быстро – с новой банкой пива и охлажденным стаканом, а затем, бросив косой взгляд на мужчин, снова исчезла. Д’Агоста подождал, пока не стихнут шаги, и обернулся к Пендергасту.
– Хорошо, послушайте меня. Мы с вами старые друзья и много лет были напарниками. Мы сражались с амазонскими монстрами, зомби и безмозглыми тварями, живущими в миле под этим городом. Нас арестовывали, хотели начинить пулями, пытались зарезать, запирали в итальянском замке. Мы крались за безумцем по пылающей лечебнице. И каждый раз мы обманывали смерть. Все это осталось между нами. Надеюсь, вы знаете, что мне можно доверять. Будь оно все проклято, да я горы сверну, чтобы помочь вам. Поэтому не нужно говорить со мной как с ребенком. Расскажите, что происходит… и чем я могу помочь.
Пендергаст медленно перевел взгляд на д’Агосту.
– Приношу извинения за свою болтливость, Винсент. Я глубоко ценю ваши чувства. Если бы вы могли хоть как-то помочь, я бы непременно попросил вас об этом. По правде говоря, сейчас я нахожусь, за неимением лучшего определения, на перепутье, откуда нет дороги назад. Я сам должен понять, куда идти… Но я словно парализован и не способен действовать. – Он умолк на мгновение. – Я искренне рад тому, что мы с вами сидим здесь, в библиотеке, и буду рад до тех пор, пока мы говорим или вспоминаем о чем-нибудь другом – хорошем или плохом. – Он опять потянулся за абсентом. – Как ни странно, даже зомби, которых вы упомянули, кажутся мне сейчас ностальгической интерлюдией. Но сначала я попрошу вас рассказать подробнее о замерзшем хранителе.
23
25 мая, четверг
– Ну что ж, – сказал агент Полонья, вернувшись в номер отеля с отчетом баллистической экспертизы. – Думаю, на этом точка. Пуля и гильза – от винтовки Раннинга. Он виновен, а мы можем возвращаться в Денвер.
Колдмун ни о чем не мечтал так, как о возвращении в Денвер. Две ночи в мотеле «Белое перо» вместе с Полоньей – это слишком много. Но он ничего не ответил, лишь бросил распечатку на свою койку.
Полонья посмотрел на часы:
– Готов спорить: если мы прямо сейчас возьмем его и передадим полиции, то к полудню сможем выехать отсюда, а в шесть вечера будем уже в Денвере.
Колдмун кивнул:
– Хорошо, идем.
Это была легкая утренняя прогулка. Они подъехали к дому Раннинга в Пармели вместе с Лапойнтом, Уилкокс и двумя полицейскими из местного отделения. Колдмун и Полонья остались в машине, чтобы не производить лишнего шума. Четверо полицейских постучались в дверь и арестовали Раннинга. Поначалу он вяло протестовал, но потом, оказавшись в наручниках, быстро затих. Пока его тащили к машине, миссис Раннинг стояла в дверях и крыла их последними словами на языке лакота.
– Ты понял, что кричала эта старая карга? – спросил Полонья, когда они двинулись следом за полицейским фургоном.
– Она говорила, что бог, создавая этих полицейских, был сильно пьян и потому приделал им кое-какие органы, предназначенные для жабы, саламандры и комара.
Полонья едва не согнулся пополам от хохота.
– Здорово!
В полицейском участке Миссии оформили задержание Раннинга и посадили в камеру в ожидании слушаний о залоге. Колдмун и Полонья заполнили документы и в половине двенадцатого вышли из участка.
– Теперь в мотель, забираем свое дерьмо и валим отсюда, – сказал Полонья.
Оба сели в машину. Сперва они ехали молча, потом Колдмун спросил:
– Ты уверен, что мы взяли того, кого надо?
Полонья недоуменно покосился на него:
– Что ты хочешь сказать?
– Не знаю.
– Не знаешь?
Колдмун засомневался: не лучше ли заткнуться и забыть об этом деле? Но он ощущал беспокойство и понимал: лучше рассказать о том, что его заботит.
– Все как-то слишком… гладко.
– Как это?
– Ну, во-первых, винтовка.
– А что не так с винтовкой?
– Мы уже говорили об этом перед обыском. Раннинг должен был понимать, что мы вернемся с ордером и будем искать именно винтовку. Почему он спрятал ее во дворе? И ты сам заметил, что он сделал это хитроумно.
