Дымовое древо - Джонсон Денис
– Я с ним не встречалась. С филиппинцем тоже. Только с полковником.
– Ещё я наколдовал бригаду инженеров-геодезистов. Миссис Луис, – спросил он свою дородную супругу, когда та выплыла из кухни, скользя по линолеуму соломенными подошвами дзори, – а вы как думаете? По-вашему, я способен вызывать духов?
– По-моему, у вас очень громкий голос!
– Кэти вот считает, что я умею привораживать всякие сущности, – окликнул он жену, пока та следовала к задней части дома. – Кэти, – продолжал он, – я хочу, чтобы геодезическая бригада сделала для меня кое-какую работёнку. По-моему, вы сможете помочь мне их уговорить.
– Так у меня ведь нет над ними власти, Эметерио.
– Ну ведь я же их вызвал! Теперь они должны на меня работать!
– Что ж, похоже, придётся вам самим их уговаривать.
– Послушайте, Кэти. Этот американец по прозвищу Скип – знаете, что он мне рассказал? Полковник-то приходится ему родственником. Дядей, если уж быть точным.
– Ничего себе! – ответила Кэти. Полковник произвёл на неё весьма сильное общее впечатление, но она никак не могла вспомнить – вызвать в памяти – лицо полковника, чтобы как-то сравнить их двоих.
– Я спросил у Скипа про этого филиппинского офицера и про того, другого, так он притворился, будто их не знает.
– Да откуда бы ему их знать?
– Эти люди, Кэти, все друг друга знают. У них какое-то засекреченное правительственное задание.
– Что ж, все работают под прикрытием.
Сама Кэти явилась сюда под эгидой Международного фонда помощи детям, организации, не принадлежащей ни к одной из религии, тогда как на деле она приехала в качестве жены своего мужа – труженика в виноградниках Христовых.
Мэр метнул сандалию в собаку, которая случайно забрела в комнату, – идеальный бросок, точное попадание в кормовую часть; животное по-птичьи пискнуло и выскочило за дверь.
– Мы ни в коем случае не поддерживаем азартные игры, – неожиданно пустился он в раздумья. – Игра на деньги противоречит принципам адвентизма. Я стараюсь оставить их в прошлом.
– Бьюсь об заклад, вы в этом преуспели.
– Благодарю вас. Ага – бьётесь об заклад! Ну да! Ха-ха! Бьётесь об заклад! – он поспешно пришёл в себя. – Но, видите ли, я хожу на петушиные бои. Это моя обязанность. Не хочу утрачивать связь со страстями своего народа.
– Бьюсь об заклад, вам это не грозит.
Прошло пятнадцать минут, и вот молодая женщина – служанка, соседка или какая-то родственница мэра – поставила на стол два стакана с ледяной водой. Луис промокнул испарину на лбу тыльной стороной ладони. Вздохнул:
– Бедный ваш муж, бедный Тимми. – Все филиппинцы как один вдруг принялись звать её мужа «Тимми» – впервые за его жизнь. – Будем ждать вестей об останках. Получилось немного дольше. Я всё ещё тешу себя надеждой, Кэти, потому что возможно, мы внезапно услышим от каких-нибудь криминальных элементов о людях, которые захватили его живьём. Нас терроризирует великое множество преступников и похитителей-вымогателей, но на этот раз можно сказать, что они дают нам надежду. – Он отхлебнул из стакана, и в повисшей тишине с предельной откровенностью прозвучало: нет. Никакой надежды.
В два часа дня, после того как закончились уроки и город погрузился в дрёму, она распахнула двери своего пункта медицинской помощи в Дамулоге – он был оборудован в одном из четырёх кабинетов шлакоблочного здания школы. Эдит Вильянуэва из Фонда роста и развития присутствовала в качестве наблюдателя, в то время как молодые мамочки вносили грудных детей на прививку. Их выстроилось в ряд где-то с пару десятков, девушки не старше двенадцати-тринадцати лет – а на вид им было не дать больше девяти или десяти – безжалостно подставляли плечи младенцев под уколы и получали на руки по консервной банке сгущённого молока: оно-то и составляло для них подлинный смысл визита.
Тем временем американец Шкип Сэндс сидел на бетонном крыльце, глядя в книгу: в клетчатых шортах, в белой футболке и резиновых дзори на ногах. По-видимому, крики его не беспокоили.
Когда посетительницы ушли, Кэти представила Эдит американцу. Он было привстал, но Эдит села рядом, разглаживая юбку.
– Что это за книга? – спросила Эдит. – Какой-то шифрованный код?
– Нет.
– А что же? Что-то на греческом?
– Марк Аврелий.
– Так вы можете это прочесть?
– «К самому себе». Обычно переводят как «Размышления».
– Ого, так вы лингвист?
– Это просто чтобы не терять навык. У меня в номере лежит перевод на английский.
– У Кастро? Боже, я бы ни за что там не остановилась, – сказала Эдит. – Уеду отсюда четырёхчасовым автобусом.
– Крыша в гостинице у мистера Кастро, конечно, дырявая, но другая гостиница лежит отсюда за тридевять земель.
– Вы здесь совсем один?
Эдит была замужем и уже в годах, иначе ни за что бы не стала с ним флиртовать.
Он улыбнулся, и Кэти вдруг захотелось пнуть его в бок, чтобы проснулся, – в мягкое место под рёбрами. Сбить благодушное выражение с лица, по-американски сияющего улыбкой.
– Можно взглянуть? – попросила Кэти. Книга оказалась очень дешёвой, без украшательств, отпечатанной в издательстве Католического университета. Она протянула томик обратно: – Вы католик?
– Ирландский католик со Среднего Запада. Сборная солянка, как у нас говорится.
– Канзас, вы сказали, правильно?
– Клементс, штат Канзас. А что насчёт вас?
– Виннипег, провинция Манитоба. Вернее, его округа. На той же широте, что и Канзас.
– Долготе.
– Ну хорошо, на той же долготе. Строго к северу от вас.
– Но из разных стран, – уточнила Эдит.
– Из разных миров, – сказала Кэти. Вот так вот они, две докучливых бабы, обступили мужика! – Пойдёмте уже наконец, – потянула она его за руку.
Они отправились к улице Кэти.
– Так вы, значит, со Среднего Запада США? – спросила Эдит.
– Да, верно, из Канзаса.
Кэти вздохнула:
– Как и мой муж. Спрингфилд, штат Иллинойс.
– А-а.
– От него до сих пор никаких известий.
– Знаю, слышал. Мне рассказывал мэр.
Эдит сказала:
– Конечно, мэр – кто же ещё!
– Эметерио всё всем рассказывает, – заметила Кэти. – Так ведь он обо всём и узнаёт. Чем больше рассказывает он, тем больше рассказывают ему. Вы ждали меня?
– Ну, на самом деле да, – признался он, – но я прождал слишком долго. Теперь надо бежать.
– Бежать! – усмехнулась Эдит. – Совершенно не филиппинское занятие.
После того, как он их оставил, Эдит заметила:
– Он не отдавал себе отчёта, что я всё ещё с вами. Хотел побыть с вами наедине.
В тот же день, в районе четырёх, пока обе женщины дожидались автобуса Эдит, они втайне следили, как американец прохаживается среди прилавков в своих брючках до загорелых колен с волосатым коричневым кокосом в руках.
– Ищу кого-нибудь, кто бы его для меня расколол, – объяснил он.
Рыночная площадь занимала целый квартал, окружённый крытыми соломой киосками, а посередине помещался участок гладко вытоптанной голой земли. Они шли вдоль границ рынка в поисках кого-нибудь, кто бы справился с кокосом гостя. Приехал автобус, из дверей выплеснулась волна хаоса: пассажиры тащили на горбу мешки, сгоняли в кучу детей, размахивали курами, ухватив их за лапы, а бедные птицы только беспомощно хлопали крыльями.
– У водителя есть боло[31], я уверена, – сказала Эдит.
Но Шкип отыскал какого-то торговца с боло за поясом, и тот мастерски срезал у кокоса верхушку, поднял его, как бы желая из него пригубить, и вернул орех американцу. Шкип протянул его спутницам:
– Кто-нибудь хочет пить?
Обе женщины засмеялись. Он попробовал молоко. Эдит посоветовала:
– Да вытряхните вы его, ради бога. А то вам желудок скрутит.
Шкип выпростал содержимое кокоса прямо на землю и дал орех торговцу, чтобы тот расщепил его начетверо.
Эдит перекинулась парой слов с водителем, а затем вернулась к ним.
