Обнуление - Илья Сергеевич Ермаков
— Что она спрашивала у тебя?
— Про чувство вины за жену.
— Вины? Ты считаешь себя виноватым в том, что она снова начала употреблять?
Андрей уставился в пол, сложил руки на коленях.
— Это ужасно, — искренне поделилась я своими мыслями.
— Да, и мы с этим работали. Катерина будет стараться понять все твои чувства. Она захочет, чтобы ты вошла с ней в слияние. Она жаждет стать с каждым из нас единым целым.
— Зачем это ей?
Андрей лишь пожал плечами, подняв взгляд на меня.
— Она так работает. Она хочет помочь. Возможно, ей так удобно. У нее своя система.
Я переживала за Василису. Она пошла на индивидуальный сеанс с Катериной. Сегодня у нас такой день — день персональной терапии. Катерина решила лично пообщаться с каждым из нас: со всеми родителями и детьми.
— Ты говорил с Денисом? Как он перенес встречу с ней?
— Странно, но… он не захотел мне ничего рассказывать.
— Не захотел? Почему? Она запретила?
— Он сказал, что его встреча с Катериной слишком личная. Мол, это его дело. И мне не обязательно знать деталей. Вернее, мне не следует этого знать. Он имеет право хранить тайну личной терапии.
— И ты пошел на это? Ты согласился и не стал его расспрашивать?
— Поверь, он был… весьма убедителен.
— Выходит, Василиса мне тоже ничего не расскажет?
— Стоит к этому быть готовым.
Возможно, он прав: это их личное дело. Стала бы я рассказывать дочери о том, что пережила на встрече с Катериной, если бы там случилось что-то, что бы я хотела оставить в тайне? Жестоко допрашивать ребенка. Ладно, пусть это будет ее личное пространство. Я не стану вмешиваться в дела Василисы и Катерины. Я хочу только одного — чтобы нам помогли, и Василисе стало легче.
Разве, я много прошу? Ради такого я готова не вмешиваться. Я готова полностью довериться профессионализму Катерины. К тому же, идет только третий день нашего пребывания в «Потоке», а я уже ощущаю на себе изменения.
Мне легче дышать. Мне легче говорить. Мне легче открываться незнакомым людям. Мне легче думать.
Мне легче жить.
— Ты что-нибудь узнал про Предместье? — я решила сменить тему.
На этой ноте Андрей словно очнулся ото сна. Он встряхнулся и выпрямил спину.
— На самом деле удалось узнать немного. Но я полагаю, что это очень важные сведения. К тому же мне удалось разговорить Марка. Ты ведь помнишь Марка?
— Санитара? Он всегда помогает Вере, да?
— Именно. Он очень много знает. Уверен, остальной персонал тоже в курсе дел. Но с ним мне удалось наладить контакт. Честно сказать, я почувствовал, что он что-то скрывает от меня. Он не хотел говорить всего, но в то же время он почувствовал, куда я копаю и понимал, что врать не имеет смысла. Часть информации у меня уже имелась.
— И что же это за информация? О чем Марк тебе рассказал?
Андрей принялся рыться в книгах, но он не читал, а рассказывал, словно слова при касании к страницам сами текли ему в мозг.
— Предместье, действительно, существовало. Оно стояло на этой самой земле, где сейчас расположен «Поток». Очень большое село — вся территория современного «Потока». Катерина весьма четко определила границы. Я все проверил. Мне показалось это странным, но границы «Потока» в точности до метра проходят по территории бывшего Предместья.
— Хочешь сказать, она ощутила какую-то энергию этой деревни?
— Не знаю. Но энергия здесь, определенно, есть. Вот только она… темнее, чем я думал.
— Темнее?
Мне это сразу не понравилось.
— О чем ты?
— Трагедия, случившаяся в Предместье, должна была оставить на этой землей след. Я не знаю, какие места силы открылись здесь, но это что-то очень и очень мощное.
— И темное? Думаешь, тут есть злая энергия? Я вот ничего не чувствую. Тут же так хорошо! Ты сам это видишь!
— Да, в том-то и дело! Я сам ничего дурного не чувствую в «Потоке». Это и сбивает меня с толку. В Предместье случилось настоящее зло, Олеся. И как после такого зла место смогло полностью очиститься?
— Сила Катерины? Ее энергия?
— Думаешь, такое возможно? Один человек способен очистить темную энергию? Словно… очистить источники? Очистить места силы? И теперь вместо злой энергии они дают добрую? Ох, я говорю очень простыми словами, но ты же ведь понимаешь меня, да?
— Да-да, я все понимаю! Но почему возникли источники злой энергии? Что здесь случилось? Что за трагедия?
Андрей замолчал на время. Он выпустил книги из рук и откинулся на спинку кресла. Переведя дух, он спокойно смотрел на меня, и взгляд его мрачнел с каждой секундой.
— Предместье погибло, Олеся. Огонь уничтожил все. Это случилось зимой. Снег не затушил огонь, пожравший деревню. Сгорело много людей. В том числе огонь охватил сиротский приют. Никто не выжил. Никто не уцелел в ту ночь.
— Какой кошмар! Почему случился пожар? Тебе удалось это узнать?
— Слухи о сектантах оказались куда более реальными, чем казалось. Я полагал, что это все старушечьи байки. Меня бы больше удовлетворила версия подброшенного петуха. Но нет, Олеся. Это была секта. Темный культ.
— Сатанисты?
— Что-то вроде того. Поклоняясь своим темным богам или демонам, они устроили настоящий ритуал жертвоприношений. Тут случилась настоящая пляска Ада.
— Пляска Ада?
— Что-то вроде… вакханалии.
— Вакханалии?
— Демоническое неистовство. Буйство. Безумие зла. Разврат. Смерть. Жертвоприношения. Огонь.
— Боже… какой кошмар! Я думала, что такое только в американских фильмах бывает, но никак не у нас в стране. Хочешь сказать, это был какой-то шабаш ведьм?
— Хуже, Олеся, хуже. Самая настоящая вакханалия сатанистов. Под дурманом они творили ужасные и жестокие вещи в Предместье. В результате в живых никого не осталось. Они сожгли всю деревню и самих себя. Массовое помешательство.
По спине от таких слов пробежал неприятный холодок.
— Как такое могло случиться? Эти… сектанты, они пришли в деревню или жили в Предместье?
— Не знаю. Источники умалчивают об этом. Если предположить, что сектанты жили в Предместье, а потом устроили такой погром, то становится прямо не по себе… только подумай — люди, с которыми ты знаком, с которыми дружил, с которыми соседствовал, оказались не такими, как ты о них думал. Все это время добрая половина деревни поклонялась злу, а потом решила выйти на свет и разнести все в пух и прах к чертовой матери!
Андрей прав: это сложно даже представить. Такой ужас — осознать, кем на самом деле были
