Сергей Кулаков - Не смотри в глаза пророку
Рита грустно усмехнулась.
– Да, вы правы. Я тоже верила многому, чему не следовало бы верить.
– Мне кажется, вы сильно преувеличиваете, – поспешил утешить ее Егор.
– Возможно, – не стала спорить Чернова. – Итак, вы не помните ни экспериментов, ни профессора Никитина?
Егор покачал головой.
– Н-нет.
– Скорее всего, вам просто стерли память. Когда один из воспитанников профессора погиб, эксперимент, и без того подвергавшийся нападкам, в срочном порядке свернули. Воспитанников распустили по детдомам.
– А что, все были детдомовские?
– Да, все. Ответственности меньше.
Егор кивнул.
– Понятно. А оставшимся в живых подчистили память, чтобы они навсегда забыли о добром дяде?
– Скорее всего, так, – подтвердила Рита. – Иначе чем объяснить провал в вашей знаменитой памяти?
Егор усмехнулся.
– Ну да.
Чернова сунула руку за пазуху и вытащила несколько черно-белых снимков, сделанных очень давно.
– Посмотрите, может, кого-нибудь узнаете?
Горин веером развернул по столу стопку фотографий.
– Кто эти люди?
– Они все входили в команду Никитина. Ассистенты, нянечки, охрана. Вдруг это поможет вам вспомнить?
Егор принялся перебирать фотографии, останавливаясь взглядом то на одной, то на другой.
– Нет, – сказал он. – Никого не помню. Видно, мне для верности отрезали часть мозга.
Шутка получилась слишком мрачной, чтобы вызвать улыбку. Рита лишь сочувственно вздохнула.
– Если хотите, можете взять эти снимки себе. Вдруг на досуге припомните. Бывает, одна крошечная деталь помогает восстановить всю картину в целом.
– Вам виднее, – заметил Егор.
Он сложил карточки и отодвинул от себя.
– Не будете брать? – огорчилась Рита.
– Не буду. Не те это воспоминания, чтобы желать их возвращения. А детдома мне и так хватило.
Егор замолчал, отвернувшись к окну.
– Как хотите, – снова уступила Рита, сгребая снимки и пряча их в карман. – Я хотела вам помочь.
– Очень вам за это благодарен, – сухо сказал Егор. – Это все, что вы хотели мне сообщить?
Казалось, он утратил интерес к происходящему и вновь желает вернуться к своим делам. Во всяком случае, именно так Рите и показалось. Она вдруг подумала, что напрасно теряет время, пытаясь пробудить в этом человеке то, что пробудить невозможно. Его прошлое до семи лет будто покрыто для него некоей толстой коркой, и вряд ли он подлежал осуждению за то, что не испытывал желания взломать эту корку. Обладая ясным и быстрым умом, Горин отлично понял, что таилось за его якобы невинной амнезией, и, опасаясь вызвать лишние осложнения, хочет поставить на всем этом крест. Что ж, понятная позиция, хотя и несколько удивительная, учитывая его профессию и заслуженную славу. Тут ведь такой сюжет, что и выдумывать ничего не надо.
Если бы Рита хотя бы отчасти догадывалась о том, что творится сейчас в голове у Егора, она резко изменила бы свое мнение о его реакции на услышанное. Он сохранял видимость спокойствия благодаря одной лишь железной выдержке и привычке публичного человека никогда не показывать на людях своих истинных чувств. Внутри же него бушевало пламя!
В свете того, что Горин узнал, все, что с ним происходило в последние дни, представилось совсем иначе. Проще и страшнее одновременно. Теперь стало понятно, почему он начал видеть сквозь стены и время. Оказывается, он жертва эксперимента. С ума сойти. Ведь если верить этой милой девушке – а не верить ей нет никаких оснований, – то Егор обладал когда-то некими сверхъестественными способностями, усиленными к тому же хитроумным прибором. И, судя по всему, эти способности прорезались в нем вновь.
Но почему? С какой, собственно, стати? Дремали в нем много лет, дремали и вдруг вылезли наружу. Да как вылезли! И, главное, отчего? Что их заставило проявить себя?
Жанна, это и так понятно. Та странная картина, на которую она заставила его смотреть. Что на ней было изображено? Коридор, девочка… Девочка ерунда, он ее не помнил. Но вот коридор… Да, несомненно, он его видел. И видел человека с желтыми глазами, который вслед за тем ему явился. Этот человек был изображен на одном из снимков, принесенных Черновой. Егор не стал ей говорить, но он узнал его. Кто это был? Скорее всего, сам профессор Никитин. Но зачем, откуда пришел этот кошмар? И что ему теперь делать?
Вопросы сыпались лавиной, но Егор бесстрастно взирал на свою собеседницу. Больше всего он желал сейчас вернуться домой и приняться за то, что задумал еще вчера. Надо было как-то отвязаться от Черновой, но она, похоже, еще не закончила говорить, а просто встать и уйти Егор, как воспитанный человек, позволить себе не мог.
– Нет, к сожалению, не все, – сказала Рита.
Егор приподнял бровь.
– К сожалению? Что вы хотите сказать? Эта история имеет продолжение?
Он нарочно пошел ва-банк. Она никоим образом не должна понять, что им заинтересовались какие-то люди. Знает он методы наших спецслужб. Завертят такую карусель, что и за год не выберешься. А то, чего доброго, запрут в лабораторию и превратят в подопытного кролика. Только этого не хватало!
– Имеет, – подтвердила Рита. – Но прошу вас, постарайтесь выслушать меня спокойно.
– Постараюсь, – пообещал Егор, испытывая после таких слов необоримое желание как можно скорее покинуть вдруг ставшую тесной для него кофейню.
– Из одного нашего архива полтора месяца назад были выкрадены документы, – сообщила Чернова. – Они не были связаны одной тематикой, как будто те, кто их выкрал, пытались сбить нас со следа.
– Понятно, – улыбнулся Егор, хотя от этой улыбки у него заныли лицевые мышцы. – Известный прием.
– Да, – кивнула Рита. – Мы попытались отследить все направления, но большая часть из них завела нас в тупик. Как вы понимаете, среди пропавших документов были и те, что имели отношение к эксперименту профессора Никитина.
– И вы полагаете, я приведу вас к людям, укравшим документы? – спросил Егор.
– Я так не сказала, – возразила Рита.
– Тогда к чему вы мне рассказали о похищении?
– Смотрите, – сказала Рита. – К настоящему времени из восьми детей, участников эксперимента, в живых оставались только трое. Вы, гадалка Майская и художник Стасов.
– Стасов? – перебил ее Егор, снова бледнея.
– Да, Стасов. А вы с ним были знакомы?
Егор сделал над собой усилие.
– Нет, не был. Но видел его картины.
– Вот как? Давно?
– Недавно. Ну и что же дальше? Что рассказал вам Стасов? Ведь он, я слышал, погиб?
Рита испытующе посмотрела в глаза Горина. Если он думал, что его молодецкий тон ввел ее в заблуждение, то он ошибался. Старший лейтенант чуяла натренированным нюхом, что собеседник выбит из колеи и старается выиграть время. Но зачем он это делает, она пока не могла понять.
– Да, погиб, – подтвердила она. – Через месяц после того, как выкрали документы.
Егору показалось, что стул под ним становится непрочным, словно он сделан из жидкой резины. Рита выжидательно смотрела на него, но он молчал, чувствуя, что не может вымолвить ни слова.
– Оставалась еще гадалка, Софья Майская, – помолчав, продолжила Рита. – Но неделю назад она пропала, и ее до сих пор не нашли. Есть сведения, что она была похищена прямо с улицы.
– Зачем вы мне это рассказываете? – разжал наконец губы Егор.
– А вы не догадываетесь?
Он пожал плечами.
– Догадки – не моя стезя.
– Перестаньте, – тихо сказала Рита, – все вы прекрасно поняли.
– Допустим, – кивнул Егор. – И что дальше?
– Вы остались один, это вы понимаете?
– Я с рождения один, и что? Как видите, жив, и даже здоров.
Говоря, что здоров, Егор лукавил. Сильнейшее желание лечь, хотя бы даже на пол, говорило о том, что здоровье его претерпевает серьезные осложнения. И в то же время он готов был бежать, не останавливаясь, лишь бы оказаться как можно дальше от того, что так неожиданно и бесцеремонно вошло в его жизнь.
– Я думаю, вы кому-то понадобились, – сказала Рита. – Вернее, ваши способности. Скажите, вы не замечали вокруг себя подозрительных людей в последнее время?
– Сколько угодно. Вы, например.
– Прошу вас, оставьте ваши шутки.
– Послушайте, товарищ старший лейтенант…
– Можно просто Рита.
– Послушайте, Рита, вам не кажется, что все это сильно смахивает на палату номер шесть?
– То есть?
– Вы что, Чехова не читали?
Рита почувствовала, что начинает злиться. Этот, так сказать, лев, похоже, не понимал, что вот-вот ему кто-то прищемит хвост. Занесся в свои высоты и думает, что недосягаем. Она хочет спасти его, а он решил дурака повалять. Что ж, она не против. Только пусть потом не говорит, что его не предупреждали.
– Чехова я читала, – отчеканила она. – Равно как и Толстого, и Достоевского. Может быть, когда-нибудь прочту и ваши книги, но пока мне рекомендовали не портить себе вкус.
Они какое-то время разглядывали друг друга, затем Егор тихонько рассмеялся.
