Ричард и Рейчел Хеллер - Тринадцатый апостол
— А ты?
— А я буду следить за тем, что творится вокруг, — ответила она.
— Это не слишком-то красиво, — проворчал Гил.
Ему не хотелось никого вводить в заблуждение.
— Зато необходимо. Нам надо убедить всех, что мы любовники, — гнула свое Сабби. — Это не так легко, как тебе кажется.
— Я не мастер отливать пули, это ты у нас спец.
Она искусно перевела разговор на другую тему:
— Давай я расскажу тебе все, что узнала об Уэймуте и о монастыре.
Гил неохотно кивнул.
— Уэймутский монастырь — один из самых первых в Европе. Правда, с годами он претерпел значительные изменения. Пережив десять веков и весьма бурные времена… хотя пережив ли? Ведь он весь был разрушен, уцелело лишь одно здание, остальное заново возвели из руин. Одни говорят, что его перестроили весьма близко к оригиналу, другие считают, что первоначальному плану, кроме каких-то стен, не соответствует уже ничего, правда, по утверждениям архитекторов, стен таких много. Кто-то думает, что от древнего монастыря осталось несколько статуй и сколько-то гобеленов, кому-то представляется, что все было дочиста разорено. А местные жители полагают, что монастырь все такой же, каким был всегда, и что в нем творятся странные вещи — об этом я расскажу тебе потом…
Гил начал засыпать.
Она потрясла его за руку, заставляя проснуться.
— Во всяком случае, от Лондона до самого Уэймута примерно пара часов езды. Но это на автобусе, а автобус туда отправляется только в шесть сорок пять вечера. Поэтому нам и пришлось сесть на поезд, хотя это, конечно же, крюк. Четыре часа, а не два, ну да ладно.
Затем Сабби пояснила, что монастырь расположен в сорока минутах ходьбы от центра городка и это очень важно, ибо гарантирует хоть какое-то уединение. Согласно ее распечатке из Интернета, к нему ведет только один путь, и лучший способ узнать о нем — это посетить самый старый уэймутский паб, используя его в качестве отправной точки.
Гил снова стал засыпать, и его голова упала на подголовник.
Сабби опять потрясла его, на этот раз сильнее.
— Ты жестокая женщина.
Она продолжила свой рассказ, наклонившись и дыша ему прямо в ухо.
— Обычно монастырь пустует. Монахи там не живут уже с восемнадцатого столетия. Туда приезжают только туристы… и то не очень-то регулярно, это зависит от того, сколько народу записалось в поездку. Если нам понадобится получить историческую справку на месте, придется идти в уэймутскую библиотеку. Это может показаться странным, особенно если учесть, что романтические любовники обычно избегают публичных мест, но мы что-нибудь придумаем.
Внезапно Гил выпрямился, сбросив с себя сонливость.
— Постой-ка. Отмотай назад пленку. Расскажи мне о странных вещах.
Согласно местной легенде, пояснила Сабби, на территории монастыря где-то зарыта шкатулка. Некоторые утверждают, что она из серебра, другие — что из золота или из меди. Местные жители разделились в своем отношении к природе этой шкатулки. Одни заявляют, что это зло, ловушка, расставленная дьяволом. Другие говорят, что это дар Божий. А некоторые верят в то, что ее благословил Христос и что она обладает целительной силой.
— Они клянутся, что в ней сокрыт секрет бессмертия, который знал и Христос, несмотря на то что его распяли, — продолжала Сабби. — Паломники со всей округи регулярно посещают часовню монастыря, уцелевшую во времена потрясений. Некоторые, покидая ее, заявляют, что расстались с недугом, другие впадают в блаженное состояние от пары молитвенных слов. И все верят в то, что шкатулка там есть, хотя и не представляют себе, где именно.
А еще, сообщила Сабби, одна пара, предположительно пожилая, переехала в городок, ибо старая леди умирала от какой-то редкой разновидности рака. Они верили, что, если станут ходить в монастырь каждый день, она исцелится.
— И что же? — спросил Гил.
— Тому восемь лет. Она до сих пор жива.
— Еще что-нибудь?
— Нет, это все, — сказала она. — И что ты думаешь?
— Это невероятно. Это лучшее из всей твоей болтовни.
Существует система, по которой люди обычно мыслят, пояснил Гил. Независимо от того, прячут ли они что-нибудь на добрую тысячу лет или просто решают, что им съесть на обед, они делают это в рамках системы. И когда речь заходит о том, чтобы сочинить историю, люди предсказуемы также. Поскреби немного любой миф, и ты обнаружишь реальное событие. Его могли исказить согласно чьим-либо интересам или с какими-то неясными целями, но в своей основе это всегда реальное событие.
— Давай начнем с факта номер один, — произнес Гил. — В дневнике Элиас пишет, что свиток, который привез из Святой земли его брат, находился в деревянном ларце.
— Шкатулка!
— Точно. И одни горожане сочли ее злом…
— Потому что Вильгельма сожгли на костре!
— А остальные, уповая на силу Христову… — подсказал он.
— Не говори мне, что ты думаешь…
— А ты нет? Разве это не совпадает в точности с тем, о чем писал Элиас? — спросил Гил.
— Да, но ничто никогда не бывает так просто.
Ну и зануда. Он ей все подносит на блюдечке, а она крутит носом. А ведь, как и он, тоже надеется, что уэймутский миф связан со свитком. И им обоим не терпится выяснить это.
Они сидели плечо к плечу и хранили молчание, прислушиваясь к стуку вагонных колес поезда, который вез их в Уэймут.
Гил заметил, как ее глаза закрылись, а дыхание стало глубже. Она уснула.
«А твоя система, Сабби: зной и холод. Сначала приязнь, затем отдаление, секс без близости, контроль любой ценой. Что можно сказать о тебе? Тяжелая жизнь… даже до того, как тебя изнасиловали. Боль и предательство. Никому нельзя верить. Только самым замечательным людям вроде Ладлоу с его женой. А теперь и они ушли тоже».
Он понимал ее. Удел ее мог быть горьким. Как у Люси, которая в свои последние дни, когда больше некого стало винить, принялась винить только себя. Жестокий выбор, который вел к одиночеству. Всем остальным казалось, что она ни в ком не нуждается. Ничто не могло быть от истины дальше.
Застарелая боль поднялась в груди Гила. Ему хотелось дать ей обещание, что он обязательно приведет ее к документу, который уже два тысячелетия дожидается освобождения из-под спуда. Он знал, как отчаянно Сабби жаждет отыскать и оберечь его. Еще он хотел пожелать ей приятных снов и заверить, что все кончится хорошо. Так просто было бы пообещать ей все это. Но он уже знал, что ничто никогда не бывает так просто.
ГЛАВА 26
Позже в тот же вечер
Видеостудия «Мусульмане во имя истины», Лондон
Прошло много времени, прежде чем Хасан сообщил Малуке о неожиданном визите Маккалума. Драгоценное время, позволившее бы Малуке тут же начать действовать, было упущено из-за того, что Хасан позволил себе пренебречь своими обязанностями. Возможно, он стал потакать собственным желаниям, как и все те, кого прежде внедряли во вражеский стан. А может, в его душе посеяли семена свои жадность и леность. Или же вздремнуть в кладовке музея Хасана вынудила внезапная хворь.
Последнее как-то бы примирило Малуку со свершившимся фактом. Однако, к сожалению, он с трудом мог в это поверить. Хасан по болезни никогда не отлынивал от работы, ни раньше — в видеостудии, ни позже — в музее. Ни высокая температура, ни мучительный кашель не могли в этом плане ничего с ним поделать. Столь ревностное отношение к своим обязанностям характерно лишь для немногих людей, являясь предметом их гордости.
Если бы только Хасан не выбрал для своего недомогания столь неподходящий момент, Малука, может быть, просто бы удивился, и все. Атак неожиданная хворь, которая помешала Хасану своевременно дать знать ему о появлении в музее Маккалума, казалось, была чем-то большим, чем извинительная случайность.
Малука отнесся к звонку Хасана с большой осторожностью. Он раздался не в заранее оговоренное время, а от неожиданного звонка вряд ли можно было ожидать чего-нибудь хорошего.
— Не знаю, что и сказать. — Голос Хасана срывался от искреннего волнения. — Если бы я оказался на месте, то позвонил бы вам сразу же.
Малука хранил молчание, пока Хасан излагал подробности, которые ему удалось выведать у своих сотоварищей из обслуживающего персонала.
— Маккалум появился с двумя телохранителями, — начал Хасан.
То, кого из служащих ему ангелов Маккалум избрал себе в спутники, могло раскрыть цель его визита. Охранники, входившие в три пары могущественной шестерки Маккалума, носили соответствующие их назначению имена. Взятые, по его склонности к изощренной иронии, из легенд или священных текстов презираемых им религий, к каковым в первую очередь относились иудаизм и ислам. Каждого телохранителя подбирали с особой тщательностью, а пары составляли из тех, у кого имелись взаимодополняющие таланты, и этих двойников готовили так, чтобы они работали как единое целое.
