Михаил Март - Все оттенки мрака
Третий этаж выглядел значительно скромнее второго. И те же комнаты по обеим сторонам коридора. Гриша пошел еще выше и уперся в дверь чердака. Она легко открылась. Дальше по прямой находилась вторая дверь. Вот она была заперта. Замочек простой, символический. Григорий достал фомку и попросту поддел дверь. Она открылась, не повредив замка. Переступив порог, он едва не ослеп от яркого света. Крыша была стеклянной, а помещение просторным, и лишь деревянные балки подпирали потолок, но никаких стен и перегородок. Тут стояли мольберты, этюдники, подрамники, холсты и множество картин. Гриша подошел к одному из мольбертов и приподнял покрывало с незаконченной картины. На подставке стояла оригинальная иллюстрация, выдранная из книжного альбома и разлинованная обычным карандашом в мелкую клеточку. Рядом лежала лупа, множество пахучих красок и скорлупа от яиц. Очевидно, смеси имели особое значение. Работа над шедевром подходила к концу. Под иллюстрацией он прочитал надпись: «“Девушка с жемчужной сережкой”. Нидерланды. Ян Вермеер. Музей Маурицкёс, около 1665 г.».
Ниже была более любопытная информация: «Картина найдена в 1902 году в плачевном состоянии. Потом появились копии. Одна из них висит в Ватикане. Реставрация в Голландии производилась в 1994 году. Вызвала много споров. Картину заслуженно называют голландской “Моной Лизой”. Заказчик неизвестен. Есть мнение, будто на картине изображена дочь Вермеера Мария».
Даже Гриша знал, кто такой Вермеер. Если Еланская хорошо справится с работой, а это уже видно, то она сможет получить за холст сумасшедшие деньги. Особенно когда речь идет о спорных работах. На кой черт этой дамочке стриптиз-клуб?
Версия Мариши полностью подтвердилась, и на чердаке Грише больше делать было нечего. Он поправил замок, как смог, отжал дверь и закрыл ее. Никаких проблем не возникло. Теперь он спустился на третий этаж. Здесь по-прежнему стояла тишина. Комнат много. И неизвестно, открыты они или нет. Можно сдуру к кому-то в гости напроситься. Он уже придумал для себя версию водопроводчика, тем более что изо всех карманов у него торчали инструменты. Григорий тихо пошел в глубь коридора. На полпути он услышал шаги по центральной лестнице. Она находилась за его спиной, а деревянная еще дальше. Обратно возвращаться рискованно. Он попытался войти в ближайшую комнату, но та оказалась запертой. Пробежал к следующей, и та открылась. Он вошел и тут же прикрыл за собой дверь. Прислушался. Тихо. Слишком толстые двери, сделаны на совесть, и не в этом веке, а в девятнадцатом. Усадьба не подвергалась современным евроремонтам. Строилась раз и навсегда.
Гриша осмотрелся. Небольшая чистая белая комната. Тут даже стены были белыми. Он не сразу заметил спящую на кровати, так как все белье и покрывало тоже были белыми, а человек укрылся чуть ли не с головой. Он на цыпочках подошел к кровати. У него екнуло сердце. Перед ним спала Соня. Рядом на тумбочке стояло множество пузырьков с лекарствами. Четыре месяца, проведенные в военном госпитале, научили его разбираться в лекарствах. Среди пилюль Гриша заметил «имован». Очень мощное снотворное. Им лошадь с ног свалишь. В обычной аптеке не купить. Этим средством психов успокаивали и его тоже, так как он кричал по ночам и все еще рвался в атаку. Отходил долго. Не день и не месяц. А потом к мирной жизни привыкнуть не мог. Даже в собственный подъезд никогда один не входил, а лифтом вовсе не пользовался. Но о таких мелочах знал только он. А когда близкие друзья иногда замечали, что у него дергалось левое веко, отшучивался.
Она была по-прежнему очень красивой. Правда, перекрасившись в блондинку, стала еще больше похожа на Ксюшу. Точнее, наоборот.
На тумбочке лежала Библия. О религии они никогда не разговаривали, и Гриша не считал Соню набожной барышней. Он взял книгу и пролистал ее. Из книги выпал листок. Он развернул его. Рисунок походил на какую-то схему. Он вспомнил, как Елена говорила адвокату о каких-то схемах. Красной ручкой были указаны стрелки и кресты. Обычно так зачеркивают проверенные места. Синими чернилами обозначался чертеж какого-то этажа дома. Вот только стены казались очень толстыми. Где-то они были заретушованы, а где-то расчерчены полосами. Так обозначают лестницы. Красные стрелки указывали на вход в потайное помещение. Старые особняки очень часто имеют свои секреты. Тут ничего удивительного нет. Соня что-то ищет. Вопрос — что? И, возможно, ищет очень давно. Грише пришла шальная мысль. Год назад она работала горничной в паршивом отеле. А если подумать, то «Источник» когда-то тоже принадлежал князьям Салтыковым. Так называемая «малая усадьба». Теперь она перебралась в главную. Здесь шансов больше. При этом ей пришлось выйти на Колпакчи, через него на Склярова, а Скляров свел ее с хозяином усадьбы, и она тут же устроилась к нему на работу. На копеечную должность с ее-то данными.
На схеме стояло восемь квадратов в один ряд. Пять из них имели имена: Елизар, Владислав, Семион, Анна, Борис. Три квадрата без имен. Зачеркнутыми были три безымянных и с именем Борис. Над другими стоял красный знак вопроса. Все квадраты находились в одном помещении под буквой «С».
Гриша свернул листок, вложил его в Библию, а саму книгу вернул на место. Ему очень хотелось разбудить Соню и поговорить с ней. Но вряд ли она его вспомнит, он лишь напугает ее. Девушка занята своим делом, и, как он понял из слов Еланской, ей ничто не угрожает.
Он подошел к двери и приоткрыл ее. Тихо. Гриша выглянул. Никого. Стараясь не шуметь, он вернулся к деревянной лестнице. Спустившись на пролет ниже, он остановился. Между этажами была еще одна незаметная дверь. Невооруженным взглядом ее не заметишь. Она сливалась с деревянными панелями на стенах. Дверь вела, очевидно, в другое крыло здания, так как здесь правая его часть заканчивалась. А Гриша, войдя в дом, и не подумал, что попал в самую его середину и что где-то должен иметься проход в другую часть особняка. Гриша присмотрелся к двери и заметил поперечные распилы на высоте двух метров. Он вообще замечал многое, чего не видели другие, но не всегда придавал этому значение, если речь не касалась женщин. Вот на женском теле он запоминал каждую родинку. Смешно говорить, но даже у немолодой Лизы он заметил надетые наизнанку чулки. Может быть, потому, что в такую жару только стриптизерши носят черные чулки.
Дверь открылась обычным толчком. Он все же попал в другую половину здания, и она его разочаровала. По углам висела паутина, ковер покрыт пылью, и на нем оставались следы. Здесь явно никто не жил. Одной половины хватало с избытком. На простенках между окон висели помутневшие зеркала. Коридор длинный и мрачный. Вероятно оттого, что все занавески на окнах были задвинуты. Вообще-то парчовое полотно трудно назвать занавесками. Тяжелые портьеры больше подходили к их определению. Гриша стоял на пороге и долго осматривался, будто он здесь уже бывал. Нет, невозможно. Он вспомнил схему Сони. Одна из красных стрелок вела к третьему зеркалу справа напротив окна. Тут тоже находились двери, но только по правой стороне. В главном коридоре окон вообще не было. Рачительный хозяин мог сделать косметический ремонт и сдать помещение богатому человеку. Один потолок с уцелевшей мозаикой чего стоил.
Он подошел к нужному зеркалу и долго его изучал. Пыль с правой плашки у подрамника была стертой. Он ощупал вензель и на что-то нажал. Зеркало развернулось на девяносто градусов, и образовался проход. За зеркалом находилась узкая деревянная лестница. Гриша зажег фонарь и переступил порог. Слева стена. Ступени шли вниз. Выбирать не приходилось. По сути, Гриша даже не имел представления об общем виде здания и мог заблудиться, не зная всех хитроумных ответвлений. Но проклятое любопытство не давало ему покоя. Как так, чтобы он чего-то не знал? Вот и на войну попал и едва башки не лишился. Вечно его заносит, куда не надо.
Гриша начал спускаться, пока не достиг большой мощеной площадки. Под камнями земля. Ниже ничего нет. По его расчетам он попал в подвал. Направо дверь и рядом проход в винный погреб. Там стояли бочки и стеллажи с бутылками. Тут было прохладно и даже сыро. Прямо перед ним арочного типа дверь с навесным замком, покрытым ржавчиной. Над дверью православный крест из желтого металла, хорошо вычищенный, по обеим сторонам двери иконы в окладах и тоже доведенные до блеска. Он подошел ближе и тряхнул замок. Тот открылся. К такому ключа не подберешь, сделан на совесть. Но кто-то его открыл, а запереть уже не смог и лишь создал видимость, вставив ушко в корпус замка. Получилось.
Гриша осторожно снял замок и положил его на пол, потом сдвинул задвижку и открыл дверь. Ни щеколда, ни дверь не скрипнули. Детали хорошо смазали и делали это недавно, потому что при такой сырости все ржавеет мгновенно. Выключатель он нащупал с правой стороны. Обычная лампа с металлическим абажуром, такие только в подвалах и встретишь.
