Том Нокс - Клуб адского огня
Через полчаса Роб увидел внезапно проступившую из знойного марева башню. Она представляла собой семиэтажную постройку из кирпича-сырца. Верхняя часть была разрушена.
— Что это?
Кристина свернула с главной дороги, и машина покатила в сторону древнего сооружения.
— Она входит в комплекс старейшего в мире исламского университета. Харранского. Ему самое меньшее тысяча лет. Сейчас полностью заброшена.
— Она похожа на башню с карты Таро. Башню, в которую ударила молния.
Кристина рассеянно кивнула. Поглядывая то в боковое окно, то на дорогу, она искала место для парковки.
Ее взгляд остановился на веренице домиков, увенчанных глинобитными куполами. Во дворе между ними трое малышей гоняли тряпичный мяч. Блеяли пасущиеся на солнцепеке овцы.
— Обратили внимание?
— На саманные домики? Конечно.
— Они появились здесь, наверное, за три тысячи лет до Рождества Христова. Харран очень стар. Есть даже легенда о том, что изгнанные из рая Адам и Ева пришли именно сюда.
Роб задумался. Название «Харран» пробудило в его памяти давние воспоминания об отце, читающем вслух Библию.
— Он упоминается в Бытии.
— Что?
— Книга Бытия, — повторил Роб. — Глава десятая, стих тридцать первый. Здесь жил Авраам. В Харране.
Кристина улыбнулась.
— Вы меня изумляете.
— Ничего удивительного. Хотел бы я выкинуть всю чушь из головы. Однако, — добавил он, — как можно утверждать такое на полном серьёзе?
— Что?
— Как можно утверждать, что именно в этом городе Адам и Ева поселились после грехопадения? Почему не в Лондоне? Или, скажем, Гонконге?
— Даже и не знаю, что сказать… — Она улыбнулась его ироническому замечанию. — Но, согласно вашим же словам, традиция связывает Авраама с этой местностью… Авраам тесно связан с Шанлыурфой. Что же до Харрана… Да, именно здесь Авраам услышал зов Божий.
Роб зевнул, вышел из машины и огляделся по сторонам сквозь медленно оседавшее облако пыли. Кристина подошла к нему. Вдвоем они рассматривали грязную козу, которая чесалась о старый ржавый автобус. К удивлению Роба, одна сторона автобуса была в крови. Может, местные крестьяне режут в нем свой скот? Да, странное место.
— Итак, — сказал он, — мы принимаем как факт, что это родина Авраама. А он был основателем… э-э… трех монотеистических религий, верно?
— Верно. Иудаизм, христианство и ислам. Все они начались с него. Он же из Харрана отправился в землю Ханаанскую, неся с собой новое слово Бога, единого Бога Библии, Талмуда и Корана.
Роб слушал ее слова со смутным беспокойством. Он прислонился к автомобилю; в памяти всплывали все новые и новые эпизоды из детства. Отец читает Книгу мормонов. Дяди цитируют Екклесиаста. «Веселись, юноша, в юности твоей». Лишь одна строка из Библии по-настоящему нравилась ему. Он произнес ее вслух и добавил:
— А как насчет жертвоприношения? Убийства сына? — Он взглянул в умное лицо Кристины, ища подтверждение своим словам. — Припоминаю, там была еще история про Авраама и его отпрыска…
Кристина кивнула.
— Убийство Исаака. Пророк Авраам собирался зарезать родного сына, чтобы принести его в жертву по приказу Иеговы. Но Бог остановил удар.
— Вот-вот. Очень мило со стороны старика.
Кристина рассмеялась.
— Вы хотите задержаться здесь? Или, может, я покажу кое-что не менее интересное?
— Конечно, ведь мы же катаемся!
Они вновь сели в машину. Кристина включила передачу, и они рванули дальше. Роб, откинувшись на спинку сиденья, рассматривал сквозь пыль окружающие пейзажи. На оплывших холмах время от времени попадались развалины то древнего жилого дома, то замка эпохи Оттоманской империи. Временами по раскинувшимся вокруг просторам проносился одинокий смерч. А потом, как ни трудно в это поверить, местность сделалась еще угрюмее. Дорога ухудшилась. Даже синее небо пустыни, казалось, потемнело и низко нависло лиловой пеленой. Жара была почти невыносима. Автомобиль то с грохотом подпрыгивал на бледно-желтых наносах, пресекавших дорогу, то проваливался в раскаленные колеи. Ни единое деревце не украшало окрестное безжизненное пространство.
— Согматар, — сказала наконец Кристина.
Они подъезжали к совсем маленькой деревушке — несколько жалких домишек из бетонных блоков, — затерявшейся в тихой голой лощине посреди прожаренного всесильного ничто.
Возле одной из построек совершенно неуместно притулился большой джип, рядом стояли еще несколько машин, но ни на дороге, ни во дворах не было видно ни одного человека. Это живо напомнило Робу Лос-Анджелес. Большие автомобили, ослепительный солнечный свет — и ни единой живой души.
Словно в городе, опустошенном эпидемией.
— Кое-кто из богатых урфанцев устроил здесь себе второй дом, — сказала Кристина. — Вместе с курдами.
— Черт возьми, как можно жить здесь по собственному желанию?
— Тут особая атмосфера. Скоро вы ее ощутите.
Они вышли из машины и словно оказались в раскаленной пыльной печи. Кристина показывала дорогу, ловко перелезая через полуразрушенные стены и огибая валявшиеся тут и там, покрытые резьбой мраморные блоки, очень похожие на капители римских колонн.
— Да, — сказала Кристина, предвосхищая следующий вопрос Роба. — Здесь были римляне. И ассирийцы.
— Кого здесь только не было…
Они подошли к большой темной дыре в стене странного приземистого здания, самым натуральным образом высеченного в скале. Вошли в низкое помещение. Глазам Роба потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к темноте.
Внутри с убийственной силой пахло козьим пометом. Остро, до рези в глазах.
— Тут был языческий храм, посвященный богам луны, — пояснила Кристина и указала на несколько едва различимых в полумраке фигур, грубо вырезанных на поверхности скалы, образующей стены. — Вот это бог луны. Видите? С рогами. Рога символизируют молодой месяц.
На голове изъеденной эрозией фигуры было нечто вроде шлема, из которого торчали два рога, острые, как концы серпа нарождающегося месяца. Роб провел ладонью по каменному лицу. Оно оказалось теплым и странно липким. Журналист отдернул руку. Полуразрушенные изображения давно умерших богов смотрели на него трудно различимыми из-за эрозии глазами. Внутри было очень тихо: Роб слышал удары собственного сердца. Шум внешнего мира сюда почти не доносился — лишь позвякивание колокольчиков коз да заунывный вой пустынного ветра. За дверным проемом сияло солнце, отчего темное помещение казалось еще темнее.
— Вы — как? В порядке?
— В полном.
Кристина подошла к противоположной стене.
— Храм датируется вторым веком нашей эры. Христианство уже вовсю распространялось окрест, но тут продолжали поклоняться старым богам. Рогатым. Мне нравится здесь.
Роб посмотрел вокруг.
— Очень даже ничего себе. Вам стоит купить себе участок.
— Вы всегда начинаете острить, когда испытываете неловкость?
— А кофейку где-нибудь можно выпить?
Женщина хохотнула.
— Я хочу показать вам еще одно место.
Она направилась к выходу. Роб почувствовал немалое облегчение, когда они покинули вонючий сырой полумрак и пошли вверх по склону, покрытому горячей щебенкой и сухой пылью. Обернувшись на мгновение, чтобы перевести дух, Роб увидел, что из одной лачужки на них смотрит ребенок. Маленькое смуглое лицо в окне с разбитым стеклом.
Кристина добралась до вершины.
— Храм Венеры.
Роб тоже преодолел последние метры по осыпающемуся склону и остановился рядом с нею. Здесь дул сильный, но все равно обжигающий ветер. Видно было на несколько миль вокруг. Ландшафт — очень необычный. Мили и мили бескрайней, всхолмленной, выцветшей на солнце пустыни. Умирающие холмы из мертвого камня. Горы, тут и там помеченные темными дырами пещер. Как предположил Роб, это другие святилища язычников, в еще худшем состоянии, чем храм, который они только что покинули. Он посмотрел под ноги — на пол открытого небу капища.
— И когда же все было построено?
— Вероятно, при ассирийцах или ханаанцах. Никто точно не знает. Но очень давно. Эти места захватывали греки, потом римляне. Несомненно, здесь приносили человеческие жертвы. — Она указала на все еще сохранившиеся канавки, прорезанные в камне, на котором они стояли. — Видите? Это сделано для того, чтобы могла стекать кровь.
— А-а…
— Во всех религиях древнего Леванта очень широко практиковались жертвоприношения.
Журналист окинул взглядом холмы, пустыню и деревушку. Детское лицо исчезло; в окне за разбитым стеклом никого не было. Один из автомобилей пришел в движение и теперь удалялся из Согматара по долине. Дорога шла параллельно руслу высохшей реки.
Латрелл представил себе, каково быть принесенным в жертву в таком вот месте. Ноги связаны грубой веревкой, руки скованы за спиной, в лицо смрадно дышит жрец; и потом острая боль от удара ножом между ребер…
