Харлан Кобен - Ловушка
Но прямо перед ней на мониторе висела страница принстонского выпуска. Уэнди закрыла глаза и представила лицо Мерсера в день их первой встречи на интервью в приюте, свою радость за детей, которых он спас от улицы, вспомнила, с каким обожанием те смотрели на Дэна и как сама увлеклась им; потом всплыл вчерашний чертов трейлер, жуткие синяки все на том же лице, погасший взгляд и ее желание помочь вопреки всему, что знала.
«Вот так запросто проигнорируешь собственную интуицию?»
С другой стороны, зло, само собой, прекрасно маскируется. Ей раз десять приводили в пример знаменитого серийного убийцу Тэда Банди, но разница в том, что его Уэнди совсем не находила симпатичным. Возможно, она увидела в глазах Банди пустоту, поскольку знала правду и сомнений не испытывала: и так приняла бы его за скользкого, мерзкого типа, который шармом скрывает свою подлость. Зло чувствуешь. Просто чувствуешь. Наверное.
Так или иначе, в Дэне она не разглядела и не ощутила ничего подобного, даже в день его смерти она испытывала к нему симпатию; теперь стало понятно: не интуитивно. Был Фил Тернбол. Был Фарли Паркс. Тут явно что-то происходило — нечто более темное и коварное.
Уэнди открыла глаза, села прямо.
Итак, «Фейсбук».
Она ввела логин и пароль, отыскала страницу принстонского выпуска… Как вступить в группу? Ведь как-то можно?
«Спроси специалиста, который не вылезает из „Фейсбука“» — пришла мысль.
— Чарли!
Снизу:
— Чего?
— Поднимись сюда!
— Не слышу!
— Поднимись!
— Чего? — Потом: — Зачем?
— Просто поднимись.
— А крикнуть не можешь? Чего надо-то?
Уэнди схватила телефон и отправила сообщение: мол, нужна срочная помощь с компьютером, а если сын не поспешит, она сотрет все его сетевые учетные записи (хотя понятия не имела, как это делается). Через несколько секунд раздался утомленный вздох, и Чарли просунул голову в дверь.
— Чего?
Уэнди показала на монитор:
— Хочу вступить в эту группу.
Он прищурился:
— Ты же не училась в Принстоне.
— Спасибо за верное наблюдение. Я-то не знала.
— Обожаю, когда ты язвишь.
— Яблочко от яблоньки. — Боже, как она любит этого мальчишку!.. На Уэнди накатило; на всех родителей, бывает, внезапно нахлынет: обнять бы свое чадо и никогда не отпускать.
— Что надо-то?
Она отогнала обуявшие ее чувства.
— Как мне вступить в группу, если я не училась в Принстоне?
— Шутишь? — скривил физиономию Чарли.
— А похоже?
— Непонятно. Только что язвила.
— Не шучу и не язвлю. Как мне вступить?
Сын вздохнул, склонился вперед, показал на правую часть страницы:
— Видишь ссылку «Вступить в группу»?
— Да.
— Кликни. — Он выпрямился.
— А потом?
— Что «потом»? Все.
Теперь скривилась Уэнди:
— Но как ты глубокомысленно заметил, я не училась в Принстоне.
— Какая разница. Группа-то открытая. Это в закрытые надо подавать заявки. А тут любой может войти. Кликнул — и готово.
Она с сомнением наморщила лоб.
Чарли снова вздохнул.
— Давай уже.
— Ладно, подожди.
Уэнди щелкнула по ссылке и — оп! — тоже стала выпускницей Принстона, по крайней мере по версии «Фейсбука». Чарли сделал мину «Я же говорил», покачал головой и побрел к себе вниз. Она снова подумала, до чего же любит сына, потом представила, как Марше и Тэду Макуэйд докладывают об айфоне (Хейли, наверное, визжала от радости, когда его получила), который нашелся под кроватью чужого человека.
Страница прогрузилась — пора за работу. Сначала Уэнди просмотрела список из девяноста восьми человек: ни Дэна, ни Фила, ни Фарли. Логично: скорее всего они держались в тени. А если и заводили аккаунты в «Фейсбуке», то к этому времени позакрывали. Знакомых фамилий среди остальных она не нашла.
Что дальше?
Просмотрела объявления: одно о больном сокурснике — предлагали помощь, другое о местных встречах выпускников — тоже пусто, третье — об общем сборе. Наконец отыскала многообещающую ссылку: «Фотки из общежития — первый курс!»
На пятом снимке слайд-шоу Уэнди увидела всех троих. На кадре с названием «Стернс-Хаус» перед кирпичным зданием стояло около сотни студентов. Первым она разглядела Дэна. Годы на него мало повлияли — тот лишь укоротил вьющиеся волосы, а в остальном почти не изменился; симпатичный парень, без сомнений.
Имена проставили под снимком. Фарли Паркс (всегда имел на уме политику) стоял в первом ряду по центру, Фил Тернбол — справа. На Дэне были джинсы с футболкой, а Фарли и Фил разоделись как для обложки журнала «Мой недешевый колледж»: светлые брюки, рубашки, мокасины на голую ногу — не хватало только свитера, наброшенного на плечи.
Итак, название общежития выяснила. Что дальше?
Могла бы погуглить каждого с фотографии (список имелся), но только потратила бы время, и, вероятно, зря — зачем кому-то выкладывать в Интернет список своих соседей?
Уэнди продолжила копаться на странице «Фейсбука» и через десять минут набрела на золотую жилу: «Наши юные лица на этой странице!»
Ссылка вела на файл, который открылся программой «Адоб акробат». Фотоальбом первокурсников. Она улыбнулась воспоминаниям. В Тафтсе на выпуске делали такой же снимок: название города, школы и — как нельзя более кстати — номер первой комнаты в общежитии. Уэнди выбрала «М», пролистала две страницы и нашла Дэна Мерсера. Под фотографией стояла подпись:
Дэниел Дж. Мерсер
г. Риддл, штат Орегон
средняя школа г. Риддла
«Стернс», номер 109.
Дэн смотрел с ухмылкой — видимо, предчувствовал впереди целую жизнь. Ошибался. На снимке ему было лет восемнадцать. Улыбка говорила миру: «Я принимаю вызов». Да, предстояло окончить Принстон, жениться, развестись и… что потом? Стать педофилом и погибнуть?
Все к тому и шло? Педофил уже к восемнадцати годам? Надругался над кем-то? В студенческие годы лишь проявлял свою склонность или не только? В самом деле похитил девочку-подростка?
И почему ей в это не верилось?
Уже не важно. За дело. Нашелся номер в «Стернс Хаусе» — 109. Уэнди перелистала на «П» — окончательно убедиться. Само собой, Фарли Паркс (Пенсильвания, лоренсвильская школа) жил в сто девятом. Фил Тернбол (Массачусетс, Эндовер, Академия Филипса), который на снимке выглядел почти так же, как сегодня, — да, тоже сто девятый.
Уэнди ввела в поиск «Стернс, номер 109».
Пять совпадений.
Филипп Тернбол, Дэниел Мерсер, Фарли Паркс и еще двое незнакомых: Кельвин Тилфер, афроамериканец со сдержанной улыбкой, и Стивен Мичиано с большой бусиной на шейной веревочке.
Два последних имени ей ни о чем не говорили. Уэнди открыла новый браузер и вбила «Кельвин Тилфер».
Пусто. Буквально ничего. Только строчка в списке выпускников Принстона, и все. Ни «Линктина», ни «Фейсбука», ни «Твиттера», ни «Майспейса».
Как быть дальше? Даже о самом незаметном человеке в Сети что-нибудь бы да нашлось, но Кельвин Тилфер, учитывая его соседей, оказался прямо-таки призраком.
Что это могло означать?
Вероятно, ничего. Рано строить гипотезы. Собери сначала побольше информации.
Уэнди набрала в поисковике «Стивен Мичиано» и, увидев только заголовки, все поняла.
— Черт!
— Что? — раздался сзади голос Чарли.
— Не важно. Что хочешь сказать?
— Не против, если мы заглянем к Кларку?
— Конечно.
— Отлично.
Он ушел. Уэнди вернулась к делам. Первая ссылка вела на статью четырехмесячной давности в «Уэст-Эссекс трибюн»:
«Местный житель Стивен Мичиано, хирург-ортопед из медицинского центра Святого Варнавы в Ливингстоне, штат Нью-Джерси, был арестован накануне вечером за хранение наркотиков. По словам работавших по наводке полицейских, в багажнике его машины обнаружена крупная партия полученных незаконным путем рецептурных болеутоляющих средств. Доктора Мичиано отпустили под залог до слушания в суде. Представитель медицинского центра заявил, что до окончания расследования доктор Мичиано отстранен от должности».
Вот оно.
Уэнди просмотрела следующие номера «Уэст-Эссекс трибюн» — ни слова больше; вернулась к поиску и обнаружила ссылки на блоги и даже на сообщения в «Твиттере»: то бывший пациент рассказывал, как Мичиано тайком выдавал ему рецепты, то писал «поставщик», который пошел на сделку с правосудием и дал показания против доктора. Еще один пациент жаловался, что врач «вел себя несдержанно» и «словно был под кайфом».
Уэнди стала делать заметки, просматривать блоги, читать твиты, форумы, сообщения в «Майспейсе» и «Фейсбуке».
Безумная выходила история.
Пятеро первокурсников-соседей по общежитию в Принстоне — все как один. О Кельвине Тилфере на минуту можно забыть. Но жизни остальных — финансового консультанта, политика, соцработника, а теперь еще и медика — загублены скандалом за последний год.
