Юхан Теорин - Призрак кургана
– Не могу сказать… но подростков тоже кто-то должен выслушать. Нельзя все списать на выдумки. Я был мальчишкой тоже… помню, как на кладбище покойник начал что-то выстукивать в гробу. Уже гроб в яму опустили, а он стучит. Отец надо мной посмеялся. Очень было обидно. Так что я стараюсь не смеяться, как бы смешно их рассказы ни выглядели… – Он посмотрел на Тильду: – А как твои привидения, там, у маяков?
– В отпуске. И я скоро пойду в отпуск.
Она села за руль и повернула ключ.
Что еще можно сделать? Герлоф напряженно соображал. Ла ничего.
Вернулся в сад. Птицы пели вовсю, солнце палило, как в какой-нибудь Африке.
Корабль-призрак в проливе, старик в рубке? Шведский американец? Американский швед?
И парень. Из Африки.
Возвращенец
В этот жаркий летний полдень людей на пляже – как в какой-нибудь Ницце. Возвращенец и представить не мог, сколько туристов приезжает на Эланд в купальный сезон. Это ему на руку. Он спокойно затесался в толпу – кто обратит внимание на старика в шортах, красной футболке и темных очках?
Можно спокойно подойти к кургану в Стенвике, и никто не спросит, что он там делает.
Могильник, достопримечательность, памятник давно прошедших времен.
Он припарковал купленный в Стокгольме «форд» у длинного ряда почтовых ящиков и пошел пешком.
В проливе было полно катеров, с натужным ревом носившихся вдоль берега, чуть подальше – большие крейсерские яхты. И все. Ни одного рыболовецкого сейнера, ни одной баржи.
Сейчас, в солнечном свете, он с трудом припоминал вчерашнюю ночь. Баржа, матросы, которых он, угрожая пистолетом, загнал в трюм. Глухой взрыв, поднявшаяся на несколько секунда корма с винтом – и тишина. Такая тишина, которая может быть только ночью, далеко от берега. Ни следа – только неширокая волна от затонувшей баржи слегка толкнула катер.
Он миновал купальные мостки и пошел к известковому обрыву. Под обрывом шла неглубокая ложбина. Когда-то здесь добывали известняк, рабочие кирками врубались в камень – осталась только эта, похожая на окоп щель, заполненная щебнем и осколками камня. Никто из обитателей летних домов наверху видеть его не мог. Возвращенец шел медленно и осторожно, чтобы не оступиться.
Наконец он увидел над собой могильник. Ему показалось, что курган ближе к обрыву, чем семьдесят лет назад. Причуда памяти. А может быть, скала понемногу осыпается или выветривается.
Времени подвластно все.
Прямо под курганом в скале была ржавая железная дверь в прямоугольной бетонной раме. Похоже на вход в бункер. Скорее всего, один из многочисленных дотов, сооруженных во время войны.
Старик огляделся. По-прежнему никого поблизости.
Дверь заперта на цепь с массивным висячим замком.
Подергал цепь – куда там. Нужен инструмент. Болторез. Или арматурные кусачки.
Он постоял немного и увидел недалеко от двери узкую каменную лестницу. Возвращенец не без труда поднялся на обрыв и подошел к кургану. Вспомнил Свена.
Повернулся и посмотрел на виллы через дорогу. Большие одноэтажные виллы с огромными панорамными окнами и просторными деревянными верандами. Между ними – большой плавательный бассейн.
Теперь он был совсем рядом с семейством Клосс, несколько сот метров, не больше. И у него есть ложбина под обрывом. Там его никто не видит. А впрочем, даже если увидит – никто его здесь не знает. Никто и не догадывается, кто он.
И это намного облегчает задачу.
Земля обетованная, июль 1931
Арон и Свен стояли на палубе со своими баулами. Пароход «Кастельхольм», дымя высокими черными трубами, входил в большую гавань, полную разнокалиберных судов – и грузовых, и пассажирских. «Кастельхольм» полз еле-еле, разворачиваясь у широкого бетонного пирса. Арон как завороженный смотрел на разворачивающийся перед ними огромный город. Широкие улицы, большие, красивые дома с длинными рядами узких окон.
Стокгольм куда меньше. Арон не знал, как называется этот город, знал только, что это Америка.
Соединенные Штаты. Новая земля…
Свен подхватил чемоданы и инструмент. Их провели в темный подъезд и поставили в очередь. Стояли довольно долго. Наконец подошел их черед. За кривым столом сидели два широкоплечих дядьки в гимнастерках и переводчик. Отвечал только Свен. Он показал паспорта, зачем-то протянул лопату. И без конца улыбался – и переводчику и пограничникам.
– Мы приехали добровольно, потому что хотели приехать, – странно выразился Свен.
– Ясное дело, – кивнул переводчик. – А что вы собираетесь делать?
– Мы хотим работать. Оба. Строить страну.
Переводчик посоветовался с военными.
– А какая у тебя профессия?
– Я крестьянин. Земледелец, – поправился Свен. – Работал на мельницах тоже, но в основном – земля. И скотина, конечно. Но умею все… Мой сын… – он кивнул на Арона, – мой приемный сын учился в школе и мне помогал, когда свободен.
Переводчик заглянул в паспорт:
– Всего-то тринадцать лет…
– Он здоровый парень и работает на совесть.
Один из военных достал из папки фотографию. Усатый мужчина с острым взглядом прищуренных глаз.
– Знаешь, кто это?
– Ваш главный.
– А как его зовут?
Свен произнес какое-то малопонятное слово, и военный удовлетворенно кивнул.
Обмакнул ручку в чернильницу. Написал какую-то бумагу, потом подышал на печать и проштемпелевал паспорта. Новая страна открыла им свои двери.
Они прожили в городе три дня. Ночевали в какой-то маленькой гостинице рядом с вокзалом и бродили по улицам. Широкие улицы забиты народом – откуда столько? Все говорили на непонятном Арону языке и куда-то торопились.
Свен явно чувствовал себя не в своей тарелке. Настроение у него испортилось, он даже пару раз влепил Арону подзатыльник.
По вечерам Свен куда-то надолго уходил, и Арон ждал его, сидя у окна.
На второй вечер Свен явился окрыленный. Все образуется, сказал он. Он встретил парня, говорящего по-шведски.
– Мы едем дальше, – сказал он. – На север, на стройку. Там полно скандинавов. И есть работа. Бесплатные билеты! – В голосе его звучало ликование. – Ты только подумай: бесплатные билеты!
Арону хотелось остаться в этом красивом и загадочном городе, но протестовать он не решился.
На следующий день они сели на поезд. Постепенно исчезли высокие каменные дома. Сначала попадались деревни, а потом начался лес, нетронутые сосняки и ельники. В лесных прогалинах то и лело мелькала вода – из поезда не определить, река это или озеро.
Поезд набит рабочими. Все со своим инструментом – лопаты, ломы, пилы и топоры.
Едут в общем вагоне. Деньги на исходе. Они голодны, к тому же ночью в поезде очень холодно. Но в конце вагона стоит титан, и можно бесплатно получить кружку кипятка.
Свен молчит и думает о чем-то, положив руки на черенок лопаты.
Юнас
Юнас вернулся на виллу в полдень. Он только сделал вид, что звонил домой, чтобы успокоить Герлофа, и никто не знал, где он пропадал всю ночь. Если бы Юнас проболтался, Мате и двоюродные братья точно сбросили бы его со скалы.
По дороге он то и дело косился на залив – не покажется ли таинственный корабль? И не выбросило ли на берег трупы матросов? Нет, ничего такого – солнце печет, у мостков полно купальщиков. Обычный летний день, но сердце колотится отчаянно.
Он подошел к вилле. Помедлил немного и отвел раздвижную стеклянную дверь в доме дяди Кента. Почему-то он был уверен, что все взволнованное семейство собралось за длинным столом: и Кент, и отец, и братья, и кузены – и что сейчас они начнут осыпать его упреками и расспросами.
Ничего подобного. Никто, похоже, и не заметил его отсутствия. Только прислуга, Паулина, разбирает в кухне посуду после вчерашнего пира. Все остальные, наверное, спят. Или в «Эландике».
Он попил воды и пошел в свой домик.
– Привет, братишка.
Мате и Урбан. Оба в зеленых шортах, темных очках, с тонкими, как скелеты, гоночными велосипедами.
– Как оно? – спросил Урбан.
– Нормально.
– Мы сказали, ты ночевал у приятеля, – понизил голос Мате. – Так ведь?
– Вроде того… я ночевал в рыбарне.
– Здорово. Наверняка веселее, чем в Кальмаре. Фильм – полная чушь.
Юнас кивнул и вспомнил мертвых моряков. И опять почему-то подумал про Африку. В голове начали бить боевые барабаны. Ему очень захотелось позвонить матери и попросить забрать его отсюда.
Но не позвонил. Он должен остаться. Работать.
Мате и Урбан укатили на своих велосипедах, а он опять пошел на виллу дяди Кента. Деревянные доски веранды надо было сначала ошкурить, а потом пропитать специально заказанной китайской соевой олифой.
Внезапно он услышал за спиной звук мотора. Кент свернул к гаражу и остановил машину. Отсюда было видно, как он говорит с кем-то по мобильнику. Вернее, скорее слушает: кто-то говорит, а Кент время от времени односложно отвечает. Лицо красное и потное. Он закончил разговор и довольно долго сидел за рулем и смотрел на пролив. Покачал головой и набрал чей-то номер.
