Осколки разума - Сергей Владимирович Аникин
Дверь со скрипом приоткрылась, она встала и, ковыляя и истекая кровью, пошла в сторону открытой двери. Как только она зашла в соседнюю комнату, то за ней сразу с лязгом захлопнулась дверь. Внутри комната напоминала столярный уголок. В углу располагался столярный стол, весь усыпанный стружкой из нержавеющей стали, измазанный солидолом. На нём стояли огромные промышленные тиски, рядом на стене висела цепь, и на гвоздях, вбитых в доску сороковку, висели отрезные круги. В другом конце комнаты дверь приоткрылась, и внутрь зашла Марина без маски, в спортивном костюме.
— Так дело не пойдёт. Ты должна была сдохнуть в предыдущей комнате.
— Пошла к чёрту на рога, стерва, — заявила Настя.
— Сейчас я всё исправлю и убью тебя, — констатировала как факт Марина.
— Кишка тонка у такой стервы, как ты, — огрызнулась, скаля зубы, Настя.
Марина вмиг подошла к ней и, вытащив из-за спины баллончик с горючей смесью, направила ей в лицо, а в другой руке она чиркнула зажигалкой — золотистые искры на миг мелькнули, и на кончике зажигалки воскрес небольшой ярко-жёлтый язычок пламени. После она нажала на баллончик. Получился огнемёт — жёлтое пламя метнулось в Настю, образуя огненную стрелу, которая, как только коснулась её лица, превратилась в огненный обруч.
— А-ай! Моё лицо! — выкрикнула она от невыносимо дьявольской боли.
Она начала бить по лицу, туша свою кожу и воспламенившиеся волосы, языки пламени танцевали на её голове. Наконец от её головы пошёл едкий дым подгоревшей кожи и палёных волос. Она схватила руки Марины и развела их в стороны.
— А ты крепкий орешек, — изумилась Марина.
— Пошла к дьяволу, — огрызнулась Настя.
Затем отпустила её и ударила два раза кулаком в нос. Марина опешила, из её носа потекла кровь. От болевого шока она выронила на пол зажигалку и баллончик.
— Я придушу тебя, мразь, — не унималась Марина.
И вцепилась Насте в горло, кистью сжав его. Её кисть перекрывала поток воздуха, который слегка поступал в эту комнату через открытую дверь. Настя схватила её за волосы и, нагнув лицо, шарахнула её об тиски — скула Марины была выбита. Голова у неё закружилась от мощного удара.
— Устроили здесь с папашей игру на выживание и заманиваете кого не лень? — схватив цепь со стены, заявила Настя.
Она начала крутить цепь — её свист заглушал всё в этой комнате.
— Это игра для вас, толстосумов, мы ей занимаемся уже десять лет, и не было побочных эффектов, — повернувшись к ней лицом, язвительно зашипела Марина.
— Я побочный эффект, игру пора заканчивать, — улыбнулась окровавленными губами Анастасия.
Затем она направила руку в сторону Марины, и цепь саданула ту по нижней челюсти — хруст прозвучал пронзительно больно, на пол посыпались, точно монеты, её окровавленные зубы. Она упала на колени. Настя накинула цепь ей на шею и затянула её, сдавливая ей кадык.
— На этом игра не закончится, мой отец убьёт тебя, — прохрипела Марина.
— Пошла козе в трещину, — выругалась Настя.
Затем стопой упёрла её затылок, а руками потянула на себя, повалив её на живот. Марина начала барахтаться, воздух не поступал в её организм.
— Сдохни! Подохни! — кричала Анастасия.
Спустя пять минут Марина перестала подавать признаки жизни, но Настя продолжала сдавливать её шею. Прошло ещё десять минут, прежде чем она ослабила хватку и сама, уставшая, упала на колени, тяжело дыша. Голова шла кругом. Широко открыв рот, она глотала жадно воздух, словно без передышки пробежала два марафона подряд. Она могла поклясться, что выплюнула бы сейчас одно лёгкое. Сердце отбивало рёбра и готово было вылезти наружу — точно какой-то зверёк грызун рвался внутри неё на свободу. Таща за собой умирающую, не подающую надежды к жизни ногу, она похромала и вышла из этой комнаты. Она оказалась в каком-то подвальном помещении, внутри стояли железобетонные сваи, в углу за сеткой — деревянные полки, на них стоял лимонад и вода в палетах. Справа вела наверх бетонная лестница.
Дверь наверху кто-то открыл. Настя чётко услышала этот звук. После дверь захлопнулась, вниз по ступеням спускался мужчина. Он был в брюках и чёрном свитере, правой рукой опирался на палочку с набалдашником в виде головы волка с открытой пастью. Седые волосы были причёсаны на левый бок, гладко выбритое лицо, тёмно-серые глаза и лицо всё в морщинах. Он был худым. Из кармана достал пистолет Макарова. Убедился, что он снят с предохранителя и заряжен. Настя, хромая, тащила за собой ногу, которая почти стала для неё балластом. Она подошла к лестничному пролёту и спряталась, сжимая цепь обеими руками — она сжала её так, что костяшки пальцев побелели.
— Марина, ты внизу? — прокашлявшись, произнёс Олег.
Ответа он не услышал, а лишь слышал тяжёлое сбившееся дыхание. Он ускорил ход и, спустившись, хотел повернуть пистолет на Настю, но она оказалась проворнее и, взмахнув цепью, выбила пистолет из его костлявой, покрытой ожогами от сигарет руки.
— Где моя дочь, стерва? — еле шевеля губами, прохрипел он.
— В могиле переворачивается, — нервно заявила она. — И ты сейчас к ней отправишься.
— Да я придушу тебя, — процедил он шепеляво.
Он хотел было схватить её за шею, но она вмазала ему по голове цепью. Широко раскрыв глаза, он взялся за голову, у него в голове точно взорвался медный колокол. Ноги его подкосились, он упал на живот, локтями упираясь в лестницу. Настя наступила на него ногами. На секунду её пронзила боль, когда она наступила второй ногой и начала бить по затылку цепью. Удар за ударом, его череп трещал, затем полетели его осколки. А после она бросила цепь и села рядом на ступени. Она доковыляла и взяла в руки пистолет. «Пригодится», — подумала она. Если её мозг мог ещё соображать, то она хотела убраться из этого ада поскорее. Она встала и начала подниматься по ступеням — каждый шаг давался с трудом, и всё время у неё подкашивалась здоровая нога, а со второй ноги так и текла кровь. Наконец прошёл примерно час, прежде чем она преодолела два лестничных пролёта. Наверху она увидела огромный зал с двумя кроватями, телевизором, и в углу стоял старый сундук. Она доковыляла до сундука, сев на кровать, открыла его и увидела там старые тряпки. Взяв одну из них, она разорвала её и перевязала окровавленную икру сверху и снизу.
«Некогда
