Возвращение не гарантируется - Данил Корецкий
— Да очень просто. Хочешь, посмотри мои рабочие записки. — Тонков кивнул на смятые бумажки с какими-то пятнами. — Маша придет, напечатает акт: все внутренние органы целы, кости целы, повреждений на кожном покрове нет, травм не обнаружено…
Громобой почесал затылок.
— Ладно, всяко бывает. Только сам понимаешь, такой ответ в заключении писать нельзя.
— Почему? — спросил Тонков.
— По кочану, — остроумно ответил опер. — Что ты написал нашему парню по делу Мухина?
— Что, что… Написал то, что сказали. — Эксперт доел бутерброд и из ящика стола достал следующий.
— А что сказали?
— Сказали, ведомственную статистику не портить. Ну, это совсем другое дело — там я особо ничего и не придумал. Причина смерти точно не установлена, но высока вероятность острой сердечной недостаточности, спазма. Сосудики сжались, а когда наступила смерть — разжались опять. Так бывает.
— Это мы знаем, — махнул рукой Громобой. — Ваши коллеги даже шутейную поговорку придумали: «Вскрытие установило, что смерть наступила в результате вскрытия». Так?
— Ну, почти так, — ответил эксперт, увлеченно расправляясь с очередным бутербродом.
— Ладно. Ну и как ты думаешь про трех человек написать? Что у каждого тоже сердце остановилось?
— Как есть, так и напишу, — вдруг озлобленно сказал Тонков.
— Интересно, что ты напишешь? Что ты не знаешь, почему они умерли?
— Да, именно так, это и есть правда! Проведем гистологию на предмет токсического воздействия. Скорей всего, она даст отрицательный результат, что подтвердит мои выводы. И все — я свою работу выполнил…
— Да проводи что хочешь! Радиационное, химическое исследование, получай ответы и делай выводы! — с трудом сдерживаясь, проговорил Громобой.
— Выводы делать — не моя работа, а твоя! — перебил Тонков.
— Да-да, грамотные все стали! Вот ты сидишь, обжираешься, а я ночь не спал и с утра по городу бегаю. А ты мне даже бутерброд свой не предлагаешь, хотя я тут никогда бы есть не стал!
— Еще как ел, — злорадно сказал Тонков. — Ел, пил и закусывал. И не здесь, а прямо в анатомическом зале.
— Ты еще расскажи, что я женские трупы трахаю, — огрызнулся Громобой.
— Это не скажу, врать не буду, не видел. Но напишу то, что есть на самом деле!
— Ты включи голову! Этого писать нельзя! — веско сказал Громобой. — Потому что если не установлена причина, то рушится все остальное — кого разыскивать, по какому факту вести следствие… Если люди просто скоропостижно умерли, то это не преступление и не происшествие. Если бы каждый из них скончался дома, в своей постели, то вполне можно было бы это списать на вашу любимую сердечную недостаточность… Но у каждого в отдельности! Да и то с натяжкой, пришлось бы с прокурором договариваться…
Эксперт доел бутерброд, вытер руки о халат и поднялся.
— Ладно, у меня целая куча бумаг. До вечера буду отписывать.
Но Громобой как будто его не слышал:
— А сейчас весь город стоит на ушах, уже объявлено о тройном убийстве, пострадал известный бизнесмен, а ты заявляешь, что никаких улик не обнаружил! Короче, получится, что дело провалено. И не по моей вине, не по вине убойного отдела, а по вине судебно-медицинского эксперта, который не смог установить причину смерти! Вот и получится — все в стороне, а ты в бороне!
Тонков подумал-подумал и пришел к выводу, что, скорее всего, так и получится.
— Ну и что ты хочешь? — спросил он. Потому что, когда решение подсказано, согласиться с ним легче, чем придумывать ответ на непонятную задачу самому.
— Я предлагаю установить причину смерти и написать в акте: у одного — разрыв печени с обильным внутренним кровотечением, у второго — остановка сердца в результате сильного удара. Так, кстати, бывает у боксеров. И у третьего выберешь что хочешь: например, перелом шейных позвонков. Так тоже бывает, когда голову ставят задом наперед. И в результате получится, что ты блестяще справился со своей работой, выявил объективную картину произошедшего избиения, а дальше уже мы должны землю носом рыть!
— Так вас и драть будут!
— Не привыкать! Нас дерут, а мы толстеем!
Тонков почесал затылок.
— Ну, так — значит, так!
— Вот и ладушки! Дай пять! И позвони следаку, сообщи ему новость…
Они пожали друг другу руки, а когда разошлись, каждый вытер свою ладонь — Тонков о халат, а Громобой — о штаны.
* * *
В уголовном розыске районного Управления полиции линию преступлений против личности обслуживали четыре сотрудника, да в убойном отделе городского УВД работали пятнадцать. Все были загружены работой «по самое не могу» — в многомиллионном мегаполисе убийств, к сожалению, хватало, поэтому при обнаружении каждого нового трупа они вели себя вовсе не как их киношные коллеги, которые дотошно выискивают признаки убийства даже в смерти глубокой старушки или в очевидной, на первый взгляд, автоаварии. Нет, в реальной жизни первой и основной выдвигалась версия о ненасильственном характере события: скоропостижная кончина от болезни, несчастного случая, самоубийства…
На всякие мелочи, не укладывающиеся в картину происшествия, внимание не обращалось: ну, не хватает двух-трех сантиметров веревки для того, чтобы повешенный мог встать на табуретку, с которой потом спрыгнул, — разве может такой пустяк разрушить стройную и удобную версию? Или сомнения судмедэксперта в том, что самоубийца нанес себе второе ранение ножом в сердце, ибо уже после первого «был лишен возможности совершения целенаправленных действий»… Но ведь практике известен признанный случай самоубийства четырьмя ножевыми ударами в сердце или двумя пистолетными выстрелами в висок! Да мало ли какие еще чудеса в жизни случаются! И какие обстоятельства они скрывают…
К тому же все сомнения толкуются в пользу обвиняемого, а когда обвинение предъявить некому, то, значит, в пользу следствия… Поэтому случай на Щелковском шоссе таил в себе большие резервы для возможности установить в нем отсутствие криминала: если следов насильственного воздействия не обнаружено, то причина смерти может быть вполне естественной: например, отравление выхлопными газами автомобиля или неизвестным веществом, которое покойные случайно приняли с едой или питьем… Конечно, на первый взгляд эти объяснения малоправдоподобны, но следствие и розыск должны руководствоваться конкретными фактами, а не расплывчатой «правдоподобностью», поэтому, если судмедэксперт сказал: «Следов насилия нет», то это факт — на «нет», как известно, и суда нет…
С таким настроением «убойщики» готовились к межведомственному совещанию и были они единодушны, за исключением одного Громобоя, который всегда ставил личный интерес выше корпоративного, но всегда это скрывал, поэтому он вроде бы тоже был единодушен с коллективом.
В отличие от полицейских «убойщиков», служба безопасности организации «Комплекс» включала в себя десять специалистов, у каждого из которых была своя
