Кровь отверженных - Слотер Карин
– Она сосала эту штуку, словно леденец. Одним языком, без зубов. Было здорово, – сказал Марк.
У Лены забилось сердце. Она сделала усилие, чтобы не отреагировать на его слова. Возможно, мальчик понятия не имел о том, кто она и что с ней случилось.
Лена почувствовала, что Джеффри хочет вмешаться, и сказала первое, что пришло на ум, лишь бы он не помешал.
– Итак, ты позволял ей делать тебе минет? – сказала она небрежным тоном.
Ожидая его ответа, она крепко прижимала язык к задней поверхности зубов.
Он улыбнулся и сверкнул ярко-синими глазами.
– Да.
– Здесь? В этом доме?
Марк хихикнул.
– Прямо в коридоре.
– В присутствии мамы?
Он замолчал. Казалось, он скорее напугался, чем разозлился.
– Не впутывайте сюда мою мать!
Лена улыбнулась.
– Придется, Марк, потому что ты сам прокололся. Ты не стал бы этого делать в материнском доме.
Он скривил рот, обдумывая ее слова.
– А что если мы делали это в ее доме? А что если мы занимались этим в машине?
– Значит, ты гулял с Дженни? Назначал ей свидания?
– Ну уж дудки, – возразил он. – Если куда и ходил, то только вместе с сестрой.
Он пожал плечами, и – слава богу – убрал с живота руку.
– В парк, в кино. В разные места.
– Тогда ты и позволял ей делать это с собой? На этих прогулках?
Он пожал плечами, что должно было означать согласие.
– И при этом была твоя сестра? На переднем сиденье?
Он слегка побледнел. С Марком происходили быстрые переходы – от тинейджера к мужчине, а потом – к маленькому ребенку. Если бы кто-нибудь спросил Лену, сколько лет Марку Паттерсону, то она сказала бы – между десятью и двадцатью.
Лена откашлялась и спросила:
– Где была Лэйси, когда Дженни тебя обхаживала?
Марк смотрел на вазу с цветами, стоявшую на кофейном столике. Молчал. Лене казалось, что прошло много времени. Наконец ответил:
– Мы встречались в церкви, без вопросов?
Последние два слова он произнес, сливая в одно, как и его отец.
– Ты занимался с ней сексом прямо в церкви.
Лена произнесла это как утверждение, а не как вопрос.
– В подвале, – пояснил он. – Они не проверяют окна. Мы просто незаметно уходили.
– Сложная схема, – заметила Лена.
– Что это значит?
Лена задумалась: как ему объяснить?
– Я хочу сказать, что здесь присутствовал элемент преднамеренности. Понимаешь, Марк?
– Я не дурак.
– Когда вместе с Дженни и сестрой ты ходил в парк или в магазин…
Лена помолчала, стараясь понять, завладела ли она его вниманием.
– …То со стороны все это выглядело случайным. Вы просто оказывались в одном и том же месте.
– Да, – согласился он. – Так все и было.
– А вот церковь – другое дело, – сказала Лена. – Здесь нет никакой случайности. Это уже запланированные встречи.
Марк было кивнул, но призадумался.
– И что же?
– А то, что если ваши взаимоотношения ни к чему не обязывали, зачем понадобилось устраивать эти поздние свидания?
Марк посмотрел в окно. Очевидно, старался придумать подходящий ответ, однако у него ничего не вышло.
– Она погибла, Марк, – сказала Лена.
– Знаю, – прошептал он, быстро глянул на Джеффри и снова обратил глаза в пол. – Это было при мне.
– Зачем ты говоришь о ней как о шлюхе? – спросила Лена. – Неужели тебе хочется и после смерти ее унизить?
У него дернулся кадык. Спустя две минуты он пробормотал что-то невнятное.
– Что? – спросила Лена.
– Она не была плохой, – сказал он, искоса взглянув на Лену. – Да?
По щеке скатилась слеза, и он снова отвернулся к окну.
– Да, – кивнула Лена.
– Она меня слушала, – начал он.
Говорил он так тихо, что Лена напрягала слух.
– Она была умной, знаете? Читала, много всего знала. Помогала мне готовить уроки.
Лена откинулась на спинку, ждала, что он еще скажет.
– Люди выдумывают обо мне всякое, – сказал он совсем по-детски. – Они говорят, что я распущенный, но, может, я не такой. Может, во мне есть что-то хорошее. Может, я человек.
– Да ведь так оно и есть, – сказала Лена.
Ей казалось, что она понимает Марка больше, чем он может подумать. Каждый раз, выходя на люди, Лена думала, что человек, которым она когда-то была, безвозвратно ушел. Теперь она – лишь изнасилованная женщина. Иногда Лене казалось, что лучше бы ей было умереть. По крайней мере, люди думали бы о ней как о трагической фигуре, а не как о бессмысленной жертве.
Марк потрогал пушок на подбородке.
– Те вещи, что я делал… Может, я и не хотел их делать. Может, и она не хотела…
Он покачал головой и зажмурил глаза.
– То, что она делала…
Он умолк на минуту.
– Знаю, она была толстой, верно? Но не это в ней главное.
– А какой она была, Марк?
Он постучал пальцами по подлокотнику. Когда снова заговорил, голос его звучал увереннее.
– Она слушала меня. Понимаете, я говорил ей о маме. – Он невесело рассмеялся. – Рассказывал, что мама не хочет больше ходить на химию, она сказала нам, что ей легче умереть. Дженни все поняла.
Он нашел на подлокотнике вылезшую нитку, дернул за нее и так увлекся этим процессом, что Лене показалось, будто он забыл об их с Джеффри присутствии.
Лена глянула на Джеффри. Он сидел, откинувшись на спинку дивана и смотрел на Марка, ожидая продолжения.
– Она помогала мне в школе, – сказал он и закрутил кольцо. – Она была младше меня, но хорошо училась. Любила читать.
Марк улыбнулся пришедшим на ум воспоминаниям. Тыльной стороной руки утер у себя под носом.
– Она начала дружить с Лэйси. Кажется, у них было много общего. Она всегда хорошо ко мне относилась.
Он потряс головой, как бы желая прояснить мысли.
– Когда мама заболела…
Он снова замолчал.
– Мы думали, что она выкарабкается, понимаете? А потом у нее снова началось ухудшение, и она все чаще ложилась в больницу. Ей бывало так плохо, что иногда она даже не могла ходить. Отцу даже приходилось водить ее в душ. А потом она сказала, что ничего больше не хочет, не станет ходить на химию, не может больше переносить болезнь. Сказала, что мы не должны видеть, какой она стала. Ну а какой мы должны ее видеть? Мертвой?
Марк прикрыл рукой глаза.
– Дженни всегда была рядом, понимаете? Была подле меня…
Он помолчал.
– Она была такой доброй, так заботилась обо мне. Разговаривала со мной. Она понимала, каково мне приходится. Она не хотела стать с моей помощью капитаном болельщиков, не просила меня поносить мое дурацкое школьное кольцо. Ее интересовал я, сам по себе.
Он уронил руки и взглянул на Лену.
– Она не говорила со мной о Лэйси или о моем отце. Она думала, что я хороший. Думала, что я чего-то стою.
Он обхватил голову руками. Похоже, заплакал.
Лена вдруг услышала тиканье часов на стене. Оно было громким, било по ушам. Джеффри сидел подле нее совершенно неподвижно. Сделался частью комнаты. Позволил ей взять все в свои руки. Так случалось и раньше, когда она была прежней Леной. Та Лена знала, как нужно работать. Она набрала полные легкие воздуха. Сейчас в этой комнате она снова стала собой. Впервые за несколько месяцев почувствовала себя прежней Леной.
Прошла минута, прежде чем она снова обратилась к Марку.
– Скажи мне, что случилось?
Он покачал головой.
– Все пошло наперекосяк.
Он наклонился вперед, почти прижался грудью к коленям, лицо его исказилось от боли, словно кто-то его ударил. Закрыл лицо руками и снова зарыдал.
Лена, сама не зная, что делает, опустилась на колени и взяла мальчика за руку. Другой рукой стала гладить его по спине. Пыталась утешить.
– Ну ладно, успокойся, – сказала она.
– Я люблю ее, – прошептал он. – Даже после того, что она сделала, я все еще ее люблю.
– Да, да, я знаю, – сказала Лена, все так же гладя его по спине.
– Она из-за меня с ума сходила, – всхлипнул Марк.
Лена вынула из коробки клинекс и подала ему. Он высморкался и прошептал:
