Падшие к небесам - Дмитрий Типаков
На обед они заехали в недавно открывшуюся столовую возле поста у северного въезда в город. Еду здесь можно было наложить в большие белоснежные тарелки, идеально повторяющие округлые контуры полицейских лиц. Патрульные рассредоточили шапки на столе у окна и направились к стойке, обмахивая салфетками припотевшие головы. Загрузив подносы всеми видами посуды, трое полицейских направились к столу, оставив последнего тета-тет с калькулирующей поварихой.
Керим Шайдабеков уже несколько раз заметил, что в его черед платить коллеги отличаются повышенным аппетитом. Но сегодня он покажет им, что время его салажества подошло к концу. Сегодня старший брат Керима даст ему адреса двух закладок на патрулируемом участке. И сегодня вечером по этой наводке он самолично обеспечит свою смену одним, а если повезёт и двумя задержаниями. Тагир должен был подойти с минуты на минуту. Керим взял брату две четвертины даргинского чуду толщиной с полтора удостоверения и две пиалы корейской моркови, которую Тагир мог есть баллонами. То, что графин с компотом он поставил неудачно, Керим понял уже подходя к столу. Не сводя глаз с подноса, чтобы не уронить остальное, он так и не услышал как бьётся графин.
– Вовремя, Тага, – выдохнул Керим, морщась от прильнувшей к большому пальцу чудушке.
Махнув звёздной тройке за соседним столом Тагир помог братишке разгрузить поднос. При виде двух порций любимого соленья он похлопал Керима по щеке и направился к санузлу. Контейнер с жидким мылом несколько раз чвыркнул и выгнал крохотную бусинку аккурат между мозолями на ладонях Тагира. Вспенивая остатки жасмино-лавандового букета он не обратил внимание на вышедшего с кабинки парня. Тагир взглянул в отражение и поймав взгляд стоящего сзади на секунду заколебался. Борода парня в отражении скрывалась за плечом Тагира.
– Мыло кончилось, земляк, если что, – Тагир, блюдя за земляком, ополаскивал руки.
Тот не меняя выражение каменного лица махнул то ли в благодарность за учтивость, то ли, выказывая полное равнодушие к запасам жасминовой жижи. Тагир пропустил его к раковине и прошёл к сушилке. Краем глаза он зафиксировал длину бороды, кончик которой едва не доставал до раковины. Вязанный серо-зелёный свитер был явно не по погоде, но в этот день полгорода плавились под причудами бабьего лета.
В зале Керим покорно ждал брата, будто верный пес, ожидая команды, что можно есть. Его коллеги тем временем растерзали две порции тонкого чуду с травой и принялись за супы. Такой контраст вкупе с милыми чертами братского лица, который поправлялся с каждой встречей, заставили Тагира расплыться в улыбке, забыв о хотабыче в уборной.
– Лопай, малой, – скомандовал старший брат, черпанув несколько салфеток.
Керим, исчерпав лимит приличий, набросился на тушеную капусту и патронташ из люля. Сколько он помнил младшего брата, тот всегда ел с исключительной жадностью. Наблюдать за ним было сродни удовольствию видеть, как ест сын, раздувая щеки, не заботясь об эстетических колебаниях смотрящих на него. Брат был младше его на пять лет и тяжелее на полкило. Бороться с ним стало для старшего неслабым испытанием, начиная со второго курса, когда Керим перешёл в 9-й класс и выиграл районные соревнования. Тагир никогда не метил в спортсмены, а ощутив, какой амбал растёт в семье, понял, что достаточно наломал уши и сконцентрировался на учёбе. Ни спорт, ни армия не достучались до сердец ни одного из братьев и оба последовательно решили посвятить себя службе в полиции. Тагир по возможности старался оберегать младшего от ненужных для его послужного проколов и конфликтов, и по мере сил подсоблял в профессиональном становлении. Керим всосал финишную люляху и взглянул на брата. Тагир зажёвывая улыбку отвел глаза к окну. Перемешанные ряды машин сплачивались в пробку возле поста.
– У вас как? Адиль, че там, со стажеркой не зависает?
– Адиля я сейчас почти не вижу. Он со следаком с другого района пропадает постоянно. Девочка слышал с крыши сбросилась недавно?
– Здесь, в первухе, которая? Да, конечно. Кента сестрёнка в паралельном классе с ней училась. И что с ней?
– Ну, типа, не сама она прыгнула.
– Ошалеть! И вы его типа ищите?!
– Да там непонятно… короче не суть. Но за Адиля ты не зря вспомнил. Ему саул скажи.
Тагир вложил в салфетку сложенный листок и передал брату.
– Они, короче, сейчас возле высоток по району стукачей ставят. На двух этих адресах дома только строятся и смысла там что-то делать, пока нет. Так что, братка, тебе подгон, не оплошай.
– А чё приметы есть, кого хоть искать надо?
– Тебе никого не надо, ты главное своих настигни. Хоть пожалел бы товарищей, столько капусты… – Тагир приспустил листок пальмы у окна и прыгнул через стол в сторону брата.
Тарелки не успели долететь до пола, как окна столовой выбило взрывной волной. Осколки стекла перемешались с разбитой посудой. Только пальмы в пузатых глиняных горшках не двинулись с места и покачивали разорванными листьями. С улицы донеслось несколько автоматных очередей. Нарастающая волна крика и воплей заглушала не унимавшиеся сигнализации припаркованных в окрестных дворах машин. Тагир подтащил брата к стене под окном и осмотрелся. В двухстах метрах от стоящего под окнами Патриота четверо вели огонь по посту из маневрирующей по встречке девятки. Машина приближалась к Патриоту и в течение полуминуты могла протаранить его или обстрелять. Тагир не стал дожидаться какой из этих вариантов предпочтут отморозки и выстрелил по передним колесам «девятки». Покрышки издали пыхтящий звук и машина резко вильнула, вгрызаясь дисками в тротуар. Тагир не успел прицелиться в водителя, как по окнам столовой открыли огонь. Стреляли явно не из девятки. Кто-то контролировал вход в столовую и Тагир догадывался, кто это мог быть. Он обернулся к прилипшим к стене патрульным и гуськом направился в их сторону.
– Ставьте горшки на подоконники живо! Не поднимайте головы.
Полицейские попарно водрузили глиняные щиты.
– У нас меньше минуты. Один со мной ко входу. По моей команде откроешь дверь. Вы рассредоточьтесь под окнами. Как только я начну стрелять, вы из окон прыгаете и бежите к машине, достаёте автоматы и херачите по синей девятке.
– Да здесь тоже можно отстреляться, – буркнул один
