Тест Тьюринга - Александр Петрович Никонов
Я отставил на стол кружку, из которой так и не отхлебнул:
– Да я даже и не знаю, как ее тут включать.
– Просто, – сказал мой собеседник. – Вам должны были объяснить. Можно голосом, сказать: «Команда! Включить мою камеру!» Или самому с клавиатуры – там есть кнопка со значком камеры. Вот я сказал «команда», и она сейчас включится…
Он еще не успел договорить, как мой темно-зеленый, едва светящийся экран сначала стал ярко-зеленым, а потом внезапно развернулся от середины картинкой.
Передо мной сидел белый, как лунь, старик с подслеповатыми голубыми глазами, затянутыми катарактой. Старческая кофта. Чуть трясущиеся руки. А за стариком – такая же комната, как у меня. У меня даже было впечатление, что он сидит прямо за стенкой, и я испытал жгучее желание выйти в коридор и постучаться в соседнюю дверь. Мне почему-то остро захотелось обнять его.
Но все, что я мог для него сделать, прежде чем выключить экран, это поставить галочку в клетке «я говорю с человеком».
Глава 111
– Ну как все прошло? – улыбаясь, протянул мне руку на утро следующего дня Андрей Фридман. – Извините, вчера я должен был раньше уйти, не смог вас проводить и поинтересоваться.
Мы, как и накануне, шли по тому же коридору от того же лифта, и он был так же радушен и мил.
– Отлично. Отличная работа, – я решил не раскрывать карты, не палить контору. Пусть думает, что я ни о чем не догадался. – Если их действительно машина делает, то они у вас лучше настоящих!
Андрей засмеялся:
– Вы в игрушки компьютерные не играете? Или фантастику в стиле киберпанк, может, читаете?
– Мне некогда, слава богу…
– А те, кто увлекается всем этим, считают, что все мы скоро переместимся в виртуальный мир. Вот только, думаю, мы-то как раз не переместимся, сознание переписать нельзя. Просто передадим эстафету, изначально люди именно там будут и рождаться, и умирать. Или не люди. Или не будут умирать, не знаю пока…
– А что значит «сознание нельзя переписать»? Почему?
– О, это долгий разговор. И спорный. Мы тут все копья уже сломали об это. Просто я считаю, что нельзя. К сожаленью. Или к счастью. Потому что сознание – это квантовый процесс, а квантовые состояния не копируются. Как-нибудь расскажу, быть может… Мы уже пришли. У вас есть вопросы по практической части? Как камеру, например, включать? Я вчера забыл рассказать…
– Мне уже рассказали, – я потянулся к ручке двери, чтобы зайти в свой уютный вчерашний кабинетик.
– Ну, да. Шлюз обычно проводит инструкцию и отвечает на технические вопросы.
– Мне собеседник рассказал.
– Даже так? – слегка удивился Андрей. – Ну и прекрасно. Вам точно ничего не нужно? Может, из еды чего-нибудь?..
– Вопрос один есть! Зачем там штопор?
– Где? Какой штопор?
– У меня в ящике с ложками.
– Понятия не имею. – По его недоуменному лицу я понял, что он действительно не в курсе. – Я не занимался формированием… Странно, конечно. Может, кто из прежних добровольцев принес и забыл? Я спрошу уборщиц, не выносили ли из вашей лаборатории винные бутылки.
– Сегодня вынесут! – Я полез в пакет и достал бутылку вина, которую успел прикупить, пока шел к институту от метро.
– Ха! – развеселился Андрей. – Прикольно! Надо тогда рюмки будет предусмотреть! Не думал, что кому-то придет в голову пить с виртуальными собеседниками на брудершафт…
Вино было красным, стало быть, в холодильник его ставить не будем. При комнатной температуре пусть постоит. Чили. Центральная долина. Я вообще предпочитаю южноамериканские вина. Они очень насыщенные по вкусу, густые по цвету. Почвы, что ли, там такие неистощенные? Или просто состав грунта в сочетании с климатом дают подобный эффект? Я вина стал ценить недавно, раньше я вина не пил. Раньше я вообще не пил…
Бутылка с легким стуком коснулась донышком столешницы. Я обозрел свои временные владения. Пока меня не было, комнату или «лабораторию», как они ее называют, привели в порядок – помыли кружку, вынесли мусор, положили новые бланки на рабочий столик. Все готово! Пора нажимать зеленый грибок кнопки. Но что-то я забыл…
Да! Точно! Я сделал несколько шагов к двери и повернул крутилку замка. Сразу стало как-то спокойнее и уютнее. Я в домике… Интересно, что бы сказали психологи по этому поводу? Почему я хочу от всех закрыться?
Я еще раз оглядел комнату, пару секунд помедлил и нажал кнопку.
– Вас приветствует шлюз! – сразу откликнулся динамик механическим голосом. – Вчера вы предпочли голосовое общение, поэтому сегодня мы сразу начали с него. У вас не изменились предпочтения или перейти на текстуальный обмен с помощью клавиатуры?
– Не изменились.
– Вам подобран собеседник. Если вы готовы, через несколько секунд ваш собеседник будет подключен.
– Готов.
– Хорошего общения! Напоминаю, что вы в любой момент можете выключить или включить свою камеру и попросить вашего собеседника сделать то же самое. Для включения вашей камеры вы можете воспользоваться клавиатурой, нажав на клавишу со значком камеры или произнести голосовое сообщение с командной фразой «шлюз». Например: «Шлюз, включить мою камеру». Или: «Шлюз, не показывать меня». Сейчас ваш экран по умолчанию выключен: для удобства пользователей экран и камера всегда находятся в том состоянии, в котором закончилось предыдущее собеседование. Вы можете видеть собеседника. Ваша камера…
Я махнул рукой:
– Давай уже! Почему-то вчера ты не был таким разговорчивым…
– Это вопрос?
– Нет! Запускай шарманку!
Светло-зеленый экран пригас, но тут же вспыхнул изображением, и почти сразу же динамик выдохнул:
– Йеу! Покажись, чувак!
Передо мной в такой же комнате, как у меня (мне снова показалось, что действие происходит прямо за стенкой) сидел подросток. Лет тринадцати-пятнадцати.
– Почему я тебя не вижу? – спросил он.
Я нажал на значок камеры.
– О! Есть. Не тормози, чувак!.. Ты кто? – взгляд мальчишки вперился в меня.
– Конь в пальто… Тебя не учили, что со взрослыми нужно говорить на «вы»?
– А то че? – вызывающе спросил он.
– Через плечо! Выключу тебя и все. И будут тебе тогда сверстников искать для беседы. Но вряд ли найдут.
– Ладно, – примирительно кивнул он. – Нормально. Можно на «вы». Вы кто?
– Полицейский детектив из Нью-Йорка. С бутылкой вина из Чили.
Во взгляде подростка вспыхнул интерес. А я подумал, что у меня мог быть такой вот сын. Вот как раз такого возраста. Такой же живой, такой же вихрастый…
– Почему? – спросил он.
– Что «почему»?
– Почему полицейский из Нью-Йорка говорит
