Никогда не улыбайся незнакомцам (ЛП) - Джейнс Дженнифер

— Ха-ха, — злорадствовала Келси себе под нос.

— Келси, хватит! — рявкнула Рейчел, ее слова прозвучали резче, чем она намеревалась. — Твой отец принял решение. Смирись.

— Ну и кто сейчас кричит? — саркастически спросила Келси.

Том уставился на нее.

— Келси, не разговаривай так со своей матерью.

— О, пожалуйста, — ответила Келси.

Рейчел прикусила язык. Это был семейный вечер. Стоит спустить это на тормозах, мудро выбирая свои битвы. Кроме того, было приятно, что Том вернулся из Сан-Франциско пораньше. Может быть, это что-то значило?

Они молча смотрели анонсы. Между анонсами и показом была реклама моделей, продающих косметику. Одна из молодых моделей напомнила ей Тиффани. У нее были рыжеватые волосы и яркие, молодые глаза. Рейчел подумала о своих собственных глазах и о том, какими усталыми они стали. Когда это случилось?

У модели было тонкое, гибкое тело, как у Тиффани, а ее кожа сияла молодостью. Другая модель казалась немного постарше и в бикини. Их так хорошо загримировали или у этих женщин не было ни грамма целлюлита? В конце рекламы три модели улыбнулись в камеру, их зубы были похожи на зубы пираньи. Они выглядели такими желанными даже для нее.

Она помнила, когда ее желали. В те первые дни Том считал ее настоящей наградой. Заходя по утрам в ее общежитие с дымящимся кофе и теплыми глазированными пончиками, а затем провожая ее на занятия, Том всегда стремился быть рядом с ней. Он оставлял самые милые любовные записки в ее почтовом ящике и часами слушал, как она рассказывает о своих мечтах, всегда проявляя любопытство. Он любил ее так глубоко и искренне, что не давал повода сомневаться в том, что всегда будет рядом с ней. Но это было так давно. Многое изменилось.

Пока они сидели, уставившись в телевизор, Келси внезапно встала.

— Мне нужно сделать домашнее задание.

— В субботу вечером? — спросила Рейчел, бросая пилочку для ногтей на край стола.

— Конечно, домашнее задание, — саркастически заметил Томми.

— Да, домашнее задание! — Келси зарычала, глядя на своего младшего брата сверху вниз.

— Келси, сядь, — сказала Рейчел. — Мы сейчас проводим время всей семьей. Если у тебя есть домашнее задание, ты можешь сделать его завтра.

— Зачем ты спорила о чертовом фильме, если собиралась провернуть это, идиотка? — прошипел Томми.

— Заткнись, черт возьми! — рявкнула Келси. Она повернулась к Рейчел. — Я ненавижу субботы! Семейный вечер — самая глупая вещь, о которой я когда-либо слышала! Папа, — захныкала она. — Я просто хочу пойти и сделать свою домашнюю работу. Я не хочу сидеть здесь два часа, беспокоясь о ней.

Том обхватил лоб левой рукой, как будто у него ужасно болела голова. Когда он заговорил, в его голосе звучала покорность судьбе.

— Хорошо. Иди делай свое домашнее задание.

Келси быстро вышла из комнаты.

Рейчел почувствовала, как ее щеки вспыхнули. Она пыталась удержать их всех, сделать неоспоримым тот факт, что семье нужно проводить несколько качественных часов вместе один вечер в неделю. И Том сказал Келси, что она может уйти?

— Том! — она задохнулась. — Почему...

— Она сказала, что у нее домашнее задание, — твердо сказал Том.

Но Рейчел знала лучше. Она знала, что у Келси что-то на уме, но домашнее задание явно не входило в это число.

— Но мы же договорились, что по субботам...

— Ты так решила, — парировал он. — Я бы хотел, чтобы ты просто расслабилась, Рейчел. Пусть малышка делает домашнее задание. Давайте все немного выдохнем.

Рейчел внезапно почувствовала себя измученной. Чувствуя на себе взгляд сына и вопиющее безразличие мужа, она встала и вышла из комнаты.

Глава 27

Он двигался по сырому лесу, внимательно прислушиваясь к любым звукам, которые ему не принадлежали. Не находя себе места, оттолкнул ветку в сторону. Отпустил ее на секунду раньше, чем следовало, и она отпрянула. Прохладная дождевая вода брызнула ему в лицо. Он остановился и вытер глаза локтем.

Ему нужно очистить свой разум, пробраться сквозь мрак в голове. Элли ушла пока. Она ушла в очередном приступе раздражения. Но не раньше, чем разразилась обычными оскорблениями.

Он протянул руку и сломал ветку, отправляя ее в полет, пока та не ударилась о кусты и не упала на мокрые листья. Он подумал об Элли, прижимающейся к нему всем телом прошлой ночью. Лежащей там, где лежала девушка. Если бы она только знала.

Ее визит был непристойным и, на мерзкую миллисекунду, тревожно манящим. Ее теплая мягкость, ее кожа, как атлас. Стояла кромешная тьма, и он ничего не мог разглядеть, но мог сказать, что на ней черная ночная рубашка... та самая дрянная. Он был в этом уверен.

Его тело было неподвижным, когда лежал на боку, глаза открыты, он смотрел невидящим взглядом вперед. Ее дыхание, приправленное корицей, защекотало ему шею, прежде чем он оттолкнул ее, заставив рухнуть на пол.

Мгновение спустя из темноты донеслись громкие проклятия, пронизанные слезами. Ее кулаки врезались ему в плечи, когда она ударила его. Затем Элли выскочила из комнаты, дверь с грохотом захлопнулась за ней. После этого все стихло, за исключением стрекота сверчков за окном и слабого урчания Йена.

Теперь он вышел из леса и посмотрел на дом Андерсонов. Как всегда, ему была хорошо видна гостиная семьи в задней части дома. В комнате находились два человека. Отец сидел в кресле, а маленький сын на полу. Его тело вытянулось перед голубым туманом телевизора, лицо было поднято и бледно в прыгающих огнях какого-то телевизионного шоу, которое они смотрели.

Он пригнувшись прошел мимо качелей. На этих качелях он провел сотни часов. Сегодня вечером ему нужно оказаться ближе к дому.

В десяти футах от больших окон он лег на живот и стал наблюдать. Отец смеялся. Как и мальчик. Затем их лица стали пустыми, и они продолжили смотреть передачу.

Рейчел нигде не было видно. Рейчел, та самая, которая утешала его своей теплой улыбкой и тихим смехом. Он мог сказать, что она любила свою семью. Она, мать-наседка. Воспитатель.

Но в последнее время она казалась напряженной. Такой далекой от остальных. Очень красивая женщина, чтобы так переживать. Это разрывало его изнутри. Однажды он видел, как ее дочь кричала на нее. Она наклонилась вперед на носочках, крича Рейчел в лицо. Когда его ангел отвернулась, ее лицо было таким напряженным. Таким расстроенным. Ему потребовались все его силы, чтобы не вломиться кулаком в окно, не схватить девчонку за горло и не сказать ей, что то, что она имеет — редкий дар. Что ее мать ангел.

Если бы только она была его ангелом.

Он мечтал оказаться в доме. Не тогда, когда она там... еще нет... но, когда он пуст. Что он увидит? Как они живут вблизи? Ему страстно хотелось прикоснуться к вещам, к которым прикасалась она. Она была особенной, особенной женщиной. Одной из очень немногих.

В спальне, которая, как он знал, принадлежала ее дочери, горел свет. Он встал и подошел к ней. Хотя жалюзи были опущены, он знал, что она там. Он слышал ее надменный голос и обрывки одностороннего разговора. Она разговаривала по телефону. И голос у нее был сердитый.

Он медленно обошел здание. В западном конце дома свет проникал через маленькое прямоугольное окошко. Хозяйская ванна. Он мог видеть тень растения в горшке на подоконнике. Подсолнухи. Однажды он видел ее в маленькой оранжерее, ухаживающей за растениями, ее руки двигались медленно, неторопливо, с большей осторожностью, чем он видел в своей жизни. Ее руки совсем не походили на мозолистые руки его матери. Требовательные, жадные руки. Он прогнал воспоминания о ней из своей головы.

Подавшись вперед, он заглянул в окно. Сквозь жалюзи он мог видеть, как кто-то двигался внутри. Текла вода. Набиралась ванна.

Улыбнувшись, он отвернулся. Прижался спиной к дому и замер. Он слушал, как она ходит взад и вперед. Благодаря легкому исключению, он знал, что это была она. Он стоял там, рядом с Рейчел. Всего в нескольких футах от нее.