Владимир Сухарев - Стая
Тут, прерывая размышления Кривцова, появился Кирюха. Чувствовалось, что он слегка навеселе.
— Тем лучше, — подумал Кривцов, ощущая под курткой тяжесть оружия.
— Привет, — поздоровался Кирюха, — ты чего это посередь праздников придумал? Не отдыхается тебе. Можно же было после тринадцатого всё решить.
— Нет, мне надо сейчас.
— Как хочешь, — пожал плечами Кирюха, и, не увидев в руках Кривцова никакой сумки, спросил:
— А где?
— Пошли, где-нибудь присядем и поговорим, — показал Кривцов в сторону кафе.
Кафе было обыкновенной забегаловкой для любителей экспресс выпивки. То есть зашёл, принял дозу, заел бутербродом и вышел. Поэтому столиков в кафе не было, можно было взять выпивку и присесть тут же у стойки. Кривцов и Кирюха попросили по сто грамм коньяка и расположились за стойкой, в самом её конце.
— Ну, с Новым Годом? — поднял свой бокал Кривцов.
— Взаимно, — пригубил Кирюха, потом достал сигарету и закурил.
— Как, вообще твои дела? — спросил Кривцов. Кирюха поднял на него удивлённые глаза. За много лет они никогда ни о чём личном не говорили. Только о деле. Заказ, клиент, оружие, деньги. Поэтому вопрос партнёра Кирюху удивил. Он залпом допил содержимое фужера и, поморщившись, проговорил:
— Дела, как сажа бела. Плохо мне, брат. Прости, по имени не называю, не имею чести знать.
— Олег.
— Ну, Олег, так Олег, — Кирюха попросил бармена наполнить свой фужер, — последний раз ты был Юрой.
— Что поделаешь.
— Чего это ты, Олег, заинтересовался вдруг моими делами? — Кирюха залпом выпил свой фужер.
— Сам не знаю, просто интересно.
— Ну, тогда, спешу твой интерес удовлетворить. Матушка моя в больнице, но врачи уже руки опустили. Рак у неё. Проживёт еще не больше двух недель. Сижу у неё целыми ночами возле койки, а она всё рассказывает мне о том, какого хорошего сына воспитала и как ей хорошо будет там, на небесах, как ей легко будет туда отравляться. Отца вспоминает, он погиб в первую чеченскую. А я сижу и плачу про себя. Знала бы она, что за чудовище воспитала.
Кирюха опять попросил бармена наполнить фужер.
— Жена от меня ушла в прошлом году, полюбила кого-то другого. Дочку видеть не даёт. Говорит, что она этого нового мужа уже папой зовёт, что они все счастливы. Умоляет меня не лезть в их жизнь. Этот новый муж — простой инженер, работает на заводе, ни хрена, наверное, не зарабатывает. Живут они в двухкомнатной хрущёвке и радуются! Представляешь, Олег? Чего ей не хватало? Теперь я понял чего.
— И чего? — угрюмо спросил Кривцов.
— Тепла, души, любви, наконец! Деньги к этим понятиям не имеют никакого отношения.
— Ну, это ты загнул. Деньги ко всему имеют отношение.
— Ты проверял? — спросил Кирюха, — нет, ты не проверял. Я в этом уверен, раз до сих пор делаешь дырки в черепушках. Значит, до сих пор ты уверен, что чем больше денег, тем больше счастья. На, посмотри на меня. Счастье из меня так и прёт, а ведь я ничуть не беднее тебя.
— Давай выпьем, — Кривцов поднял свой бокал.
— Давай, — согласился Кирюха, — за то, чтобы и ты когда-нибудь понял, чем меряется человеческая жизнь.
Осушив свой фужер, Кирюха велел снова его наполнить, и, перейдя на шёпот, сказал:
— Знаешь, я даже хотел тебе себя заказать. Не веришь? Правда. Иной раз так не хочется жить.
— Ты это брось, Кирюха. Всё ещё наладится.
— Ага. Мать спасут наши великие доктора, жена вернётся с покаянием, дочь снова будет называть меня папой? Оставь. Ладно, чего звал? Сколько надо перевести в Германию?
— Пойдём на воздух, по дороге расскажу.
Они вышли из кафе. На улице был уже поздний вечер, в парке почти не было народа. Видимо, все, кто хотел отпраздновать, уже это сделали и сейчас отдыхали от Новогодней ночи. На это Кривцов и рассчитывал.
Они молча шли через парк, всё дальше удаляясь от центрального входа. По мере удаления освещение становилось всё более тусклым. Если и дальше двигаться по этой дорожке, то можно было выйти на другой конец парка, где тоже был выход, но им пользовались редко.
— Ты, что меня погулять позвал? — прервал затянувшееся молчание Кирюха заплетающимся голосом. Выпитый коньяк давал о себе знать, походку его тоже нельзя было назвать уверенной.
— Сейчас, — ответил Кривцов, доставая сигарету. При этом он засунул руку в карман куртки и снял пистолет с предохранителя. Условия для Кирюхиной гибели были идеальными.
— Ты иди вперёд, я догоню, — Кривцов сделал вид, что хочет справить малую нужду.
— Ну, вот, пробило тебя. Ты чего? Стесняешься что ли? Ха! Человека угробить не стыдно, а пописать… Ладно, догоняй.
Кирюха медленно пошёл по дорожке. Через несколько секунд он скроется в темноте и тогда можно запросто в него не попасть. Кривцов быстро достал пистолет, вскинул руку и прицелился в затылок. Осталось только нажать курок. Кирюха, ничего не подозревая, пошатываясь, двигался по дорожке. От нечего делать он даже запел:
— Не жди меня, мама, хорошего сына…
Кривцов опустил пистолет, поставил его на предохранитель и снова убрал в грудной карман куртки. Потом догнал Кирюху:
— Знаешь, Кирюха, ну его к лешему, все эти дела. Давай после праздников поговорим?
— Как хочешь, — Кирюха пожал плечами, — тогда звони, а я в больницу.
— Ты же пьяный.
— Ну и что? Мать не заметит, а врачам суну сотню, и меня на руках в палату отнесут. Иногда деньги нужны, брат.
Не прощаясь, они разошлись в разные стороны. Кирюха направился к запасному выходу из парка, а Кривцов той же дорогой вернулся в кафе и заказал себе ещё фужер коньяка. Он сидел за стойкой в полном одиночестве, курил и думал о Кирюхе. Вернее не столько о Кирюхе, сколько о том, что не смог его застрелить. Первый раз за всю свою жизнь. Первый раз не сработало правило, которое он выполнял всегда: достал оружие — стреляй. Что его сегодня остановило? Жалко стало Кирюху? Нисколько не жалко. Это ведь он когда-то давно принёс Кривцову первый заказ. Они бежали в одной упряжке уже много лет, но только сегодня разговор зашёл о личной жизни. И то, разговор этот завёл он сам для того, чтобы Кирюха напился, чтобы облегчить себе работу. Тогда почему не нажал на курок? Мать Кирюхи? Если бы Кирюху он сегодня убил, то к её постели тот больше бы не пришёл. Каково бы ей было перед смертью? Это? Скорее всего, больше не на что подумать.
Кривцов потягивал коньяк и удивлялся сам себе:
— Всё, дорогой Паша Терентьев, с такими мыслями работать тебе больше нельзя. Толстовец выискался, расчувствовался. Нет, всё пора на ту сторону. Кирюху оставил, не зачистил. Конечно, риск есть, так как надежды на него никакой, сдаст при случае с потрохами. Но добраться до Кирюхи ментам будет нелегко, ведь до сих пор не добрались. А пока они с ним будут возиться, я уже буду далеко. Только бы Моня не подвёл. Вот этого старого еврея точно надо будет убрать. Ну, на него у меня рука не дрогнет. Он своё отжил. Никому он не нужен, а знает много. Даже мои прежние фамилии, наверняка, помнит. Если менты на него выйдут, они из него всё вытрясут, тогда и на той стороне достанут.
Кривцов допил коньяк, расплатился и вышел на улицу. Он, не спеша, пошёл в направлении своего дома. Дойдя до машины, одиноко стоящей на обочине, он перегнал её к дому и спрятал в тайник не пригодившийся сегодня пистолет. Посмотрев на окна квартиры, он увидел, что Ольга ещё не спит. Домой идти не хотелось, на улице было не холодно и хотелось ещё подышать.
— Ну, что, Павлик? — сказал себе Кривцов, — то, бишь, Олег, продолжим вечер полезных дел? Позовём даму прогуляться. И ей приятно, и мне на пользу.
Он достал телефон и позвонил Ольге.
Кривцов и Ольга брели по ночному Городу. Прохожие попадались редко. Видимо жители уже устали праздновать и сегодня улеглись пораньше. Никаких перспектив у жителей в ближайшее время не предвиделось. Перспектив в смысле отдыха без излишеств в еде и потребления спиртных напитков. Не за горами Рождество, и, значит, всё начнётся с начала.
У Кривцова было хорошее настроение. Он сам удивлялся своей словоохотливости. Болтал без умолку, шутил. Ольге тоже нравился такой Кривцов: не мрачный, не замкнутый. Кривцов понимал, что это не выпитый с Кирюхой коньяк поднял ему настроение. Сегодня произошло нечто большее. Сегодня он, в первый раз в жизни, прицелившись, не выстрелил. Не смог, хотя и планировал это сделать. Это необходимо было сделать! Кирюха останется здесь, в Городе. Конечно, он будет разыскивать Кривцова, и куда приведут эти поиски, неизвестно. Во всяком случае, Кирюха знает страну, и банк в этой стране, и пароль входящего счета. Это значит, что в этом банке Кривцов точно появится. Поэтому от Кирюхи нужно было избавиться просто по определению. Иначе вся операция по расставанию со старой жизнью может провалиться.
Но Кривцов не выстрелил. Но даже не это было главным! Самым удивительным было то, что Кривцов себя не корил, не поносил последними словами за проявленную слабость. Ничего подобного! Напротив, настроение было приподнятым, и он вместо того, чтобы лечь спать и хорошенько выспаться, разгуливает по городу с женщиной, которую знает всего несколько дней.
