Брижит Обер - Карибский реквием
– Но ваша клиентка, Шарлотта Дюма, она ведь платит вам совсем не за это?
– Нет, это за свой счет. А ей я скажу, что бросаю дело. Ее отца отыскать невозможно, если только он не…
– Это было бы ужасно, – прервал его священник. – Приложить столько усилий, чтобы найти ее отца, и в конце концов прийти к выводу, что он и есть убийца-садист…
– Уж кому-кому, а вам должно быть прекрасно известно, что возможно все, разве нет? Вы знаете, что в квартире Мартинес я нашел анонимное письмо?
– Нет, я этого не знал.
– Я думаю, оно было послано Луазо, соседом. В убийстве Лоран он обвинял дьявола. Мне его слова тогда показались обычным алкогольным бредом. Но, возможно, имеется в виду прозвище или что-то в этом роде. Он дал такое прозвище какому-нибудь знакомому Лоран, которого считал чудовищно опасным.
– Не хочу злословить по поводу Луазо, но должен заметить, что уже лет шестьдесят он пьет, не просыхая. Я тут как раз подумал…
– Что?
– Если исходить из даты рождения Шарлотты, таинственный Джими, должно быть, имел сексуальную связь с Лоран Дюма начиная с апреля. Значит, он находился на острове в сухой сезон семидесятого года, то есть летом, а как вам, должно быть, известно, пятнадцатого августа там происходят грандиозные празднества. Шествия, конечно же, но также балы, соревнования рыбаков, песенные конкурсы, гигантское барбекю на берегу Гранд-Ане.
Даг поддакнул, он прекрасно помнил об этих праздниках: четыре дня пиров и развлечений, когда от любого за сто шагов разило ромом.
– Вот я и подумал, – продолжил священник, – а вдруг наших голубков кто-нибудь случайно сфотографировал, без их ведома, когда они принимали участие в увеселениях. Может быть, стоит посмотреть старые газеты, кто знает.
– Интересующий нас мужчина к тому времени мог уже уехать. Это объясняет, почему он не узнал о беременности Лоран. Но вы тем не менее натолкнули меня на мысль! – воскликнул Даг. – Я помню, был там один. Как его звали? Да, Манго-колдун, он держал фотоателье, напротив лавки; он шнырял по всему острову и щелкал всех подряд. Потом вручал вам квитанцию, и, если вы хотели получить фотографию, нужно было прийти за ней на следующий день.
– И вы полагаете, что у Манго могли сохраниться фотографии, сделанные, возможно, в тысяча девятьсот семидесятом году?
– Не знаю. Вы сами сказали: стоит попытаться.
Отец Леже скептически ухмыльнулся:
– Почему бы и нет? А как вы думаете, Луиза не станет говорить об этом со своим женихом, Франсиско?
– Может, и станет. В конце концов, какая разница? Лишь бы она не стала говорить об этом с убийцей…
– Или если он каким-то образом прознает об этом. Если этот человек действительно двадцать лет назад совершил все эти преступления, он не может допустить, чтобы это когда-нибудь всплыло на поверхность. И разумеется, он готов на все ради своей цели.
– Может, он уже умер, – заметил Даг.
– Я склонен думать, что он скорее всего жив, чувствует, что находится в опасности, и готов действовать perfasetnefas[48] например подослать к вам профессионального убийцу… Я полагаю, что вы вступили в чрезвычайно опасную игру, господин Леруа.
– Это не заставит меня отступить. Кстати, вы обратили внимание? Все убийства произошли в течение довольно короткого промежутка времени, около двух лет.
Отец Леже нахмурился:
– Нам неизвестно, располагал ли инспектор Даррас всей необходимой информацией. Надо бы проверить периоды чуть раньше и чуть позже. Кроме того, возможно, тот человек просто не мог совершать убийства до этого времени. Например, был слишком молод.
– Тут совсем другое, – возразил Даг. – Если исходить из предположения, что преступник – таинственный Джими, любовник Лоран, зачем ему ждать пять лет, чтобы убить ее?
– Могло произойти какое-нибудь событие, и у того человека помутилось в голове. Abyssusabyssuminvocate[49]. У вас слишком мало исходных данных. На мой взгляд, все совершенно безнадежно… Время нанесло на это дело слишком толстый слой пыли. Вы уподобляетесь археологу, который ищет занесенный песком город, не имея ни малейших указаний на то, где именно его следует искать…
– У вас пораженческое настроение, отец мой, – возразил Даг, наливая себе стакан воды. – Я-то полагал, что с демонами следует бороться изо всех сил, а типа, способного искромсать внутренности молодой женщины, иначе как демоном и не назовешь, разве не так?
Отец Леже назидательно поднял указательный палец:
– Вы смеетесь надо мной, господин детектив. Вы принимаете меня за престарелого маразматика, но поверьте, я говорю от всего сердца: вы стоите на пороге чудовищных неприятностей. «Frequentechien,oukatropepice»[50] .
– Я знаю.
Даг задумчиво сполоснул под краном стакан. Отец Леже, без сомнения, прав. За примером далеко ходить не надо: мисс А.X. Кто мог послать ее по его следу, если не убийца? С другой стороны, откуда убийца знал, что Даг начал расследование? Неужели он всегда был в курсе того, что происходит на острове? После стольких лет? Еще одно предположение: вдруг Даг его уже встретил?
Отец Леже зажег контрабандную кубинскую сигару и блаженно стал сосать ее.
– Не желаете ли? Не хочется богохульствовать, но эти «Монтекристо» воистину божественны…
– Я хочу быть уверен в одном, – прервал его Даг.
– Прошу вас.
– Вы можете мне поклясться, что никогда не слышали на исповеди ничего, что имело бы отношение к этому делу?
Прежде чем ответить, отец Леже выпустил крупный завиток дыма:
– Я не имею права клясться, но готов дать вам честное слово.
Даг вновь перечел краткий отчет доктора Леона Андревона. К счастью, этим делом занимался не Джонс, иначе, вполне вероятно, он и здесь ничего бы не заметил. «Так, повешенная женщина, еще одна, такова жизнь, разрешение на захоронение, оп-ля, пиф-паф, несите следующую». Должно быть, у этого Джонса вместо мозгов формалин. Ладно, какой смысл попусту резонерствовать.
Даг взглянул на часы.
– Я попытаюсь поспать час-другой. Вы не собираетесь ложиться?
– Я сплю мало. У меня бессонница. Обычно я читаю, пока не засну в кресле… За меня не беспокойтесь. Устраивайтесь в спальне.
– Спасибо. Я в самом деле очень признателен вам за помощь.
– Ну-ну, не говорите глупости. Это вы помогаете мне избавиться от рутины и скуки. Если собираетесь сразиться с драконом по имени Луиза, советую хорошенько отдохнуть.
Дагу оставалось лишь согласиться и прикрыть дверь. Ему показалось, что в глазах священника блеснуло лукавство.
Комната была обставлена весьма скромно: раскладушка, заправленная белым покрывалом, маленький ночной столик, сосновый шкаф, возле окна стол и стул. На столе у стены лежала стопка книг: несколько томиков по теологии, «О природе вещей» Лукреция, латинская грамматика, жизнеописание святой Терезы. И никакого порнографического журнала, спрятанного под стопкой.
Стащив ботинки и поставив маленький походный будильник на 2.30, Даг, не снимая одежды, вытянулся на раскладушке. Чтобы заснуть, он смотрел на белые стены, не видя их, стараясь изгнать из головы любые образы. Мужчина, преследовавший одиноких женщин лет тридцати, душил их и мучил, не оставляя следов, безмолвный и стремительный, как волк, хищник, который сумел замаскироваться на долгие годы, если только он уже не умер. Но А. X.? Откуда взялась эта женщина, посланная убить самого Дага? Может, она совершила ошибку? Может, перепутала мишень? Мало вероятно. Тогда что? Что, что, что… Вопросы цеплялись один за другой, как вагоны поезда, они проносились, бесконечно бормоча что-то монотонное. Поезд, несущийся по голым равнинам к неизвестной цели.
Фрэнки Вурт, тяжело дыша, приподнялся на локтях. Белокурая девица, лежавшая под ним на животе, ритмично стонала, убедительно изображая страсть. Не переставая энергично двигать бедрами, он зажег сигарету и глубоко вдохнул дым. В целом неплохой вечерок. Два придурка получили по заслугам. К тому же с ним связался Васко Пакирри. Похоже, предстоят любопытные деловые переговоры. Старый Дон Морас, на которого работает Фрэнки, впадает в слабоумие. Еще немного, и он окончательно потеряет контроль над контрабандой кокаина. У Пакирри имелись определенные амбиции, он уже видел себя в роли его наследника. Фрэнки должен хорошенько подумать, прежде чем выбрать, к какому примкнуть лагерю в этой войне банд, обещавшей быть безжалостной и кровавой. Необходимо следовать за своей звездой.
В порыве энтузиазма он крепко всадил девице, она вцепилась в подушку, так громко завопив «да, да, да», что Фрэнки захотелось размозжить ей голову о стену.
– Shut up, you, dirty bitch![51] — вскричал он, резко схватив ее за волосы. – Shutup!
