Гленн Купер - Хроники мертвых
А теперь… Волнение охватило Иосифа. Весь мир на пороге седьмого дня седьмого месяца 777 года от Рождества Христова, совпадающего с появлением кометы, которую монастырский астроном Паулин нарек Cometes Luctus, кометой Плача.
Как все совпало… Сантеса — жена каменотеса Уберта — вот-вот должна разродиться. И почему все вокруг так спокойны? Будто ничего не замечают?..
Господи, что же принесет завтрашний день?
Строительство церкви Вектисского монастыря — величайшей гордости всего острова — продолжалось уже который год. Самая первая церковь из дерева и тростника, воздвигнутая почти сто лет назад, стойко выдерживала натиск береговых ветров и удары морских штормов. Историю церкви и монастыря хорошо помнили старые монахи, которым довелось служить вместе с братьями-основателями. В молодости один из них — старик Альрик, который теперь одряхлел настолько, что не мог даже выйти из кельи, — встречался с Бирином, епископом Дорчестерским.
Бирин, франк по происхождению, приехал в Уэссекс в 634 году: папа Гонорий сделал его епископом и отправил обращать в христианство язычников Западного саксонского королевства. Бирин оказался в центре междоусобной войны и вскоре добился союза между королем Уэссекса Кинегильсом и королем Нортумбрии Освальдом, человеком куда более приятным, христианином. Однако Освальд не собирался объединяться с язычником. Бирин, воспользовавшись случаем, убедил Кинегильса принять христианство и сам крестил его, во имя Христа полив водой немытые космы короля западных саксов.
Освальд согласился заключить мир, а Кинегильс в знак благодарности даровал Бирину для основания епископской кафедры город Дорчестер. Бирин начал строительство бенедиктинских монастырей на южных землях. Когда в 686 году было решено основать Вектисский монастырь, последний из британских островов присоединился к христианскому миру. Кинегильс передал церкви шестьдесят хайдов плодородной земли у реки, недалеко от Уэссекских берегов.
Теперь за тем, чтобы королевское серебро шло на нужды церкви, следил епископ Дорчестерский Этия. Он убедил короля Мерсии Оффу помочь Вектисскому монастырю — во славу Господа воздвигнуть вместо деревянных построек каменные.
— Как-никак, — заметил епископ королю, — камень внушает куда большее уважение.
Вот уже два года итальянские каменотесы трудились в каменоломне недалеко от стен монастыря. На возах, запряженных волами, глыбы песчаника доставляли в монастырь, где ими обкладывали старую деревянную церковь. Целый день слышались удары зубила, умолкавшие только на время службы, когда монахи молились в церкви.
Вернувшись в монастырь, Иосиф заглянул в келью Альрика убедиться, что старик пережил эту ночь. Слава Богу, тот мирно похрапывал, свернувшись калачиком. Иосиф быстро прошептал молитву, прикрыл дверь и по внутренней лестнице прошел в церковь.
В храме горело меньше дюжины свечей, но и этого было достаточно, чтобы не оступиться. Высоко в темноте Иосиф видел под балками тени летучих мышей. Братья стояли по обеим сторонам алтаря, терпеливо ожидая прибытия аббата. Иосиф встал рядом с нервным маленьким Паулином — и только хотел тихонько поздороваться, как скрипнула тяжелая дверь главного входа.
Аббат Освин — рослый и широкоплечий — почти всю жизнь был на голову выше остальных братьев, но в последнее время сгорбился и страдал от мучительных болей в спине. Он постоянно смотрел в землю и практически не мог поднять взгляд к небесам. Испортился и его характер, что сильно отравляло монахам жизнь.
Шаркая сандалиями по доскам, аббат вошел в церковь, как всегда низко опустив голову. Отблески пламени отражались на блестящей лысине и белоснежной челке. Аббат медленно, морщась от боли, поднялся по ступеням алтаря, затем, положив ладони на гладкое холодное дерево алтарного наличника, высоким голосом провозгласил:
— Aperi, Domine, os meum ad benedicendum nomen sanctum tuum.[17]
Монахи молились и пели, один ряд отвечал другому. Их голоса сливались, наполняя церковь. Сколько тысяч раз Иосиф исполнял эти молитвы, но только сегодня по-настоящему почувствовал желание обратиться к Спасителю с просьбой о милосердии и прощении. Слезы застлали взгляд, когда он произнес последнюю строку сто сорок восьмого псалма:
— Alleluja, laudate Dominum de caelis, alleluja, alleluja![18]
Наступил теплый день. Дождя, к счастью, не было. Монастырь гудел словно улей. Столько всего нужно сделать: совершить утренний обход, проверить, все ли в общине идет как положено… Иосиф прошел по свежескошенной траве монастырского двора. По последним подсчетам, в монастыре было восемьдесят три души, не считая рабочих, и к каждому Иосифу надлежало подойти. Все в общине знали, что приор никогда не изменяет своему правилу ежедневно обходить хозяйство.
Иосиф начал с каменщиков, чтобы посмотреть, как продвигается строительство церкви, и с нехорошим чувством услышал, что сегодня Уберт на работу не пришел. Иосиф разыскал старшего сына Уберта Юлиана — крепкого загорелого малого, который, утирая со лба пот, сообщил, что у Сантесы начались схватки и Уберт вернется к работе, как только все закончится.
— Люди говорят, уж лучше бы она разродилась сегодня, а не завтра. — Юлиан с надеждой заглянул в глаза настоятелю. Тот молча кивнул и попросил сообщить, когда начнутся роды, а затем направился к подвалу проверить запасы мяса и овощей, потом в амбар — убедиться, что мыши не добрались до зерна, в пивоварню — он просто обязан попробовать эль из каждой бочки. Дважды — с одного глотка и вкуса не разберешь! Следующая остановка на кухне. Заглянул в трапезную узнать, как настроение у сестер и молоденьких послушниц. Затем проверил, поступает ли свежая вода в желоб и рукомойники. Не забыл и про уборные во дворе. Пришлось зажать нос, заглядывая в отхожее место.
В огороде посоветовал поставить заграждения, чтобы кролики не повредили молодые побеги. Затем прошел по лугу, где паслись козы, к своему любимому зданию — скрипторию; там под руководством Паулина шесть монахов переписывали Библию и Устав святого Бенедикта.
Приор любил тишину этого благородного места и высоко ценил Паулина за набожность и глубочайшие познания. Случись на земле или на небе какое-нибудь природное явление, Паулин всегда был рад объяснить его терпеливо, в мельчайших подробностях. Аббат не одобрял пустых разговоров, но Паулин был прекрасным источником знаний, которыми Иосиф очень дорожил.
Настоятель бесшумно пробрался внутрь, стараясь не мешать писцам, скрипящих перьями по тонкому пергаменту, и кивнул Паулину. Тот поприветствовал его едва заметной улыбкой. Лишнее панибратство ни к чему, а внешние проявления чувств лучше приберечь для Бога. Паулин жестом пригласил Иосифа выйти с ним наружу.
— Добрый день, брат мой! — Иосиф прищурился от полуденного солнца.
— Добрый! — Паулин выглядел встревоженным. — Итак, завтра наступит час расплаты.
— Да, — согласился Иосиф. — Все-таки он пришел…
— Сегодня ночью я долго наблюдал за кометой.
— И что же?
— В полночь ее свечение стало ярче. Еще краснее. Цвета крови.
— Что это значит?
— По-моему, знак недобрый.
— Я слышал, у женщины уже начались роды, — с надеждой в голосе сказал Иосиф.
Паулин скрестил руки на груди и нахмурился.
— Думаешь, если у нее девять детей, эти роды пройдут быстро и ребенок появится на свет шестого числа, а не седьмого?!
— Мы можем по крайней мере надеяться, — ответил Иосиф.
— Комета стала кровавой! — стоял на своем Паулин.
Солнце поднималось все выше. Иосиф поспешил закончить обход к тому времени, когда все соберутся в церкви для молитвы. Он быстрым шагом прошел мимо женского корпуса и наконец добрался до здания капитула. Деревянные лавки пустовали в ожидании того времени, когда придет аббат, чтобы прочитать собравшимся главу из «Наставлений святого Бенедикта». В открытую дверь залетела ласточка и теперь металась у потолка. Иосиф оставил дверь нараспашку, прошел через зал и постучался в комнату аббата.
Освин сидел за письменным столом, склонив голову над Библией. Золотистые пучки света били через оконные стеклышки под таким углом, что священная книга, казалось, сама излучала ярко-оранжевый свет. Освин чуть выпрямился, чтобы встретиться взглядом с настоятелем.
— Ах это ты, Иосиф! Как сегодня дела в монастыре?
— Все хорошо, отец.
— Как строительство церкви? Продвигается? Как там вторая арка у восточной стены?
— Арку почти завершили. Жаль, что каменотес Уберт сегодня не смог прийти на работу.
— Он болен?
— Нет, у жены начались схватки.
— Ах да. Я помню, она должна была родить со дня на день. — Освин ждал, что Иосиф что-нибудь скажет, но тот молчал. — Тебя беспокоит рождение этого ребенка?
— Говорят, это дурное предзнаменование.
