Уоррен Мерфи - Остров Зомби
Она снова приготовилась к прыжку и снова обернулась.
С тяжелым вздохом отошла от края и, прихватив винтовку охранника, подбежала к Римо и Чиуну.
– Вот, черт! Так я и знала, что этот лопух все испортит.
Глава восьмая
Корасону снизу не было видно, задели ли Римо и Чиуна первые лучи. Поэтому он продолжал поливать потоком зеленого света крышу, но из-за того, что они лежали, лучи проходили над ними, не причиняя дальнейшего вреда.
Но Руби Гонзалес не желала рисковать.
Чтобы лучше прицелиться, она легла на крышу и выстрелила в аппарат Корасона. Пуля, не попав в цель, только сняла металлическую стружку с угла ящика.
– Черт бы побрал эту пушку! – сплюнула девушка. – Если у охраны – такое оружие, то чего же ждать от этой страны!
Она стала было прилаживать к плечу винтовку часового, но Корасон и Эстрада уже втащили аппарат – от греха подальше – обратно в вертолет.
– А ну выходите, болваны несчастные! – заорал Корасон на солдат и охранников, испуганно прятавшихся под навесом. – Мигом – наверх. Хватайте их!
Сам Корасон укрылся за вертолетом. Пуля, посланная Руби, застряла в обшивке.
Руби повернулась к Римо и Чиуну.
– Ну, вы, вставайте же! Поднимайтесь! – молила она. – Надо идти. Пошевеливайтесь!
Но те лежали без движения.
Руби дала еще два выстрела по солдатам, карабкавшимся по лестнице на крышу дома напротив. Положение становилось отчаянным.
Римо и Чиун не двигались, а Руби было опасно задерживаться здесь дольше. Большой урон врагу она этим никчемным оружием нанести не могла и к тому же, продолжая стрелять, вызывала на себя огонь. Был риск, что шальная пуля прикончит Римо или Чиуна, лежавших без сознания.
Солдаты уже забрались на противоположную крышу и открыли стрельбу.
– Только передохнем все, и никто никого не спасет, – сказала Руби самой себе. Склонившись над Чиуном, она прошептала старику в ухо, надеясь, что тот слышит ее: – Я вернусь за вами. Слышите, вернусь.
Откатившись подальше от Римо и Чиуна, чтобы их не задели направленные в нее пули, Руби выстрелила еще пару раз. При каждом выстреле солдаты низко пригибались.
Руби продвигалась к стене, что выходила на пустошь, окружавшую тюрьму. Остановившись на краю крыши, она выстрелила еще два раза и закричала во всю глотку:
– Кончайте стрелять! Мы сдаемся!
И не успели еще солдаты поднять головы, как Руби прыгнула с шестиметровой высоты вниз.
Не видевшие ее прыжка солдаты ждали капитуляции.
Тишину разорвал гневный рев Корасона:
– Они ведь сдаются, идиоты! Лезьте на крышу и арестуйте их!
Сам Генералиссимус из осторожности все же не выходил из-за вертолета.
Солдаты неохотно повиновались, опасаясь внезапного нападения.
Увидев, что стрельба действительно прекратилась, один смельчак, взобравшийся на крышу, выпрямился во весь рост. С ним ничего не случилось, и остальные распрямили спины и побежали по крыше. Там, на другом ее конце, солдаты нашли лежавших без сознания Чиуна и Римо. Руби нигде не было.
– Женщина скрылась! – крикнул сержант Корасону. А себя мысленно спросил: получит он теперь семьдесят три миллиона долларов или нет? С одной стороны, она улизнула, а с другой – без его помощи. – А двое мужчин тут!
– Давайте их сюда, – приказал Корасон. – А ее ищите повсюду.
Остановившись на краю крыши, солдаты вглядывались в раскинувшуюся за тюремной территорией равнину.
Равнина тянулась во все стороны на много миль – гладкая, как ладонь. Спрятаться женщине было абсолютно негде. Она была бы видна здесь как чернильное пятно на белом листе бумаги. Солдаты пристально всматривались в окрестности.
Руби Гонзалес исчезла.
Тела Римо и Чиуна солдаты свалили перед Корасоном прямо в грязь.
– Они мертвы? – поинтересовался Корасон.
Солдаты покачали головами.
Корасон разразился смехом.
– А еще говорили, что они сильнее меня! Ну, что скажешь теперь, кузина Хуанита? Вот они, валяются передо мной в грязи.
Правой ногой он пнул в бок Римо, а левой ткнул Чиуна в живот.
– Теперь ясно, кто сильней. – Корасон обвел взглядом солдат. – Кто могущественнее всех? – грозно спросил он.
– Наш президент, Генералиссимус Корасон! – хором прокричали солдаты.
– Правильно, – согласился он с явным удовольствием. – Я. Сильней меня нет никого.
Президент посмотрел себе под ноги – туда, где лежали без сознания Римо и Чиун.
– Что с ними делать, Генералиссимус? – спросил майор Эстрада.
– Посадить в клетки. И отвезти в мой дворец. Я хочу, чтобы их доставили в мой дворец, ясно?
Эстрада кивнул. Вызвав лейтенанта охраны, он приказал тому позаботиться обо всем.
Корасон шагнул к вертолету.
– Вы во дворец? – спросил Эстрада.
– Разумеется, – ответил Корасон. – Нужно разорвать отношения с Соединенными Штатами. – Поднимаясь в вертолет, он фыркнул: – Тоже мне сила! Сила – это я.
Он не обратил внимания, что поблизости, в горах, вновь застучали барабаны.
Глава девятая
Шоссе, ведущее к столице, было все в колдобинах, и джип отчаянно трясло на ухабах. Хотя Бакья и поставляла на мировой рынок двадцать девять процентов всего битума – по этой причине весь остров был испещрен глубокими карьерами – никому в правительстве в голову не приводило привести в порядок собственные дороги.
В глубине джипа тряслись в клетках ( три фута – высота, два – длина и ширина ) неподвижные тела Римо и Чиуна Сопровождавшие их стражники обозревали проносившуюся за бортом автомобиля голую равнину – словно боясь нападения Руби Гонзалес.
А Руби, прицепившись снизу к автомобилю, мчалась вперед вместе с ними, сжимая подмышкой винтовку. Снизу ее больно били мелкие острые камешки, отскакивавшие от полотна дороги, сверху шел жар от разогретого глушителя, хотя она и старалась держаться от него подальше, чтобы не сгореть заживо. Она считала, что сможет продержаться минут сорок пять – не больше. Если за это время джип не доедет до города, ей не останется ничего другого, как, выскользнув из-под автомобиля, первым выстрелом продырявить шину и уложить всех солдат, прежде чем ее схватят. Рискованная акция, но другого выхода нет. Хотя лучше бы добраться благополучно до Сьюдад Нативидадо под машиной.
Спустя полчаса Руби поняла, что они въехали в столицу. Вскоре джип остановился. Окружившие автомобиль люди громко обсуждали на местном диалекте захват Чиуна и Римо.
Руби разжала руки и тихо опустилась прямо в дорожную пыль. Как только автомобиль отъехал, пропустив ее между колес, Руби встала, отряхнулась и шагнула в толпу.
– Только так можно отделаться от этих приставал солдат, – проговорила она, старательно подражая островному выговору, и, не дожидаясь ответа, пошла в направлении уличных лотков.
Она могла бы, конечно, вернуться в свой гостиничный номер, власти, скорее всего, не догадались устроить там засаду, но нельзя было рисковать.
Тем временем вертолет президента приземлился в дворцовом саду, а сам Корасон беседовал в приемной с Эстрадой.
– Аппарат справился с ними, – сказал президент.
– Но американцы остались живы, – уточнил майор Эстрада.
– Это потому, что я не направил луч прямо на них.
– Почему президент не обратил их в лужицы? Хотя бы потом – когда они валялись, как свиньи, у ваших ног?
– Да, мне ясно, почему я всегда буду президентом, а тебе им сроду не бывать, – сказал Корасон. – Неужели непонятно? Во-первых, я сохранил им жизнь, чтобы иметь заложников и держать в руках Америку. Может, мне захочется устроить над ними суд и потрепать нервы американцам, если они будут задаваться.
– Пока эти двое живы, неприятностей не оберешься. Вспомните, что говорила ваша кузина Хуанита.
– Она говорила, что беда придет ко мне от святого человека с гор. А с ним я управлюсь иначе.
– Как «иначе»?
– Надо выбраться в горы и совершить наконец то, что давно пора сделать. Надо покончить с этим стариком. Я, навечно избранный президент, стану и религиозным вождем моего народа.
– Такого не позволял себе ни один президент, – предупредил Эстрада.
– Ни один президент не был столь велик и славен как Генералиссимус Корасон, – скромно произнес диктатор.
– О'кей, – сказал Эстрада. – Что же делать мне?
– Сделай так, чтобы клетки с американцами выставили на обозрение в центре города. Поставь вокруг часовых. Сделай плакат, что так Бахья расправляется с нарушителями порядка. А потом оставь все другие дела, свяжись с Соединенными Штатами и объяви, что мы разрываем с ними всякие отношения.
– Опять? Я только вчера проделал это.
– А сегодня я на время снова с ними подружился.
– А зачем мы так поступаем, генерал?
– Генералиссимус, – поправил Корасон.
– Конечно же, Генералиссимус. Виноват. Так зачем же?
– Нам лучше иметь дело с русскими. Если мы порвем с Америкой, они немного повоют и успокоятся. А русские в таком случае пришлют наемного убийцу. Тут уж не до смеха. И вообще коммунистом быть хорошо. Никто не станет придираться, что у нас есть политические заключенные и что крестьяне голодают, и все прочее. Только союзники Америки должны заботиться о своем народе. Возьми хоть арабов. У них куча денег, а они ведь ни цента не дают в Организацию Объединенных Наций. Платят только Америка и союзники.
