Мари Хермансон - Человек под лестницей
Сонная Паула встала. Он подал ей японский халат.
— Что случилось? — спросила она.
— Неприятности с собакой, — прошептал он в ответ.
— Она опять что-то натворила?
— Она мертва, Паула.
Теперь она проснулась окончательно, надела халат и бегом бросилась на лестницу.
— Труп выглядит ужасно! — крикнул ей вдогонку Фредрик.
Но, судя по ее сдавленному вскрику, это предупреждение запоздало. Паула уже увидела собаку. Он сбежал по лестнице, взял Паулу за руку и прижал к себе.
— Тише, не разбуди детей.
Паула прижала руку ко рту, словно для того, чтобы не закричать во весь голос, и дико трясла головой.
— Это сделал Квод, — тихо сказал Фредрик.
Она уставилась на мужа — в глазах недоверие и ужас, — потом вывернулась из его объятий. Фредрик энергично кивнул:
— Это сделал Квод. Странное лезвие торчало из одной раны, когда я обнаружил собаку.
Он не стал говорить, что сам впустил пса в каморку.
— Лезвие? — ошеломленно переспросила Паула, и только тут до Фредрика дошло, что он не рассказывал Пауле о случае на балконе.
— У него есть какое-то странное оружие. Я пытался тебе о нем рассказать, но ты не захотела меня слушать. Он опасен, Паула, теперь ты это понимаешь?
Несомненно, теперь она это поняла. Из глаз и носа лились слезы, взгляд остекленел, сквозь зажимавшие рот пальцы рвались приглушенные рыдания.
Фредрик хотел положить ей руку на плечо, но Паула отпрянула.
— Не хватай меня, — зло прошипела она.
Он покорно кивнул. Паула постояла несколько мгновений с закрытыми глазами, сделала глубокий вдох и начала понемногу успокаиваться. Дрожь отпустила ее.
Она пару раз шмыгнула носом, запахнула халат, затянула пояс и хрипло произнесла:
— Надо вынести собаку. Фабиан не должен этого видеть. Надо позвонить Бодиль. Скажем, что собаку переехала машина. Леонардо выбежал на улицу, и какой-то лихач его сбил. Пес умер сразу. Нам надо его похоронить, он не может долго лежать на такой жаре.
Фредрик кивнул.
Паула склонилась над мертвой собакой.
— Надо перетащить его на ковер. Так будет проще. — Она повернула голову и снизу посмотрела на мужа. — Чего ты ждешь? Фабиан может в любую минуту проснуться и спуститься вниз.
Фредрик перетащил труп на ковер. Они связали концы и вынесли Леонардо из дома. Пес был мускулист и очень тяжел.
Они не стали обсуждать, где зарыть труп, но Фредрик понимал, что его нельзя закапывать на их участке. Паула, кажется, была того же мнения.
Одетые в ночные пижамы и халаты, они вынесли ковер с тяжкой ношей из ворот сада, прошли около двадцати метров по улице и свернули на луг, отделявший лес от дороги. Над землей, как обычно, стелился утренний туман. Начали просыпаться птицы.
Они положили груз на траву, и Паула пошла в дом за лопатой.
Фредрик ждал. На кусте шиповника висела паутина, на которой поблескивали капли росы. Откуда-то налетели мухи и облепили зияющие раны. Вернулась Паула с лопатой. Это была сцена из сюрреалистического фильма. Женщина в черном кимоно, с распущенными по плечам светлыми волосами, шагает с лопатой в руках по туманному полю. Окровавленный собачий труп. Мухи.
Она молча отдала Фредрику лопату. Он взял ее и принялся копать яму. Под плотным дерном земля была мягкой и рыхлой. Фредрик сосредоточенно и энергично рыл землю. Паула стояла рядом и ждала. Общими усилиями они подтащили ковер к яме и столкнули туда труп. Фредрик снова взялся за лопату и засыпал яму, утрамбовав холмик тыльной стороной штыка.
Покончив с этим, они пошли домой. Они выполнили свою задачу молча, сноровисто и с каким-то жутким единодушием. Обычно Фредрик и Паула с трудом находили общий язык в практических делах, и теперь Фредрик с удивлением отметил, что на этот раз они были заодно и работали дружно и согласно, без слов понимая друг друга.
Пока Фредрик ставил лопату в сарай, Паула вымыла в прихожей пол. Вместе они поднялись по лестнице и вымыли в ванной руки. Фредрик снял халат и бросил его в корзину с грязным бельем. Он испачкался в земле, пока рыл могилу, а рукава были в собачьей крови. Паула тоже сбросила халат, хотя он и остался чистым.
Они заглянули в детскую. Дети безмятежно и крепко спали.
Наконец, они улеглись обратно в постель. Было десять минут шестого, и они могли поспать еще пару часов, до того как проснется Оливия. Паула легла спиной к Фредрику, и он понял, что ее лучше не трогать.
Он ждал, когда дыхание ее станет ровным и спокойным, но жена не засыпала — вероятно, продолжала думать о собаке.
Боже, как он устал! Мышцы рук ныли, как будто он копал землю не десять минут, а десять часов. Он хотел что-нибудь сказать — утешить… может быть, поблагодарить. За ее спокойствие, решительность и поддержку в трудной ситуации. Но он уснул, так и не найдя нужных слов.
Теперь им надо было все рассказать Фабиану.
Он проснулся раньше Фредрика, Паулы и Оливии, прибежал на кухню и увидел, что Леонардо там нет. За завтраком Паула рассказала, что случилось вчера вечером:
— Было уже поздно, когда папа вывел Леонардо погулять. Он пошел без поводка, чтобы собака могла побегать в свое удовольствие. Вдруг показалась машина. Она ехала очень быстро. Папа придержал Леонардо за ошейник, но собака, наверное, отчего-то разозлилась, вырвалась и попала прямо под колеса. Она взлетела в воздух, а потом упала на дорогу и сразу умерла. Машина не остановилась и проехала мимо. Наверное, водитель был пьян. Потом мама и папа похоронили Леонардо. Они не могли ждать, когда вернется Бодиль.
— Вы его уже похоронили? Где?
Паула и Фредрик быстро переглянулись, безмолвно договорившись, что на этот вопрос надо отвечать правду.
— На краю поля, — ответил Фредрик.
— А вы знаете, как хоронят животных? — серьезно спросил Фабиан.
Фредрик и Паула снова переглянулись.
— Что ты имеешь в виду, малыш? — спросила Паула.
— В детском саду мы хоронили птичку. Она болела, а потом умерла. Мы положили ее в коробку, обложили ватой, а потом закопали. Это очень просто. Копают ямку, кладут туда животное, а потом кладут еще что-нибудь, паучка или поделку, а потом закапывают. Из двух сосулек делают крест и ставят на могилке, а сверху возлагают цветы. Если нет цветов, то кладут просто листочки. Надо, конечно, еще спеть, как мы поем в церкви. Так мы хоронили землеройку, которую поймала кошка пастора, задушила, но не съела. Вы пели над Леонардо?
— Гм… нет, мы забыли это сделать, — признался Фредрик.
— Вы что-нибудь положили на могилу?
— Нет, тоже забыли, — пристыженно ответила Паула. — Мы были так опечалены и потрясены, знаешь ли.
— Наверное, вам никогда не приходилось хоронить животных, — рассудительно заметил Фабиан. — Но мы еще можем спеть. В саду много цветов, мы можем положить их на могилку.
Мальчик был так воодушевлен, что родители не могли сдержать улыбки. Он отреагировал на смерть собаки совсем не так, как они ожидали. Вместо того чтобы оплакивать мертвую собаку, он думал о достойном погребении.
Фредрик нашел в сарае две планки, помог Фабиану отпилить два подходящих куска и сколотить крест. Потом они нарвали большой букет садовых цветов и всей семьей отправились к холмику, насыпанному на краю поля.
По дороге Фредрику вдруг пришло в голову, что они могут и не найти холмик. Он хорошо знал, как обманчиво восприятие в ранние утренние часы, когда трудно отличить явь от сновидения. Но рядом была Паула, а это — гарантия реализма.
Вот и холмик. Что может быть вещественнее, чем свеженасыпанный холм свежевырытой, влажной и темной пахотной земли?
Придав личику торжественное выражение, Фабиан воткнул в холмик самодельный крест, а Паула положила рядом цветы. Потом Фабиан достал из кармана игрушечные фигурки и воткнул их в землю вместе с крупинками собачьего корма. Потом он отступил на шаг и в быстром темпе запел: «Прими мои руки». Едва он допел эту песню, как сразу затянул вторую. На этот раз — детский церковный гимн, которого Фредрик никогда не слышал. Потом последовало еще много песен — все церковного содержания. Фабиан пел их громко, энергично и с большим чувством. Фредрик и не догадывался, что у сына такой богатый репертуар церковных песнопений. Видимо, он выучил их на детских утренниках в доме общины, куда он ходил пару недель в ожидании места в детском саду.
Фредрик удивленно прислушивался к звукам сильного звонкого голоса, наблюдая сцену, участником которой был.
Светловолосая супруга в голубом летнем платье с младенцем на руках. Поющий белокурый ангелочек. И он сам — солидный отец семейства. Убранный цветами могильный холмик с неуклюжим самодельным крестом. А вокруг — волнующиеся поля, лес и бескрайнее синее небо. Прекрасно и трогательно. Совсем не похоже на паническое утреннее погребение.
Потом у него возникло такое чувство, что на них кто-то смотрит. Он обернулся к лесу. Солнце ослепило его, и он прикрыл глаза ладонью. Вокруг никого не было.
