Лесли Каген - Насвистывая в темноте
— Мистер Гэри здорово разобижен, что вы с Тру не заглянули поздороваться.
Сегодня Этель выглядела особенно шикарно. На ней была маленькая соломенная шляпка с лиловыми фиалками, а платье лимонного цвета чудесно подчеркивало ее шоколадную кожу. Вот почему Рэй Бак смотрел на Этель такими глазами, когда вернулся, неся ей стаканчик холодного чаю со льдом. Она и впрямь выглядела аппетитно. Рэй Бак сразу понял, что мы еще не успели толком поболтать, так что, вручив Этель чай и подмигнув, он тут же отошел в сторонку, щелкнул зажигалкой и закурил сигарету.
— Мы очень скоро зайдем. Обещаю. Тру только сегодня говорила, что дождаться не может увидеть мистера Гэри.
— Вот и хорошо, тогда я скажу ему, чтобы ждал.
Этель сделала долгий глоток и поерзала на стуле, усаживаясь поудобнее, потому что твердо считала: всегда и везде очень важно устраиваться как можно удобнее. В жизни и без того полно неудобств, говорила она.
— А что, девочки, вы осмотрительны? Я тут читала в газете, что по городу бродит какой-то сумасшедший, а еще мне рассказывали, кто-то пытался схватить тебя во дворе у Фацио. Вы уж поосторожнее, мисс Салли. Смотрите в оба, гуляя по городу. — По голосу Этель я поняла, что она на собственном опыте знает, как это мерзко, когда тебя хватают. — Хвала Господу, мистер Расмуссен живет в соседнем доме. Рядом с ним чувствуешь себя в безопасности.
Может, стоит сказать ей? Разве не должна знать Этель, моя дорогая негритянская подруга? Ведь она столько всего уже знает — например, как заботиться о больных и как испечь лучшие в мире песочные кексы. И голос у нее прямо как у всех херувимов на небесах. Так разве не должна она знать, что совсем-совсем не права насчет Расмуссена?
Я оглядывала толпу, продолжая размышлять над этим вопросом, и вскоре заметила факел статуи Свободы. Тру разговаривала с дядюшкой Полом, который не особенно часто выходил из дому, так что я сильно удивилась. Он глядел на землю и показывал на что-то. Тру наклонилась и отдала ему находку, а потом дядюшка Пол обежал вокруг нее и закрыл ей глаза ладонями. Я видела, как шевелятся его губы, и поняла, что он просит: «Угадай, кто это?» Тру стряхнула его пальцы с лица и отбежала подальше.
— Ты меня слушаешь, мисс Салли?
— Прошу прощения? — Когда имеешь дело с Этель, надо быть как можно вежливей, иначе рискуешь получить выволочку.
Этель вздохнула, и грудь ее поднялась и опустилась, совсем как адамово яблоко у Арти Бюшама.
— Я сказала, что вы с мисс Тру должны посмотреть на щеночка, который живет у офицера Расмуссена. Знаю ведь, как мисс Тру скучает по своему псу, этому ее Грубияну.
Надо думать, Этель рассказала Расмуссену, что нам пришлось оставить Грубияна на ферме. И тот, наверное, купил щенка, желая обманом втереться в мое доверие. Всей округе известно, как мы с Тру обожаем животных — любых, какие только бывают.
— А что случилось с женой офицера Расмуссена? — выпалила я.
Этель быстренько качнула головой:
— У офицера Расмуссена нет жены. Он мужчина холостой.
— Как думаешь, почему у него нет жены?
Я-то уже сообразила, отчего Расмуссен холост. Ему не нравятся жены. Ему нравятся маленькие девочки. С моей ветки было прекрасно видно, кто чем занимается. Тру отыскала Вилли. Держась за руки, они спускались в овраг, ведущий к Медовой протоке.
Этель попросила:
— Сойди ко мне, мисс Салли, все эти повороты да обороты отдаются у меня в шее, а, Господь свидетель, лишняя боль вовсе мне ни к чему.
Я всегда слушалась Этель, так что сразу спрыгнула на траву. Этель провела ладонью по моим волосам и сказала, что они напоминают ей корзину только-только собранного хлопка.
— Знаешь, моя мама умерла молодой, — тихо сказала Этель. — Так грустно, если женщина заболела и умерла, тем более из-за родов. Это несправедливо, так не должно быть. Надо без устали молиться о том, чтобы твоей маме стало лучше, ясно?
Я кивнула, но тут подошел Рэй Бак и показал в сторону зоосада:
— Разомнем ноги?
Похоже, они с Этель собираются проведать Сэмпсона, потому что именно за этим все и ходят в зоосад. Восхититься Королем джунглей.
— Увидимся позже, мисс Салли. Может, на фейерверке. — Этель встала, оправила лимонное платье и улыбнулась Рэю Баку, когда тот подставил ей локоть. — Передай от меня привет мисс Тру и скажи, что мистер Гэри привез колоду для «Пиковой дамы» и ему не терпится сыграть.
— Передавайте наши приветы мистеру Гэри и можете не сомневаться, еще на этой неделе мы придем помочь вам с миссис Галецки. Я взяла в библиотеке новую книжку с классными картинками, ей наверняка понравится. Называется «Черная красотка».
Этель заулыбалась:
— Отчего ж мне не сказали, что про меня уже и книжки сочиняют?
Рэй Бак так смеялся, что ему пришлось прокашляться и сплюнуть.
Шутку я поняла, только когда уже проводила их взглядом и направилась за Тру к протоке. По громкоговорителю только что объявили, дескать, бег в мешках начнется через пять минут. Ничего, потом скажу Этель, что шутит она отпадно.
Мэри Браун, приканчивавшая уже далеко не первое эскимо — перед ней рядком лежали четыре палочки, — подозвала меня и говорит:
— На, отдай своему дядюшке Полу, и тогда я смогу вписать их в сочинение про благие дела.
Все в округе знали про дядюшку Пола и его палочки от эскимо. В точности как знали, что миссис Голдман нипочем не желает носить одежду серого цвета, что Этель не станет пить кока-колу, если сперва не накидает в нее арахиса, и что у миссис Бюшам больше не будет новых детей, потому что она ходила в больницу, где ей сделали операцию, отрезав ей все внутренности.
— Точно… о’кей, — сказала я, сгребая палочки.
Мэри Браун не хотелось вручать их лично, потому что дядюшка Пол теперь сделался странный. Скажем, он вечно ходил с низко опущенной головой, будто разыскивал что-то. И говорил очень-очень медленно, а порой его слова не складывались ни во что путное. И еще он слишком много улыбался, особенно тем вещам, которые никого другого не веселили. Как той мертвой птичке, которую я нашла на заднем дворе у бабули. Перед тем как попасть в аварию и повредиться мозгом, он вообще очень редко улыбался. Бабуля, бывало, советовала мне не лезть к нему под ноги, не тормошить дядюшку Пола понапрасну, потому что «этот малец еще помнит, что он ирландец». И выражение лица у нее ясно говорило: бабуля побаивается собственного сына.
Я сунула в карман палочки и почувствовала себя плохой католичкой, поскольку иногда мне собственный дядюшка был противен, а потому решила поискать его, но сначала хотелось немного охладиться в протоке, а заодно убедиться, что Тру не швыряется камнями в Жирняя Эла.
«Три минуты… Все, внимание! До начала забега в мешках остается три минуты… Подыщите себе партнера», — посоветовал громкоговоритель.
Все вокруг смеялись, и ели, и потели, и жарища была такая, что посиди мы на солнце подольше, могли бы растаять, как мороженое, и уже не на что было бы смотреть, кроме лужиц человечины.
По пути к протоке я наткнулась на Нелл. Старшая сестра была явно навеселе, потому что вела себя гораздо лучше, чем обычно по утрам, — а если совсем по-честному, не только по утрам. Даже обняла меня, чего от Нелл я никак не ожидала. А потом еще и всплакнула немного, но стоило Эдди принести ей кружку солодового пива, тут же принялась смеяться. С головой у Нелл явно что-то неладно (и первое тому свидетельство — прическа на этой голове).
Я взобралась на откос и стала оглядывать протоку. По камням прыгали дети, падали, смеялись, спрыгивали в воду, забирались на валуны. А потом я увидала Тру. Они с Вилли сидели неподалеку от маленького водопада, на голове у сестры, несмотря на пекло, красовалась призовая меховая шапка. Я крикнула ей: «Сейчас начнется бег в мешках!» — а она заорала в ответ: «И плевать!»
Я развернулась, чтобы поспешить к старту, и едва не воткнулась в Риза Бюшама и его плоскую, как сковорода, физиономию. Он с ухмылкой пялился на Тру, потирая рукой передок своих штанов. Риз вечно так делает. По словам Быстрюги Сьюзи Фацио, Риз сказал ей, будто там у него спрятан джинн-волшебник и так он загадывает желания.
— О чем трепалась с двумя ниггерами? — прочавкал он. Его дыхание, пропитанное чем-то ужасно крепким, чуть волосы мне не опалило.
Прежде чем я успела посоветовать ему не совать нос в чужой вопрос, рядом возник Арти.
— Привет, Салли.
Риз наклонился вперед и толкнул брата с такой силой, что тот упал. Приз, который Арти выбрал за победу на конкурсе, — блестящий велосипедный звонок, — описав дугу в воздухе, приземлился у моих ног и тренькнул, точно объявлял о начале поединка.
— Что, не видишь, мы разговариваем? — сказал Риз. — Разве ты не должен следить за идиоткой?
Ризу столько же лет, сколько Нелл, он почти взрослый, и ему не следует швырять на землю тех, кто помладше. Я помогла Арти подняться, протянула ему звонок, а Риз уже завел: «Заячья губа, заячья губа, заячья губа» — достаточно громко, чтобы на нас начали оборачиваться. Потом глотнул того, что он там держал завернутым в бумажный пакет, шагнул ко мне вплотную и спросил:
