Безнадежный пациент - Джек Андерсон
Сидя за столом, Коделл перемешивает стеклянную лапшу в глиняной миске. Она поднимает на меня глаза в тот момент, когда я с грохотом врываюсь сквозь распашные двери.
– Я не ожидала, что вам захочется есть.
– Вы сказали, что это передала моя мать? – резко спрашиваю я.
– Да, – невозмутимо отвечает Коделл. – Отчет составлен детективом, передан мне вашей матерью у нее в офисе.
– Пятнадцатого ноября, – начинаю я, заставляя себя стоять на месте и не расхаживать туда-сюда, – два года назад я был в Эдинбурге на конференции по навигационным технологиям. Мероприятие длилось всю субботу и воскресенье. Помню, я шел по рынку зеленщиков, и мне вдруг подумалось: а что бы сказала Джулия, окажись она здесь? Понимаете? Я обожал с ней путешествовать, ведь Джулия всегда высказывала оригинальные мысли и идеи, которые никогда не пришли бы мне в голову. Мне казалось, что ездить одному – это как смотреть только одним глазом.
На лице доктора Коделл появляется теплая грустная улыбка.
– Тем вечером я позвонил жене из отеля. Просто сказать, что думаю о ней, и послушать, как прошел ее день.
Я стараюсь не поддаваться эмоциям, вспоминая, как смотрел на Эдинбургский замок и слушал голос Джулии.
– Теперь я догадываюсь, что она в тот момент была с ним. Они провели вместе оба выходных.
Коделл слегка наклоняет голову, будто разделяя бремя моего откровения. Когда она снова устремляет взор на меня, ее взгляд полон сочувствия.
– Артур, это не означает, что она вас не любила, – мягко говорит Коделл, тщательно подбирая слова. – Джулия оступилась, и при ознакомлении с перепиской становится видно, что она испытывала чувство вины.
– Но почему она мне не призналась?
– Без сомнений, она хотела оградить вас от ненужных переживаний. Мы можем убедить себя в чем угодно, даже когда просто потакаем своим эгоистичным желаниям. Джулия была человеком, Артур. Человеком, не лишенным грехов, как и все мы.
Я киваю, пропуская слова Коделл мимо ушей.
– Знаете, что произошло потом? После того, как я поговорил с ней по телефону? – гну свою линию я. – В дверь моего номера постучали. Я решил, что это по работе и…
Я изо всех сил сдерживаю подступившие слезы, сжимая и разжимая кулак.
– За дверью стояла она! – продолжаю я. – Джулия! У жены не было работы на выходных, и она купила билет на поезд до Шотландии, чтобы сделать мне сюрприз. Она спросила меня, как получается, что, прожив с человеком столько лет, все равно скучаешь по нему, даже если расстаешься лишь на пару дней. И я отлично ее понимал. Потому что чувствовал то же самое!
Я швыряю тяжелый отчет на стол.
– Она не была с ним в те выходные, доктор. Она была со мной.
Из сообщений за пятнадцатое и шестнадцатое ноября абсолютно ясно, что Джулия находилась в Лондоне со своим тайным любовником. Но она была в другой стране и ни разу не отходила от меня ни на шаг! Эта часть целиком выдумана. Это фальшивка! И если в части документа вранье, то запросто и весь отчет может оказаться чертовой фикцией!
Коделл слушает невозмутимо, с профессиональной вежливостью, а затем с едва заметным вздохом начинает говорить:
– Понимаю, Артур, это соображение вас успокоило, классическая реакция на подобные новости…
– Нет, это не отрицание, – с нажимом произношу я. – Это фактически невозможно.
– Артур, есть фотографии.
– Видел. К ним не придраться. Роман длиной в пять лет, встречи во время каждой моей командировки, каждой отлучки из дома. Если бы не прокол с Эдинбургом, я бы… Но это неправда. Она любила меня, я любил ее. И за все пятнадцать лет нашего брака единственное плохое событие – это то, что он закончился. Если моя мать поручила состряпать…
Коделл молчит с каменным лицом. Неожиданно фигура в белом кажется тщедушной на фоне массивного кресла из красного дерева. Окружающая доктора аура невозмутимости испарилась.
– Впрочем, неважно. – Взмахом рук я отметаю этот вопрос, этот остров, вообще все. – С мамой я разберусь сам.
– Артур…
– Я хочу сейчас же вернуться. Если вы позволите мистеру Виллнеру проводить меня до рыбацкой деревни, дальше я доберусь до Лондона на автобусе, на поезде, на чем угодно.
– Артур, именно за этим вы и приехали на остров! – резко повышает голос Коделл. – Чтобы избавиться от родительского влияния, от работы, от давления города. Не думаю, что вам пойдет на пользу возвращение обрат…
– Мне все равно. – Лихорадочная активность вдруг исчезает. Впервые за долгое время я ощущаю твердую почву под ногами. – Я приехал сюда по просьбе матери. Но после такого я больше не доверяю ни ей, ни вам. И я хочу вернуться домой. Сегодня же.
Доктор Коделл буравит меня глазами. Я прямо чувствую, как она просчитывает в голове десятки возможных вариантов развития беседы. Слышится бесконечно повторяющийся стук шагов и грохот дверей: каждый раз все заканчивается тем, что я в гневе выхожу вон. Мгновение спустя – кажется, будто оно длилось вечность, а не считаные секунды, которые прошли на самом деле, – в обеденном зале воцаряется гробовая тишина.
Доктор Коделл откладывает в сторону столовые приборы, ее подбородок дергается.
– Я искренне сожалею, Артур, – медленно произносит она. – Вне всякого сомнения, налицо один из самых серьезных провалов в моей карьере. Вина полностью моя.
Некоторое время я перевариваю ее слова.
– Это была инициатива моей матери? Или…
– Это сделала я, – без обиняков признается Коделл. – Я сочинила переписку, опираясь на распечатку ваших сообщений, расписание поездок и ваших разговоров с Джулией. Конференция в Эдинбурге стояла в вашем календаре, я убедилась, что вы ее посетили, однако пропустила приезд Джулии.
– А фотографии?
– Искусственно созданные изображения, – поясняет Коделл. – Лицо Джулии виртуально наложено на реальную модель в реальном месте.
– В реальном месте… Вы сделали эти снимки в нашей квартире?
Доктор Коделл не произносит ни слова. Все понятно и так.
– Вчера вы поклялись, что никогда мне не солжете.
– Я сказала неправду, – признает доктор Коделл без гордости, но и без стыда. – Правда в том, что я буду использовать любые средства, сделаю все, что в моей власти, лишь бы спасти вашу жизнь. Я готова на все, чтобы вы уехали отсюда счастливым, здоровым и наконец вырвались из порочного круга абстиненции и рецидива, в который угодили.
– Абстиненция?! Вы о чем, черт возьми? Нет у меня никакой абстиненции!
– Есть, Артур, – возражает Коделл. – Таково мое убеждение, основанное на годах учебы, исследований и огромном количестве жизней, которые удалось спасти благодаря применению моего подхода на практике. Я считаю, что осложненное горевание, как и переживание горя вообще,
