Дурной ген - Кук Робин
Подойдя ближе, она удивилась, что ее до сих пор не видят и даже не слышат, и предположила, что всему виной гипнотический гул пылесосов, доносящийся через открытую дверь и постепенно становящийся громче: видимо, уборщики приближались.
Дойдя до стола, по-прежнему не замеченная Арья вдруг почувствовала желание заявить о своем присутствии довольно-таки хулиганским способом, поэтому дотянулась до столешницы и несколько раз подряд похлопала по ней ладонью. Предсказуемо комичный результат не заставил себя ждать. Карл так резко вскочил на ноги, что опрокинул кресло. Арья изо всех сил постаралась не улыбнуться.
— Боже мой» — выдохнул завкафедрой, прижимая ладонь к груди, — вы напугали меня до полусмерти.
— Очень прошу меня простить, доктор Хендерсон. Я несколько раз вас окликнула, но так и не смогла привлечь вашего внимания, — солгала Арья, внутренне хохоча.
Карл поднял кресло и несколько мгновений разглядывал посетительницу с несколько ошарашенным видом, явно пытаясь прийти в себя. Арья заметила, что он не пойми как умудряется выглядеть свеженьким, будто только что надел рубашку и завязал галстук. Она также заметила, что он носит запонки, что, как говорил ее профессиональный опыт, вещь для врачей необычная.
— Гм-м, итак… могу я предложить вам что-нибудь? Кофе? Газировку?
— Нет, спасибо, — отказалась Арья. — На самом деле, доктор Хендерсон, я немного спешу. По телефону вы сказали, что хотите немедленно о чем-то со мной поговорить. Может, давайте приступим, чтобы потом каждый мог заняться своими делами?
— Конечно. Но, пожалуйста, зовите меня Карл.
— Если хотите, — пожала она плечами, но такое неявное и вызывающее вопросы амикошонство заставило ее насторожиться.
— Конечно, — подтвердил он с вернувшимся самообладанием. — Жаль, что мы с вами никогда не встречались лично. Я надеюсь, это может измениться в ближайшем будущем. В последние два года я постарался взять за правило лично знакомиться со всеми членами нашей команды патологоанатомов. Для этого мы с моей женой Тамарой приглашаем всех сотрудников к себе домой в Нью-Джерси на ужин, и вот как раз сейчас начинаем приглашать и стажеров. — Он улыбнулся. — Не возражаете, если я буду называть вас Арьей?
— Наверное, нет, — сказала Арья. Трудно было придумать мероприятие, которое привлекало бы ее меньше званого ужина в особняке Хендерсонов. Она понадеялась, что эта внезапная встреча затеяна не ради приглашения.
— Давайте присядем вон там, — предложил Карл, указывая через весь кабинет на темный кожаный диван, точь-в-точь похожий на тот, что стоял в кабинете отца Арьи.
— Ладно, — ответила Арья, хотя вовсе не пришла в восторг от этой идеи, усилившей ее беспокойство.
Карл обошел стол, приблизился к дивану и жестом предложил ей располагаться. Как только она это сделала, он уселся рядом. Арья специально устроилась в самом уголке, поближе к столику, на котором стояла маленькая эскимосская статуэтка из черного камня: в случае необходимости можно будет дотянуться до этого тяжелого тупого предмета.
— Я кое-что слышал о вас от доктора Зубина, — сообщил Карл, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди.
— Не верьте всему, что слышите, — пробормотала Арья.
— Мне хотелось бы верить в то, что вы действительно так сильны в патанатомической хирургии, как говорят.
— Это мой главный интерес. Но нельзя ли перейти к делу? Как я уже сказала, у меня мало времени.
— Да, конечно, — кивнул он. — Во-первых, я бы хотел быть с вами совершенно откровенным.
— Неплохое начало, — заметила Арья.
Теперь, сидя довольно близко к Хендерсону, она поняла, что этот человек старается производить определенное впечатление, которое невольно напоминало ей об отце. Дело было даже не в похожих кабинетах или внешнем виде, а, скорее, в претившей ей мужской самоуверенности. Именно такую самодовольную позу со скрещенными на груди руками частенько принимал отец, прежде чем дать дочери непрошеный совет, и сейчас это неприятно задело Арью. Ей пришлось подавить желание встать и уйти.
— Итак, хочу поставить вас в известность, что сегодня два раза разговаривал с доктором Монтгомери. Во время одного из разговоров она, как это ни печально, дала понять, что огорчена вашим отношением к стажировке в бюро и тем, как вы там себя ведете. Вы удивлены?
— Вовсе нет, — заявила Арья. — Я была с ней откровенна и сказала, что, по моим ощущениям, только зря теряю в бюро время. Судебно-медицинская патанатомия должна быть факультативным, а не обязательным курсом. Я провела в бюро несколько дней и узнала все, что мне может понадобиться, поэтому решила во второй половине дня возвращаться сюда и просматривать материалы, которые появились за сутки на хирургической патологии. А этому придурку, их ответственному за стажировку, хватило наглости однажды притащиться на кафедру следом за мной и отчитать меня.
— Как неприятно, — заметил Карл. — Но доктор Монтгомери и хвалила вас тоже. Рассказала, что сегодня проводила с вами вскрытие, и очень довольна тем, как вы справились.
— Это было нетрудно. — призналась Арья — По моему опыту, судебно-медицинские вскрытия куда проще клинических аутопсий. Но опять же, я пока не имела дела с огнестрельными ранениями, а с ними, говорят, бывают проблемы.
— Доктор Монтгомери говорила еще, что вы обнаружили нечто неожиданное, — продолжал Карл. — Пациентка была беременна около десяти недель.
— Совершенно верно, — подтвердила Арья.
Гул пылесосов за открытой дверью достиг крешендо и стал затихать.
— А еще она сказала, что эта находка развернула ваше отношение к судебно-медицинской патанатомии на сто восемьдесят градусов и теперь вы всерьез намерены разобраться в случае Керы Якобсен, который задел вас за живое.
— Она так и сказала? Что случай задел меня за живое?
— Да, именно так, — кивнул Карл. — Поэтому я и хочу с вами поговорить. Мы с президентом и генеральным директором Верноном Пирсом обеспокоены этим делом, и декан тоже. Вы знали, что эта пациентка была частью команды медицинского центра Нью-Йоркского университета?
— Да, меня предупредили, — сказала Арья.
— И, полагаю, вы в курсе, что наше сообщество взяло на себя большие обязательства по части борьбы с передозировкой опиоидами. Мы делаем все возможное.
— Наверное, — проговорила она, считая, что слов тут больше, чем дела.
— Даже еще не зная о беременности, мы были настолько озабочены, что предложили провести вскрытие у нас, чтобы дело точно не стало достоянием желтой прессы. Как вы, без сомнения, знаете, там любят зловещие страшилки, которые способствуют продажам и пропагандируют теорию заговора, а она в наше время в моде. Если эта история дойдет до газетчиков, они выставят наш медицинский центр в очень невыгодном свете и сведут к нулю все усилия по созданию имиджа, которые мы приложили за последнюю пару лет. Вы знаете, что из бюро периодически просачивались конфиденциальные сведения?
— Наверное, — в который раз повторила Арья. Она и так знала, что Нью-Йоркский университет озабочен своим имиджем, и удивлялась, зачем Карл нахлестывает дохлую лошадь, если и без него все ясно.
— Что в этом деле вас заинтересовало? Я, конечно, рад, что вы неожиданно извлекли пользу из стажировки и воспользовались потрясающими возможностями, которые предоставляет нью-йоркское бюро, но почему именно этот случай? Вернон Пирс попросил меня задать вам этот вопрос. Он еще больше меня боится, что злосчастная передозировка одной из наших сотрудниц аукнется публичным скандалом.
Она начала было отвечать, но Карл перебил ее:
— Должен предупредить, что мистер Пирс может связаться с вами напрямую, так что будьте к этому готовы. Вы с ним встречались?
— Нет, не встречалась, — покачала головой Арья. Она и не горела желанием встречаться с президентом медцентра, но, конечно, не могла не удивиться, с чего бы вдруг тому так переживать об одной-единственной социальной работнице, когда под его началом работают тысячи людей.
