Стюарт Вудс - Полицейская сага
У ограды кладбища, сидя в машине, их поджидал Скитер Уиллис.
— Доброе утро, Уилл Генри. Увидел ваше сборище и остановился. Что тут у вас?
Уилл Генри с чувством облегчения влез в теплую машину.
— Видите ли, Скитер, похоже, на меня свалилось убийство. — Скитер не отвечал. — Наш мальчишка — разносчик газет нашел вчера утром мертвеца у подножия Обрыва Годо. Парню еще и двадцати не было. Мы только что его похоронили.
Вот тут-то Уилл Генри почувствовал, что монопольно овладел вниманием Скитера.
— Выкладывайте все от начала до конца, — заявил Скитер. — Начинайте, и ничего не опускайте.
Уилл Генри ознакомил шерифа с событиями последних двадцати четырех часов, вновь намеренно опуская упоминание об источнике сведений о Клане.
— И что же вы думаете? — спросил Скитер.
— Не знаю, что и думать, — проговорил Уилл Генри. — Я не слишком-то полагаюсь на мнение доктора относительно того, к какому типу людей принадлежит убийца. Мне это кажется самым диким из гаданий. И если бы к этому приложил руку Клан, то человек, которого я знаю, сказал бы мне об этом, или хотя бы намекнул. И я не знаю у нас никого, кто был бы до такой степени не в своем уме, чтобы совершить такое. Фокси живет неподалеку от того места, где это случилось, и он немного странный, но я не вижу разумных оснований подозревать его.
— Фокси не тот человек, Уилл Генри. Да, он, конечно, не совсем такой, как все, но человек, он в общем и целом хороший. И Клан тут ни при чем. Несмотря на то, что иногда о нем рассказывают. Нет, Уилл Генри, я сам расскажу, что случилось, и я вовсе не собираюсь делать скоропалительные выводы. Я лишь основываюсь на собственном опыте и на опыте десятков шерифов, с которыми общаюсь. Ваш убийца давным-давно исчез. Сейчас из-за долгоносика и прочих трудностей масса людей бродит по дорогам. Возможно, и убитый путешествовал в компании одного-двух парней, и у него было то, на что они позарились: может быть, немного денег, или еще что-нибудь, и они стали бить его, чтобы заполучить это, а он попытался убежать от них и свалился с обрыва. Эти «хобо»[4] все время убивают друг друга, дерутся из-за денег, из-за виски, а то и просто по мелочи. И я не удивляюсь, что мальчик был голый. Знал случай, когда убили из-за обуви, всего-навсего. Когда они долго в пути, они начинают играть по собственным правилам, им уже неважно, что хорошо, а что плохо, они живут только сегодняшним днем.
Странно, но Уилл Генри почувствовал облегчение.
— Это вполне вероятно. Признаюсь, мне это как-то не приходило в голову. А я уже, признаться, начал думать, что это сделал кто-то из жителей Делано, и мне стало тревожно.
— Думаю, что тревожиться не из-за чего. Этого парня обязательно поймают, ну, конечно, не за это. Кто-нибудь по ходу дела сделает с ним то же самое, а то и хуже, или он, в конце концов, открыто плюнет закону в лицо. Но вам, Уилл Генри, его не поймать. Знаю, что вам бы хотелось этого, причем не просто ради того, чтобы вас похвалили, а просто потому, что вас зло взяло. Понимаю ваши чувства. Но если не хотите, чтобы такое случалось сплошь и рядом, последуйте моему совету и не позволяйте «хобо» располагаться вокруг Делано. Не разрешайте им сходить с поезда! Стоит им разбить тут лагерь, как, помяните мое слово, подобные случаи будут происходить каждую неделю!
— Понятно.
— Еще одно, Уилл Генри. — Скитер заерзал на сиденье и поковырял в носу. — Насчет Клана. Думаю, вы сами понимаете, что самое лучшее — ему не мешать. Кто-то звонит по поводу того, что зажгли крест. Поезжайте не спеша, поковыряйтесь в золе, примите озабоченный вид и забудьте об этом! Они занимаются только теми, кем следует заняться, и они позаботятся о том, о чем не всегда сумеете позаботиться вы сами. Скажем, о том, чтобы выпороть кого-нибудь, как того парня в прошлом году. Он этого заслуживал, но я не мог этого сделать, так это сделали они.
На лице у Уилла Генри, должно быть, слишком явственно проступило удивление, так что Скитер слегка покраснел и продолжал:
— В Клане есть люди, в высшей степени заслуживающие уважения. Они делают все, чтобы ниггеры знали свое место, а я глубоко уважаю тех, кто способен этого добиться.
Уилл Генри сделал над собой усилие, чтобы добиться бесстрастного выражения лица и спокойствия в голосе.
— Скитер, я не потерплю ни самодеятельной порки, ни горящих крестов, которыми пугают ни в чем не повинных цветных, и я не испытываю уважения к взрослым людям, бегающим по ночам, завернувшись в простыню. Если я поймаю в нашем городе кого-нибудь из таких, я засажу его в тюрьму и придумаю обвинение похлеще. — Он помолчал, а потом заговорил: — А вы передайте это всем, кого это касается.
Скитер побагровел и начал дергать стартер.
— Как угодно, Уилл Генри.
— Скитер, не упустил ли я чего-нибудь из того, что следовало предпринять?
— Да нет, вы сделали все, что я бы сделал на вашем месте. Только не думаю, что на этот раз вам удастся поймать убийц. Те, кто это сделал, уже далеко.
Тут мотор ожил, и Уилл Генри вышел из машины.
— Спасибо, что приехали, Скитер.
— В любое время, — бросил Скитер, уже дав газ.
— Вот говно собачье! — процедил, отъезжая, Скитер сквозь зубы.
Глава 17
В течение недели в Делано не происходило ничего такого, что требовало бы внимания Уилла Генри. Он следовал за автолихачем, проверял замки и патрулировал улицы, но текущие дела не могли отвлечь его от мыслей о мальчике. Истории этой было уделено значительное место на страницах газеты «Атланта Конститьюшн», и у Уилла Генри появилась надежда на то, что кто-нибудь прочтет материал и прибежит заявить, что знает, кто этот парень. Но никто даже не позвонил. Он пошел по второму кругу, переговорил с людьми, жившими на горке неподалеку от скалы, вновь осмотрел дорожку, ведущую к обрыву, и стал лихорадочно думать, что бы еще толковое сделать, но так ничего и не придумал. И поскольку каждая из линий расследования заводила в тупик, Уилл Генри стал все больше и больше склоняться на сторону версии Скитера насчет убийц — «хобо»; в этом был хоть какой-то смысл, это во всех отношениях не противоречило фактам; но все равно его не покидала мысль, что по городу разгуливает убийца, а он ничего не может с этим поделать.
Дома он всегда был любящим отцом и мужем, спокойным и нежным, но теперь он вел себя неестественно тихо, и дети ходили вокруг него на цыпочках. Дети, но не Кэрри. День или два она мирилась с его уходом в себя, прибирая в доме, как обычно, готовя, подметая, сметая пыль, делая замечания детям; но, в конце концов, ей надоело. И когда дети легли спать, она сняла его ноги с табурета, стоявшего перед его креслом, сама уселась на этот табурет и внимательно посмотрела на него.
— Мне кажется, если ты хочешь привыкнуть к новой работе, то не должен допустить, чтобы она целиком тебя захватила.
— Знаю, но мне это не удается. Особенно в нынешних обстоятельствах. — Жене он рассказал немногим больше, чем было напечатано в газете.
— Хоть ты и новичок, но, по-моему, ты сделал все, что бы в этом случае сделал любой полицейский. Что бы еще сделал на твоем месте Скитер Уиллис?
— Я задавал ему этот вопрос, и он ответил, что ничего. — Уилл Генри также понимал, что теперь нечего ждать помощи от Скитера, раз они не сошлись по поводу Клана, но Кэрри он об этом не сказал.
— Неужели тебя это не утешает?
— Знаю, что так нельзя, но не утешает.
— Тогда тебе стоит помолиться. Я тоже помолюсь за тебя.
— Спасибо, родная. Знаю, что это поможет.
— Ты что-то в последнее время перестал обращать на меня внимание.
Он улыбнулся и усадил ее на колени.
— Дети спят?
— Мертвецким сном.
Уилл Генри сумел отвлечься от обыденных дел и переменить состояние души, когда отправился на суд в Гринвилл, административный центр графства Меривезер. От него требовалось дать свидетельские показания по делу об ограблении Банка Делано, поскольку братьев О'Брайен арестовал именно он. Ухабистая, плохо мощеная дорога длиной в двадцать миль, считающаяся, кстати, лучшей в графстве, отняла у него целый час.
По меркам штата Джорджия Гринвилл был прелестным городком. Основанный еще в сороковых годах прошлого века, он гордился красивым, с белым куполом, зданием суда, построенным из красного кирпича, стоящим на просторной площади, застроенной аккуратными магазинчиками, свободное пространство которой было занято газонами, засеянными травой. Далее, вдоль дороги, ведущей в Лагрейндж, стояли дома образца предвоенной архитектуры, окруженные ухоженными азалиями и высокими магнолиями. Это был один из редких в штате Джорджия городов, соответствующих мифу о благословенном Юге. Вливающиеся в площадь улицы были вдвое шире Главной улицы в Делано, и там вполне хватало места запряженным мулами фермерским фургонам и машинам местных торговцев. Когда Уилл Генри въехал в город, площадь уже кишмя кишела народом, поскольку открытие судебного заседания было чем-то вроде оперной премьеры и давало возможность увидеться с дальними знакомыми, поглазеть на витрины и заключить мелкие сделки в местном банке или на одном из хлопкоочистительных заводов, все еще цеплявшихся за жизнь, несмотря на нашествие плодового долгоносика.
