Франк Тилье - Переломы
— Черная дыра?
Алиса кивает:
— Сад на ферме… Я закончила… копать… я…
— Копать? Зачем?
— Надо ехать домой! Я должна увидеть отца, я должна…
Она открывает дверцу, выходит и бросается бежать. Фред ловит ее у зоны отдыха.
— Алиса! И куда ты собираешься дойти таким образом?
— Я тебе уже сказала, я…
Фред крепко держит ее за руки, она отбивается и кричит. Он выпускает ее и отступает на шаг.
— Алиса, я… я не знаю, как тебе помочь.
Алиса ходит взад-вперед, она задыхается.
— Мне надо поехать к отцу. Понять, что происходит.
— Но, если ты помнишь, тебя только что пытался убить какой-то тип!
— Что?
— Черт, ты и это забыла…
Фред смотрит на Алису, как на перепуганного зверька. Измученные беженцы порой прибывали в Кале в состоянии душевного кризиса, и Алиса по всем статьям напоминает их.
— Мужчина, ростом не меньше метра восьмидесяти, волосы немного с сединой, голубые глаза. У него синий внедорожник, если хочешь — я записал номер. Я ему как следует вмазал лопатой по носу.
Фред протягивает ей листок бумаги. Алиса выхватывает его.
— Синий внедорожник? Но… Это же машина доктора Грэхема!
— Кто он такой?
— Доктор Грэхем! Мой психиатр! Он вовсе не пытался убить меня, что ты несешь? Ты его ударил?
Фред корчит гримасу.
— Он гнался за тобой. Что, по-твоему, я должен был делать?
— Надо туда вернуться. Это важно. Поехали!
Фред хватается за голову.
— Но… Ты себя слышишь? Я твержу тебе, что еще несколько минут назад ты делала все, чтобы сбежать!
— Все это ничего не значит. Доктор Грэхем меня давно наблюдает, он хочет мне помочь. Ты стукнул его лопатой! Я… Я должна поговорить с ним, а потом поговорить с отцом. Моя сестра… Моя сестра жива. Ее могила пуста. — Алиса трясет головой. — Это подло, Фред! Заставить меня верить, будто моя сестра умерла. Я уже и не могу представить себе Доротею живой. Десять лет… Это выше моих сил.
Фред, не оборачиваясь, идет к машине. Растерянная Алиса обгоняет его и становится у него на пути.
— Ты уходишь?
Фред вздыхает, а потом отвечает:
— Пойдем со мной… Мы быстренько заберем твою машину, а потом я отвезу тебя домой. Тебе надо отдохнуть.
Фред забирается в фургон, Алиса садится на пассажирское место, поправляет очки. Ее трясет при мысли о том, что произошло за последние дни. Фред смотрит в зеркальце и трогается с места.
— Думаю, что здорово опоздаю к вечерней раздаче еды.
— Это я виновата.
— Не волнуйся. Завтра будем делать, что ты хочешь, и постараемся разобраться в этой заварушке. Отличить правду от лжи. Алиса, я… я должен тебе кое-что сказать.
— Что?
— Несколько минут назад, прежде чем… ты выбралась из своей черной дыры, ты… Это очень странно, ты вела себя как маленький мальчик. По разговору, по тому, как ты двигалась. Ты говорила «папуля, мамуля», как маленький дурачок. Ты утверждала, что тебе восемь лет. Сказала мне, что тебя зовут Николя.
Алиса не отрывает глаз от дороги. Если бы только она могла убежать, закрыться где-нибудь, остаться одна.
— Бог знает что ты говоришь.
— Думаю, что и вчера, когда ты удрала из фургона, ты как будто стала ребенком, как раньше, с теми же реакциями, теми же страхами, такой же неуклюжей. Вот почему мальчиком по имени Николя — этого я не знаю. Но думаю, что эти черные дыры возникают каждый раз, когда ты превращаешься в этого мальчика. Мальчика, который боится отцовских наказаний, боится всего, что его окружает.
Алиса не видит во всем этом никакого смысла, она всегда так убегала, еще на ферме, и сейчас тоже. Это ведь так просто — убежать, спрятаться под кроватью.
— Я больше не хочу закрывать глаза на правду. На этот раз я хочу дойти до конца. Понять, какую роль во всем этом сыграл мой отец. И точно понять, чем я больна.
— Тут я согласен. Давай ты как следует отдохнешь сегодня ночью, а завтра приедешь ко мне, и мы с тобой вдвоем попытаемся разобраться, как ты можешь жить с этой кашей в голове.
24
Жюли останавливается на заправке у автострады. Одиннадцать часов ночи, одинокая женщина в вечернем платье заливает полный бак отстойной тачки… Круто. Бывало и получше.
Потом она заезжает на парковку, выходит и, опершись на капот, закуривает сигарету. Хватит уже жвачки. И потом, если уж начинать снова, то лучше сейчас. Достаточно простого жеста, и вот уже вспыхнул огонек, и вот она присоединилась к миллионам курильщиков. Интересно, присоединится ли она и к миллиону французов, поступающих ежегодно в отделения общей психиатрии? Вполне вероятно, если все так пойдет и дальше.
Она с улыбкой смотрит на предостерегающую надпись на пачке сигарет: «Курение убивает». Да, может быть. Но не наверняка, не так, как любовь. Сегодня вечером она снова влипла. Ей доводилось видеть раненых животных, но им было далеко до Люка Грэхема. Он не может отделаться от мыслей о своих больных, прошлое до сих пор кровоточит. Загнанные глубоко внутрь жестокие страдания раздирают его.
Жюли не трогается с места, вокруг никого нет, в голове вертятся все те же вопросы. Судя по всему, ночь предстоит бессонная.
Наконец она решает включить свой мобильный, который вырубила перед приходом Люка. Кто знает, может быть, он ей звонил.
Голосовая почта… Сердце замирает.
Жюли, это Мартен. Мартен Плюмуа… Э-э-э… можешь позвонить, когда хочешь. Я получил результаты анализов с одеяла на твоем больном. Дело довольно странное… Пока…
Она смотрит на часы. Почти полночь. Он сказал «когда хочешь». Она набирает номер и одновременно глубоко-глубоко затягивается в ожидании сенсации. Внезапно она снова начинает чувствовать приятный вкус горячего табачного дыма где-то в горле. Четыре тысячи химических соединений, большая часть которых осела в ее красных кровяных шариках, чтобы навредить организму. Но до чего же хорошо!
Трубку снимают.
— Мартен? Это Жюли. Я не помешала?
Молчание.
— М-м-м… Ах да, Жюли…
— Ты оставил сообщение, что я могу позвонить, когда захочу. Так, значит, у тебя есть результаты насчет этого больного с одеялом?
— Да-да, результаты. Но я сейчас не в лаборатории и…
— Но объяснить-то ты можешь?
— Да-да, конечно. Э-э-э… Прости, я уже засыпал. Да, так вот… кровь на одеяле не соответствует крови того, на ком было это одеяло.
В душе Жюли хвалит себя за старание. Хорошо, что она попросила провести этот анализ.
— Хорошая работа!
— Спасибо. Но у меня есть кое-что поинтереснее.
— Я вся внимание.
— У твоего больного с кататонией нулевая группа, резус положительный — такая кровь примерно у трети населения. Но вот что касается пятен крови на одеяле, тут совсем другое дело…
Жюли чувствует, что он сильно взволнован. Он словно бы взвешивает каждое слово, пытаясь как можно лучше объяснить ситуацию:
— Как бы это сказать? Э-э-э… Если по-простому, то в эритроцитах содержатся две молекулы, А и В, и третья, особенная молекула, фактор Н, возникающий в результате действия гена h. Этот самый ген h имеется у более чем девяноста девяти целых девяноста девяти сотых процента людей. А кровь на одеяле принадлежит человеку, относящемуся к той самой одной сотой процента людей, у которых этого гена нет.
Жюли идет ко входу в магазин. Нет ничего более унылого, чем зрелище придорожного магазинчика глубокой ночью. Она подходит к кофейному автомату и опускает в щель монетку.
— Гениально.
— Такую совершенно необычную кровь называют бомбейской. Ты понимаешь, это редчайшая разновидность крови, она встречается в одном из трехсот тысяч случаев. В данном конкретном случае точнее будет охарактеризовать кровь как принадлежащую к бомбейскому фенотипу, потому что она соответствует группе ОН. Существует также парабомбейская кровь, то есть кровь групп AН, ВН, АВН, ну, это если вкратце… Вообще, тут все дело в наследственности. Какой-то неправильный ген у родителей, не оказывающий в действительности реального влияния ни на здоровье, ни на психику. Просто невидимая генетическая аномалия.
— Так ты хочешь сказать, что нам повезло и что, если хорошенько поискать, мы сможем найти этого человека с бомбейской кровью?
— Конечно, это сильно сужает круг поисков. Как правило, лиц с бомбейской кровью ставят на учет в банке крови, потому что им можно переливать кровь только от таких же «бомбейцев». Они очень плохо реагируют на вливание другой крови. Можно сказать, что в случае ранений и кровотечений им приходится несладко.
— А ты сможешь мне дать распечатку анализа?
— Э-э-э… Завтра. Завтра или послезавтра, тебя устроит?
— Отлично. Держи меня в курсе…
— Постой! Не вешай трубку, я не закончил. А дальше все становится куда интереснее.
— Еще одна хорошая новость?
