Хэрри Грей - Однажды в Америке
— Да. Правда, и выбор у меня гораздо больше, — сухо сказал я. — Вокруг Бродвея каждый вечер миллион свободных женщин.
Мне начал надоедать этот дурацкий треп, и я рстал, чтобы уйти.
— Но сегодня вечером единственным, что я возьму в постель, будет хорошая книга.
— Какая книга? — шутливо поинтересовался Косой. — «В богачи из оборванцев» или «Охотник за бриллиантами»?
Я улыбнулся:
— Это для тебя, Косой. Профессор принял у меня выпускные экзамены из этого класса много лет назад.
Я поймал такси и направился в отель «Стоянка судьбы», где снимал номер. По дороге я остановил такси у газетного киоска и купил все свежие газеты. Я просмотрел их в поисках каких-либо сообщений о налете, но ничего не обнаружил. Ни единой строчки. Я был разочарован и лениво попытался понять, почему так получилось. Все-таки в газетах должно было появиться сообщение. Дома я принял душ, лег в постель и вновь начал думать о жене Джона. Удивительно, как могут существовать люди с подобным поведением. Мне хотелось понять, почему она такая, что делает ее настолько сексуально задвинутой. Особенно в таких неподходящих условиях. Это же с ума сойти! Пегги была нимфоманкой, но эта! Бог ты мой, по сравнению с ней Пегги выглядит образцовой монашкой. Мне было интересно, в чем тут дело. В психике или в физиологии? Представлялось очевидным, что она впадает в такое состояние, только когда видит, как кого-нибудь избивают, или когда сама получает взбучку. Нормальный человек в подобных случаях испытывает страх или боль, но у нее возникает чудовищное сексуальное возбуждение. Да, я был уверен, что это какое-то короткое замыкание в ее нервной системе. Я вспомнил, что у меня есть несколько книг на эту тему, и полез в стенной шкаф, где держал различную литературу. После небольших поисков я достал четыре тома написанных X. Эллисом «Очерков по психологии сексуального поведения» и начал пролистывать один из томов. Я не смог хорошенько сконцентрироваться на том, что читал, но насколько понял, ее поведение было вызвано двумя типами отклонений: садиста, получающего удовлетворение от жестокого обращения с сексуальным партнером, и мазохиста, который может получить удовольствие только когда его избивают. Она была садо-мазохисткой. Я опять узнал что-то новое.
Книги, черт их возьми, — это такое чудо! Из книг можно узнать все, что угодно и о чем угодно, не ища дальше, чем у себя под рукой. И не важно, какую книгу читаешь. Даже если она написана исключительно для развлечения, из нее все равно можно чему-то научиться. В книгах описано все на свете, все, что может происходить в жизни. Я задумался. Напишет ли кто-нибудь когда-нибудь документальную книгу о нашей гангстерской эпохе, об этом сказочном периоде? Опишут ли когда-нибудь то, что действительно имело место, точно так же, как генералы и солдаты описывают от первого лица бои, в которых принимали участие? Разве это будет маловажным событием, если какой-нибудь парень вроде нашего босса, Франка, сохранит свои записи так же, как генерал или какая-нибудь большая шишка из другой области деятельности? Если такие записи опубликовать, то насколько фантастичными и сенсационными они окажутся! В них трудно будет поверить. Мне стало интересно: а как бы выглядело напечатанным описание того, чем занимались мы сами? С ума сойти! Я лежу в постели и мечтаю как последний идиот, идиот с ушами до коленок! Как можно описать, к примеру, наш сегодняшний налет и не загреметь после этого за решетку? Или кто поверит, что все произошло именно так? Но все же люди ежедневно читают о таких происшествиях в газетах. Они знают, что подобные вещи случаются в жизни. И все-таки, как все это будет выглядеть, написанное непосредственным участником? Да, а вдруг парень вроде меня произведет литературную сенсацию? А почему бы и нет?
Огромное количество романтических историй было написано о бандитах былых времен, таких, как Джесси Джеймс, братья Юнгеры, Квантрелл. А также о пиратах, капитанах Кидде, Дрейке, Хопкинсе, Моргане и многих других. Эти истории были созданы по рассказам, размякшим под воздействием времени, и из повествований о насилии, пытках, грабежах и живодерстве превратились в хвастливые приключенческие романы. А ведь наши выходки по сравнению с теми пиратскими временами, если подумать, должны выглядеть совершенно невинными грешками, и я мог бы дать документальный отчет обо всех событиях. А почему бы и нет? Почему бы не стать историографом банды? Я вновь рассмеялся над собой. Мысль казалась такой нелепой. Как бы я смог написать о нашей незаконной деятельности, не упоминая о Максе, Простаке, Косом и вообще обо всех членах Общества? Тем не менее идея не давала мне покоя. Я лежал и обдумывал ее.
Может быть, отразить всю нашу историю на бумаге после того, как пройдет достаточно много времени? Лет двадцать-тридцать? Нет, об этом лучше сразу забыть. Очень глупая мысль. Я должен описывать события по горячим следам. Неплохой подарок полиции, если в один прекрасный для нее день она найдет мои записки… Значит, попытаться вести записи так, чтобы никто, кроме меня, не смог в них разобраться? Пожалуй, стоит попробовать. Но если я правдиво изображу наши действия, наши мысли и нашу речь, то обычному человеку это наверняка покажется слишком шокирующим и вульгарным. Мне придется приглушить тона и опустить самые изощренные сцены. И что тогда? Такое повествование ни в коей мере не будет выглядеть документальным. Интересно, как будут выглядеть некоторые из наших шуток и пикантных ист-сайдских высказываний, записанные на бумагу? Думаю, что очень даже пошло. Но какого черта! Спустя некоторое время миллионы начнут использовать их в повседневной речи. Мы в Ист-Сайде их придумываем, а затем все ими станут пользоваться.
Стоит попробовать. В конце концов, это будет просто забавно. Я, Башка с Пером с Деланси-стрит, буду писать документальную, живую книгу. Итак, как ее можно назвать? «Жизнь Башки в изложении Босуэла»? Или просто «Дневник Башки»? Книги пишет кто угодно, почему бы и мне не попробовать? И все-таки, какой должна быть моя книга? Автобиографической? Нет, это плохо. Точное изложение событий отправит за решетку и меня, и всех остальных. Я напишу развлекательную книжку, опуская даты и немного видоизменяя места событий. И вдобавок, после того как я ее напишу, я все-таки выжкду лет двадцать. К тому времени встревоженные газеты, возможно, совершенно забудут об этом полумифическом Обществе, и я не насыплю никому соли на раны. Интересно, истечет ли к тому времени срок давности? Или он распространяется только на гражданские дела? Надо будет купить книгу по праву, чтобы быть в курсе дела.
Я задумался, перебирая в уме случаи, которые могли — бы представлять интерес для будущих читателей.
Ну вот, к примеру, тот случай с Капоне и его чикагской организацией. Они посчитали себя достаточно сильными и нарушили построение. У них появилась дурацкая идея: что они могут позволить себе не выполнять распоряжения. Но им достаточно быстро доказали обратное. Мы их проучили. Да, Капоне вдруг понял, что может избежать гибели единственным способом — дать арестовать себя за незаконное ношение, оружия. Ему еще повезло, что его представители вовремя смогли договориться с Обществом, поскольку для этого твердолобого свободолюбца даже тюрьма была весьма ненадежным убежищем.
Затем я опишу наши операции с алкоголем. «Сухой» закон? Чушь собачья. Алкоголь поступал откуда угодно. Общество арендовало суда, которые вставали на якорь за пределами трехмильной пограничной зоны, и специально закупленные скоростные катера доставляли товар в нужные места. Океанские лайнеры швартовались возле специально отведенных причалов Лонг-Айленда, и я мог бы рассказать о том, как Общество и местная полиция всегда без каких-либо трений совместно наблюдали за их разгрузкой. И можно будет написать об ист-сайдском порте, куда спиртное прибывало из Канады в полых внутри рулонах газетной бумаги и загружалось в грузовики под охраной таможенников и нью-йоркской полиции. Я подумал, что навряд ли кто поверит, насколько нагло колонны грузовиков с товаром пересекали канадскую границу, чтобы доставить груз в распределительные центры Детройта и Питтсбурга. Из этих городов алкоголь развозили по всей стране. Я, пожалуй, детально опишу, как мы курсировали вдоль грузовых маршрутов и «подмазывали» шерифов и правительственных чиновников и как местные налетчики грабили транспорты, не ведая, что творят, и мы вынуждены были совершать просветительные экспедиции с целью обучения невежественной деревенщины. Я не мог уснуть и лежал, вспоминая разные эпизоды из нашей деятельности. Затем я встал, схватил карандаш и начал делать заметки.
Первым делом я рассказал о том, как создавалось Общество, как мы кропотливо налаживали связи в разных концах страны, как вступали в контакты с независимыми местными бандами и как мы с ними обходились. Если банда оказывалась крупной и имела большие доходы, то мы начинали действовать, объявляя ее вне закона. Ребята или соглашались подчиниться и делиться с нами прибылью, или полностью теряли свою самостоятельность. Изредка такие независимые банды пытались оказать сопротивление Обществу, и тогда их полностью отстраняли от дел общепринятым способом. Я конспективно описал операции с игровыми автоматами. Как мы добились, чтобы эти машины были установлены во всех подпольных барах, ночных клубах, в аптеках и кондитерских. Я отметил, что только в Нью-Йорке и ближайших окрестностях было установлено более пяти тысяч автоматов. Я вкратце набросал рассказ о том, как по всей стране открылась сеть роскошных игорных домов и как мы взяли под контроль собачьи бега.
