Патрисия Корнуэлл - След
– А кто учил? От кого мне доставалось?
Кей бросает на него быстрый взгляд, думая, что учила его не только этому, но и многому другому.
– Рада сообщить, что с языком вы ничего не пропустили. – Скарпетта бросает язык в пакет, на бурую кучку других разлагающихся органов Джилли Полссон. – Давайте перевернем ее. Но только вытащим сначала из мешка.
Филдинг берет тело под мышки и приподнимает, а Скарпетта тянет мешок на себя. Потом он переворачивает покойницу, а она сворачивает жесткий винил и убирает его со стола. Синяк на спине проступает совершенно отчетливо.
– Вот черт! – вырывается у Филдинга.
Округлый, размером примерно с серебряный доллар синяк расположен на левой стороне спины, чуть ниже лопатки.
– Клянусь, его там не было, – говорит Филдинг, наклоняясь и поправляя лампу. – Черт! Поверить не могу. Как я мог его пропустить!
– Вы же знаете, как это бывает, – говорит Скарпетта, оставляя свой мысли при себе. Критиковать бессмысленно. Теперь уже поздно. – Синяки проступают отчетливее после вскрытия.
Она берет с тележки скальпель и делает глубокие прямые разрезы, чтобы проверить, не является ли изменение цвета кожи посмертным – и, следовательно, поверхностным – артефактом. Нет. Кровь распространилась в подкожных тканях, что указывает на повреждение кровеносных сосудов еще при наличии кровяного давления. Филдинг прикладывает к покрасневшему участку линейку и начинает фотографировать.
– Что с постельным бельем? – спрашивает Скарпетта. – Вы осматривали простыни?
– Я их не видел. Белье забрали копы и передали в лабораторию. Как я уже говорил, семенной жидкости не обнаружено. Черт, как же я его пропустил?
– Нужно узнать, нашли ли на простынях отечную жидкость, и если нашли, то брали ли соскоб на цилиарный респираторный эпителий. Если да, то мы получим еще одно подтверждение смерти от удушья.
– Вот же незадача. Как же так случилось… Пропустить синяк… Так вы думаете, можно говорить об убийстве?
– Думаю, кто-то был сверху. Она лежала лицом вниз. Кто-то уперся коленом ей в спину и удерживал руки над головой, ладонями вниз. Только так можно объяснить синяки на руках и под лопаткой. Думаю, речь идет о механической асфиксии, то есть об убийстве. Кто-то садится вам на грудь или спину, и вы не можете дышать. Страшная смерть.
Глава 14
Соседка живет в доме из бетона и стекла, в котором отражаются небо, земля и вода и который напоминает Люси дома в Финляндии. По ночам соседский дом похож на огромный горящий фонарь.
В переднем дворике – фонтан и украшенные по случаю праздника разноцветными гирляндами кактусы и пальмы. Возле двойной стеклянной двери парит надутый зеленый Гринч – забавная деталь, которую Люси сочла бы комичной, если бы в доме жил кто-то другой. Вверху, слева от двери, скрытая камера. Люси нажимает на кнопку звонка и представляет, какой видит ее соседка на видеомониторе. Ответа нет, и она нажимает на кнопку еще раз. И снова ничего.
«Ладно. Я знаю, что ты дома, потому что забрала газету и флажок на твоем почтовом ящике поднят. Знаю, что наблюдаешь за мной. Может быть, сидишь в кухне, смотришь на экран, держишь у уха трубку, слушаешь, дышу я или разговариваю сама с собой, и как раз так случилось, что я и дышу, и разговариваю. Так что открывай свою чертову дверь, или я буду стоять здесь целый день».
Время идет. Может быть, минут пять. Люси ждет у тяжелой стеклянной двери, представляя, что видит на видеомониторе хозяйка дома. Пожалуй, гостья не должна внушать опасений – в джинсах, футболке, с поясным кошельком «банан», в кроссовках, – а вот надоедливой показаться может. Снова и снова нажимает Люси на кнопку звонка. Может быть, хозяйка в душе. Может, вовсе и не смотрит на монитор. Люси звонит еще раз. Никто не подходит. «Я знаю, что ты не хочешь подходить, – говорит ей про себя Люси. – Ты не подойдешь, даже если я простою весь день и у меня случится сердечный приступ. Тебе наплевать. Что ж, раз не хочешь, придется заставить». Она вспоминает, как всего пару часов назад Руди нагнал страху на смуглого парня в «форде», помахав перед ним фальшивым удостоверением, и решает применить тот же прием. Посмотрим, что из этого выйдет. Она вытаскивает из заднего кармана джинсов тонкий бумажник, разворачивает его и подносит жетон к камере наблюдения.
– Здравствуйте, – громко говорит Люси. – Полиция. Не волнуйтесь и не тревожьтесь. Я живу по соседству, но работаю в полиции. Пожалуйста, подойдите к двери. – Она снова звонит, продолжая держать жетон перед крохотным глазком камеры.
Солнце светит в глаза. Проступает пот. Люси ждет и прислушивается, но не слышит ни звука. Она уже готова повторить заявление, но тут над головой у нее раздается бесплотный голос, как будто Господь – стервозная баба.
– Что вам надо? – спрашивает голос из невидимого громкоговорителя рядом с камерой над дверью.
– Случай незаконного проникновения, мэм, – отвечает Л юси. – Возможно, вам будет интересно узнать, что случилось у соседей.
– Вы же сказали, что работаете в полиции. – Голос звучит недружелюбно, почти обвиняюще, и в нем явно проступает южный акцепт.
– Так и есть. Я работаю в полиции, мэм, и в то же время живу по соседству. Меня зовут Тина. Вы бы подошли к двери, мэм.
Молчание. Затем, секунд через десять, из глубины дома появляется и подплывает к двери фигура, оказывающаяся в приближении женщиной лет сорока с лишним, в теннисном костюме и спортивных тапочках. Чтобы открыть все замки, нужна, кажется, вечность, но соседка все же справляется с этой нелегкой задачей, затем отключает систему сигнализации и открывает наконец двери. Поначалу она вроде бы даже не настроена впускать гостью в дом – стоит на пороге и смотрит на Люси холодными, без намека на симпатию глазами.
– Только давайте побыстрее, – говорит хозяйка. – Не люблю посторонних, и знакомиться с соседями у меня нет ни малейшего желания. Именно потому здесь и живу, что не люблю соседей. Если вы еще сами не догадались, здесь их никто не любит. Не тот район. Люди приезжают сюда отдохнуть и чтобы им не докучали.
– И что не так? – Люси нащупывает подход. Этот тип богатых, поглощенных лишь собой и закрытых для других, ей хорошо знаком, и она прикидывается наивной простушкой. – Что-то с домом или с соседями?
– Что не так? – Откровенную враждебность смягчает только недоумение. – Вы о чем?
– О том, что случилось рядом, в моем доме. Он вернулся, – отвечает Люси таким тоном, будто соседке прекрасно известно, что она имеет в виду. – Скорее всего сегодня утром, но точно сказать трудно, потому что меня не было почти весь вчерашний день и всю ночь. Я только что прилетела в Бока на вертолете. Кто ему нужен, это уже понятно, но я беспокоюсь за вас. Оставлять вас в неведении было бы несправедливо. Вы ведь понимаете, о чем речь?
– О… – Соседка, может быть, и не понимает, но ей есть о чем беспокоиться. – Если вы работаете в полиции, то откуда у вас такой дом? – спрашивает она, стараясь не смотреть в сторону шикарного оранжево-розового особняка в средиземноморском стиле. – И о каком вертолете вы говорите? Неужели у вас еще и вертолет есть?
– Похоже, от вас ничего не скроешь. – Люси обреченно вздыхает. – Вообще-то это долгая история. Это все связано с Голливудом. Понимаете, я совсем недавно переехала сюда из Лос-Анджелеса. Конечно, нужно было оставаться в Беверли-Хиллс. Но этот чертов фильм… Простите за грубость. Обычная история. Заключаешь договор, а потом выясняется, что у них в плане натурные съемки. Думаю, вам не нужно объяснять, что из этого получается.
– Натурные съемки? Здесь? – Глаза соседки округляются. – Хотите сказать, что съемки проходят прямо в вашем доме?
– Вообще-то для такого разговора место не самое лучшее. – Люси опасливо оглядывается. – Не против, если я войду? Только пообещайте, что все останется между нами, девочками. Если пойдут слухи, если кто-то хоть краем уха услышит… можете себе представить.
– Ха! – Соседка тычет в гостью пальцем и широко улыбается. – Я так и подумала, что вы какая-то знаменитость.
– Нет-нет! Пожалуйста! Только не говорите, что меня легко узнать! – в притворном ужасе восклицает Люси, проходя в гостиную, обставленную в минималистском стиле. Здесь все белое. Огромное, во всю стену, окно выходит на вымощенный гранитом внутренний дворик с бассейном. За ним – двадцатисемифутовый быстроходный катер, который, как подозревает Люси, ее самодовольная, кичливая соседка скорее всего не умеет даже заводить. А уж о том, чтобы поставить парус, нечего и говорить. Называется судно «Все решено». Порт приписки – вероятно, островок в Карибском море, где давно не слышали о таком понятии, как подоходный налог.
– Приличный катер, – замечает Люси, кладя на стеклянный столик свой сотовый и опускаясь вслед за соседкой на белый диван, словно подвешенный в воздухе между морем и небом.
