Я их всех убил - Дениссон Флориан
Черный «форд» замедлил ход, приближаясь к будке со шлагбаумом. Охранник переминался с ноги на ногу и дышал в ладони, пытаясь хоть немного согреться, Павловски опустил стекло и обратился к парню:
– Здравствуйте, мы из следственной бригады Анси и хотели бы поговорить с кем-нибудь из руководителей.
Он помахал карточкой, найденной у подозреваемого. Сторож сложил ладони ковшиком и снова подул, прежде чем заговорить.
– Это в шале справа. Припаркуйтесь там возле, я вызову к вам кого-нибудь, – сказал он самым спокойным тоном.
Борис почти удивился любезности, с какой их приняли, и не заметил, до какой степени плохо его пассажиру. На лбу у того проступили крупные капли холодного пота, нижняя челюсть лихорадочно подергивалась.
Когда машина припарковалась на стоянке перед деревянным зданием, Максим поспешно высунулся из салона, и его вырвало на гравий.
Павловски метнулся к бардачку и выхватил оттуда упаковку бумажных носовых платков. Его напарник смежил веки в знак признательности.
Через несколько секунд из шале вышла пожилая женщина. На ней был серый шерстяной свитер грубой вязки и потертые брюки. Седые волосы были наспех собраны на затылке в пучок. С первого взгляда Борис не смог определить ее возраст. Почти ангельское лицо казалось нежным, будто у девочки-подростка, но скверная одежда изрядно старила ее.
Стоило Максиму глянуть на нее, как он резко выпрямился и захлопнул дверцу. В его глазах читался ужас.
Женщина улыбнулась и скрестила руки на груди.
– Я… Я не могу, Борис… Мне очень жаль, иди без меня, – залепетал он, задыхаясь.
Павловски заворчал, выбираясь из машины.
Максим уткнулся лицом в ладони. Сбившееся дыхание и пульсация крови в голове не позволили ему расслышать разговор. Он развел пальцы и увидел, как Павловски показал свое удостоверение, а потом визитку, которая и привела их сюда. Последовали покачивания головой и сокрушенные улыбки. Женщина по-прежнему держала руки скрещенными на груди – верный знак, что слова жандарма не возымели никакого эффекта. Как всегда с этими людьми, да и вообще с любыми религиозными адептами, диалог зашел в тупик, подумал Максим. Как заставить услышать что-либо человека, который верит в некое высшее существо, в искупление после смерти, в незримую руку, ведающую всем? На месте Бориса он плюнул бы ей в лицо. Его терпимость заканчивалась там, где начинались догмы. Даже при самых благих намерениях в мире и несмотря на медовые речи о всеобщем братстве, верующие явно испытывали чувство превосходства над неверующими. Во все времена были и есть те, кто считает себя носителями истины, и те, кто остается слеп, причем гармония между ними невозможна, в этом Максим был уверен. И это подтверждалось его шрамами.
Женщина вдруг затрясла головой и стала отступать к своему логову, пятясь, как самка богомола, как еще не насытившаяся черная вдова.
Гравий заскрипел под шагами взбешенного Павловски.
– Они не желают разговаривать ни с кем, кроме тебя! – взревел он, едва открыв дверцу.
Максим представил, что ему придется проникнуть внутрь этого проклятого места и общаться с адептами секты, и эта перспектива подействовала, подобно кинжалу, медленно входящему в плоть.
– Исключено! – выкрикнул он.
– Похоже, тебе лучше? Чтобы оспаривать приказ, силы у тебя есть!
– Ты приказываешь мне пойти поговорить с ними? – спросил Максим, нахмурившись.
Борис рассвирепел. Он шумно выдохнул.
– Послушай, Максим, мы ведем уголовное расследование, на кону четыре потенциальные жертвы, у нас нет времени на твои духовные метания. Если ты не в состоянии выполнять свою работу, я немедленно попрошу Ларше отстранить тебя от дела.
Он запустил руку в карман куртки и вытащил мобильник.
Кровь у Максима кипела – он был не в состоянии расшифровать, не блефует ли тот.
Он протянул руку, останавливая Бориса, и уже спокойнее сказал:
– Погоди.
Борис опустил мобильник и посмотрел ему прямо в глаза, как бы ожидая объяснений.
Коллега молча выдержал его взгляд, поэтому Павловски решил прервать затянувшуюся паузу:
– Я не понимаю, почему Ларше включила тебя в мою опергруппу, ты явно не тянешь!
Максим прикусил щеку, чтобы сфокусироваться на боли. Медный вкус крови быстро распространился во рту.
Единственная причина, по которой Ассия снизошла к его просьбе и подключила его к делу, заключалась в том, что только он имел возможность проникнуть в лоно Детей Гайи. Если она узнает, что он даже не смог заставить себя вылезти из машины, то мигом отправит обратно к психиатру и в долгосрочный отпуск.
Рана снова открылась, но путей отступления больше не было. Собственные внутренности напоминали ему, что никто, кроме него, не сможет разобраться в этой запутанной ситуации.
На глазах у теряющего терпение Бориса Максим быстро проделал несколько дыхательных упражнений.
– Ладно. Дай мне минутку, чтобы собраться с мыслями, – сказал он. – Есть что-нибудь попить?
Павловски наклонился и запустил руку за спинку водительского сиденья. Вытащил фляжку и протянул Максиму:
– Свежесть не гарантирую, но это вода.
– Не имеет значения. Спасибо.
Максим отпил несколько глотков и уставился невидящими глазами в ветровое стекло. Он старался привести голову в порядок, не пытаясь бороться с наплывом посторонних мыслей, а позволяя им проскальзывать мимо, как унесенным ветром облакам. Когда туман немного рассеялся, Максим смирился.
– Идем, – пробормотал он, открывая дверцу.
Из-за того что он резко встал на ноги, давление у него упало, вынудив схватиться за плечо напарника. Помотав головой, Максим отогнал витающих вокруг демонов и медленным шагом двинулся ко входу в шале.
Когда женщина открыла перед ними дверь, он так сильно сжал кулаки, что побелели костяшки. Она послала ему широкую улыбку. Он не был с ней знаком, но она, очевидно, знала, кто он.
– Пройдемте в большой зал, – пригласила она голосом проповедника. – Там нам удобнее будет поговорить, и потом, вы сможете увидеть, где проходят наши сеансы.
Она открыла двери с круглыми ручками, распахнув обе створки. Перед ними простиралась огромная комната; исходящий из потолка столб света озарял ее центр мощным лучом, образуя широкий круг. Десятки стульев, расставленных вокруг этого ореола, как единственного источника света, еженедельно принимали людей, явившихся рассказать о своих горестях и услышать слово истины.
Словно в заранее продуманной мизансцене, женщина уселась и развела руки, приглашая гостей последовать ее примеру. Борис опустился на указанное место, и Максим, несмотря на отчаянное внутреннее сопротивление, поступил так же.
Движением подбородка он призвал напарника приступить к военным действиям. Он полагал, что выполнил свою часть договора тем, что помог проникнуть в логово дьявола, и теперь предоставил право говорить другому.
– Мадам, – начал младший лейтенант, в то время как женщина не спускала глаз с Максима, – дело, которое мы в данный момент расследуем, частично касается этого человека.
Он достал снимок их неизвестного и протянул ей.
– Он вам знаком? – продолжил он.
Она порылась в одном из карманов и достала оттуда очки с заляпанными стеклами и сломанной дужкой. Рассмотрела тонкие угловатые черты задержанного и сразу же заявила:
– Да, конечно. Он несколько раз приходил сюда.
Жандармы обменялись быстрым взглядом. Впервые за последние двадцать четыре часа их медленного продвижения в почти полной темноте вдали засветился маленький огонек. Мираж? Ловушка?
– Вам известно его имя? У вас есть адрес, по которому его можно найти? – спросил Борис голосом чуть ли не нежным, словно держал в руках очень хрупкий предмет, который может разрушиться от лишнего звука.
– Здесь все анонимны, это священное правило, – последовал немедленный ответ.
Максим следил за каждым ее движением, даже за едва заметными переменами в лице, и был уверен, что она сказала правду.
Маяк в ночи потух.
