Николай Стародымов - Гений Умирает Дважды
Так или иначе начинать придется именно с поисков этой девчонки. Потом следует пройтись по всему списку, составленному Лосницким, в котором значились люди, в присутствии которых подвыпившая девчонка хвасталась изобретением. Правда, сам список несколько дней назад передан московскому резиденту и тот должен был подключиться к их поиску, так что тут какие-то результаты уже могут быть… Однако имелась в этой оперативности и оборотная сторона. Число людей, в том числе и случайных, в той или иной степени посвященных в существование идеи прибора, неуклонно расширяется, и, соответственно, увеличивается вероятность утечки информации о нем на сторону. Следовательно, нужно спешить…
Кроме того, параллельно в России придется реализовывать операцию прикрытия — изображать из себя полномочного представителя Всемирной организации здравоохранения и встречаться с местными медиками и чиновниками от медицины. Как говорится, надувать щеки. У них, у местных медиков, кстати, тоже можно осторожно прозондировать почву насчет прибора «Гения», да только скорее всего этот вариант вообще тупиковый: если бы они что-то знали, хоть где-то какая-то информация уже просочилась бы в прессу… Нет, так засекретить сведения могут только либо государственные сверхсекретные институты либо же именно гении-одиночки. В короткий срок «раскрутить» институт нереально, потому предоставим это направление деятельности для постоянной местной резидентуры, а сами остановимся на более перспективной версии кустаря.
Гений-кустарь… Как часто люди несправедливы к своим гениальным современникам! Баха не понимали собственные сыновья, а «скромный» Бетховен называл его "отжившим мастером". Моцарта сажали за один стол с лакеями и поварами. Выдающийся российский государственный деятель Сперанский, в обмен на которого Наполеон предложил Александру Первому любое из завоеванных княжеств, последним был сослан в Нижний Новгород под строгий надзор полиции. Тургенева посадили под домашний арест за то, что он в некрологе назвал Гоголя гениальным писателем. "Железного канцлера" Бисмарка Вильгельм Второй отправил в отставку за то, что тот не уставал повторял: для Германии гибельно соваться в балканские дела, она не должна воевать на два фронта и ей лучше не связываться на поле брани с Россией…
…Самолет слегка, самую малость, качнулся — наверное, пилот чуть подкорректировал курс. Фрэнк открыл глаза и только теперь понял, что он, размышляя, незаметно для себя задремал. Он немного поколебался — что лучше: и в самом деле поспать или же чем-нибудь отвлечься от мыслей. Понял, что сразу уснуть не сможет, опять примется пережевывать жвачку имеющейся, довольно скудной и во многом нестыкующейся, информации о «Гении», его помощнице и их изобретении. Лучше отвлечься.
— Отдохнули? — мгновенно отреагировал сосед, который донимал его своими разговорами на плохом английском еще в афинском аэропорту.
Фрэнк счел нужным слегка улыбнуться словоохотливому греку.
— Ну так, может быть, в шахматы? — тот уже держал в руках черно-белую доску с магнитными фигурками.
Почему бы и нет? Шахматы здорово помогают сосредоточиться на главном.
— Только с одним условием, — опять чуть-чуть улыбнулся разведчик.
Темпераментный грек едва не уронил доску — испугался, что сосед скажет «попозже» и опять закроет глаза.
— Мы сначала возьмем чего-нибудь выпить, — успокоил его Фарренхауз. — Что нам предлагала наша очаровательная стюардесса?
— Возьмите коньяк «Леон», он тут настоящий, наш, греческий, — обрадованно подхватил грек и великодушно повернул доску белыми фигурами к Фрэнку.
ПОДМОСКОВЬЕ, РУЗСКИЙ РАЙОН, ЛЕСНАЯ ДОРОГА В РАЙОНЕ ОЗЕРНЯНСКОГО ВОДОХРАНИЛИЩА
Шум моторов приближавшихся автомобилей Боксер услышал издалека. Сколько было машин-преследователей, он на слух определить не смог — главное, их было несколько. И, соответственно, у него практически не оставалось шансов остаться в живых.
Жалел ли Борис о том, что он сотворил? Конечно. В душе клокотала досада на себя, на Ваху, на Самурая, на блондинку, черт бы ее, стерву, побрал… Даже на покойного Самойлова, который в свое время постепенно приобщил его к преступной деятельности… Какие-то полчаса назад он был уважаемым, могущественным, почти всесильным на подведомственной территории человеком. Сейчас же в одночасье превратился в загнанного в угол зверя, который еще может огрызнуться, даже укусить — однако победить которому уже не дано… Из-за чего? Из-за слез и соплей какой-то шлюхи!..
Сорвался! Что-то долго молчавшее, скручивавшееся внутри, что-то такое, что он старательно загонял в глубину души, что-то такое, чему он пытался заткнуть глотку… Наверное, это и есть совесть… Так вот это самое, словно достигший критический массы радиоактивный материал, вдруг вспучился яркой вспышкой, на какое-то время затмив всегда подконтрольный разум Боксера. И он сорвался. Сорвался, как мальчишка-несмышленыш.
Глупо, глупо, глупо…
Но теперь у него не было путей к отступлению. А потому он сейчас подсознательно, исподволь подбирал аргументы в пользу совершенного поступка. Таков уж человек — он всегда готов оправдать свои поступки — как хорошие, так и те, которых потом будет стыдиться… Ну а тут, как ни говори, он поднял руку на СВОИХ! На людей, с которыми и сам нередко нарушал закон. И вот сорвался, сорвался из-за двух женщин, о которых не знал ничего, даже имен! Ну не глупо ли?..
…Как он и думал, первой показалась машина, на которой обычно ездил, а потому за рулем которой и сейчас, по логике, должен был сидеть Кермач[5]. Скорее всего, так оно и было, только на таком расстоянии было не разглядеть. И это значило, что в этой же машине ехал и Джонни. Против них у Боксера рука не поднималась.
Сидевший в засаде человек тщательно прицелился и плавно нажал спусковой крючок. Могучий пистолет в его сильной руке судорожно дернулся дважды. Это ж надо, успел удивиться Боксер, неужто я настолько волнуюсь, что поставил «флажок» в положение автоматического огня?! Хорошо еще, что сумел удержать оружие и ствол не вскинулся слишком высоко, на уровень лобового стекла…
— Что за черт… — пробормотал Кермач, глядя на показания приборов.
— Что случилось? — с надеждой спросил Джонни.
Он не понимал, что происходит. А потому его искренне обрадовала возможность уклониться от участия в предстоявших событиях. Он не забыл того случая, когда именно Боксер спас его от мести Игорька, нынче уже покойного Игорька…
— Давление масла упало, двигатель перегревается…
Кермач притормозил, выключил зажигание. И тут же все четверо, сидевшие в машине, услышали, как по лесу разнеслись хлопки пистолетных выстрелов.
— Из машины! — заорал Самурай.
Он мог бы и не кричать. Мгновенно распахнулись все дверцы, люди бросились врассыпную. При этом Кермач едва не попал под колеса мчавшейся сзади машины, пытавшейся объехать остановившуюся. У той уже был пробит левый передний скат, ее занесло, и она ткнулась бампером в подступившее к самому бетону дерево, а кормой — в машину Кермача. В этой, второй, машине сразу смекнули, что происходит, и сидевшие в ней преследователи выпрыгнули на дорогу еще до того, как она остановилась.
Две машины теперь стояли, наглухо заткнув узкую дорогу. Понятно, что расчистить проезд можно было легко и просто. Да только кто ж решится сесть за руль, когда все уже поняли, что по ним кто-то стреляет!..
Можно было уходить. В конце концов любому герою, любому рыцарю без страха и упрека хочется выжить, хочется попытаться спастись… Он, Боксер, и так сделал все, что в его силах, чтобы дать девчонкам драгоценное для спасения время, достаточное, надеялся он, чтобы вырваться из леса. Теперь можно подумать и о себе.
Боксер, не поднимаясь, отполз от дороги, потом поднялся и побежал вниз по склону, к оврагу. Если преследователи помешкают еще несколько минут, он сможет уйти достаточно далеко…
Он себя успокаивал — и при этом в полной мере отдавал себе отчет, что за ним гнались профессионалы.
Первым из-под колеса своей машины к обочине перекатился Самурай. Он же первым увидел, как вниз по склону скользит, уклоняясь от деревьев и придеживаясь за кусты, Боксер. Самурай опытно откинул приклад и прицелился.
— Ты что делаешь! — Джонни ударил по стволу, отводя оружие вверх. — Это же Боксер!
Остальные тоже не стреляли. Мгновение, целое бесконечно долгое мгновение Самурай колебался: все же Боксер его пожалел, не выстрелил. Но…
Самурай оттолкнул Джонни, опять вскинул свой «Кедр» и дал короткую очередь. Правда, он сознательно стрелял мимо — благо, внизу сыро и отсюда не видно, насколько в стороне от беглеца впились в землю пули… Первые выстрелы прозвучали — сразу ударили несколько автоматов. Кто как стрелял — кто прицельно, а кто, как и Самурай, для отвода глаз — выяснить было невозможно. Но только одна из пуль попала-таки в цель. Боксер словно споткнулся, покатился вниз, больше даже не пытаясь замедлить свое падение. Даже через голову перекувырнулся.
