Яна Левская - За тёмными окнами
– Уже на месте.
– Где-то я твою морду видел. И не раз… Чё, – нахальное чмо встряхнуло не до конца пришедшую в себя Фрэю, – твой дружок-кошелёк? И не мерзко с этим бледным червём сношаться?
– У тебя ещё есть возможность уйти, – проскрежетал Лиам. – Воспользуйся.
Парень фыркнул, размахнулся и ударил с такой неожиданной для его комплекции силой, что у Хедегора в голове будто бы грянул колокол. Мир завертелся. Боль быстро затапливала сознание. Уже почти забытый голос гадко нашёптывал за ухом: «Ты не жилец, придурок. Забыл про гемофилию? Дон-Кихот недоделанный». При всём этом перед глазами пульсировало одно единственное мгновение, когда рука ушлёпка поднялась для удара, и на запястье у него мелькнули золотые часы. Этой малой доли секунды Лиаму хватило, чтобы узнать их. Бланпен, купленные Тором в Амстердаме на презентации новых моделей, с особой гравировкой возле заводного винта.
– Вот же сволочь… – прошипел Хедегор, шаря руками по полу. Где-то вдалеке слышался взвинченный истерикой голос Кьёр, но смысл слов ускользал. Ярость от внезапного открытия напрочь спутала мысли, и этот пульсирующий ком в голове рос, пока не разбух до того, что в какой-то миг Лиам перестал осознавать себя.
* * *Очнулся Хедегор уже в больнице. Едва поняв, где находится, он застонал от разочарования. Больше белых палат он ненавидел только белые палаты с решётками на окнах.
– Привет.
Агнете подошла, поставила стул у кровати и села.
– Привет, – прохрипел Лиам. – Дай водички.
Пока сестра отошла к столику, Лиам нащупал пульт и перевёл кровать в положение «полулёжа». Приняв воду, он с наслаждением выпил и вернул стакан. Агнете минуту смотрела на брата, а потом прикусила губу и покачала головой с таким укором во взгляде, что Лиам не сдержался:
– Ну что?
– Зачем ты полез?
Раздражённо цыкнув, Хедегор отвернул голову.
– Ублюдок ударил её.
– И ты возомнил себя рыцарем? Там уже и без тебя полицию вызвали. Мало ли где кого бьют? Не тебе за них вступаться. Да тебя и не тянуло никогда… Постой-ка, – Агнете недоверчиво окинула Лиама взглядом. – Дело в ней?
Глянув на сестру, Хедегор увидел настолько хитрую мордаху, что ему снова захотелось застонать.
– Что там у вас намечается? Каковы шансы?
– Никаковы, Агни. Теперь, наверное, даже минус никаковы. Я не хочу продолжать, – оборвал он сестру, видя, что она уже открыла рот для следующего вопроса.
– Ну да. Не суйся в мои мужские дела, вредная женщина, – Агнете наморщила нос, насмешничая. – Я не могла не поинтересоваться твоими мотивами, братец. Ведь тобой должно было двигать что-то огромное – вроде локомотива – раз ты решил вмешаться, да ещё и знатно повозил того типа мордой по стене. Ты мне скажи, Тайсон болезный, зачем ты попытался откусить его наркоманское ухо?
Лиам поражённо смотрел на сестру, не понимая, о чём она вообще говорит.
– Что, прости?
– Как рассказала полиции твоя Фрэя…
– Не моя.
– Хорошо. Не твоя Фрэя. В общем, как она сказала, ты встретил их на пороге, когда её бывший парень требовал ключ. Он ударил тебя в лицо. Ты упал. А когда поднялся, то набросился на него. Схватил за шкирку и впечатал носом в стену несколько раз, потом придушил, зажав шею в локте, и укусил за ухо. Тут как раз ввалились полицейские. Ты его отпустил, и, пока на вас обоих надевали наручники, потерял сознание.
Лиам молчал. По спине поднимался холод. Провалы в памяти не означали ничего хорошего.
– Ты… ничего не помнишь?
До Агнете тоже дошло, и Хедегор быстро перевёл тему:
– У него были часы из коллекции деда. Бланпен, 1955-го года. Золотые, с гравировкой «Carpe diem» [15]. Пусть в полиции проверят.
Агнете сразу посерьёзнела. Кивнув, она сказала, что сейчас же позвонит. Едва за ней затворилась дверь, Лиам зажмурился.
«Боже, что за ахинея, оказывается, там творилась. И я в её центре. С ума сойти».
«Идти не так уж далеко», – усмехнулся знакомый голос.
Лиам открыл глаза и осторожно пощупал ноющую скулу.
«Зачем тебе понадобилось его ухо?»
«Хотел пометить вора».
«Какая дальновидность».
«И здравомыслие, заметь», – голос зашёлся смехом.
– Как в старые добрые времена, – вздохнул Лиам и с тоской уставился в наглухо закрытое внешними жалюзи окно.
* * *Фрэя сидела в кровати, укутавшись в три пледа, и дрожала. На потолке дёргался солнечный зайчик, отражённый от давно подвешенного кем-то на фонарном столбе CD-диска. Сегодня было ветрено, и злополучный диск трепало немилосердно. Солнце, как назло, светило изо всех сил, набивалось до отказа в каждую комнату, будто бы говоря: «Посмотри, какое я огромное, тёплое и радостное! Особенно на фоне тебя – маленькой, замёрзшей и разбитой». Не выдержав, Фрэя встала и задёрнула плотные шторы, которыми почти не пользовалась. Им, конечно, было далеко до тех, что висели у Лиама, но и они справились.
Промаявшись вчера с бессонницей до середины ночи, Фрэя всё же уснула, но её подкинуло в кровати с рассветом, и нервное возбуждение вернулось. Раздрай чувств, сумбур мыслей и головная боль грозились доконать её если не к полудню, то к вечеру – непременно. При одном воспоминании о какао – верном средстве от любых жизненных встрясок – Фрэю начинало тошнить. Звонить Сёренсен тоже не хотелось. Вот так она и сидела с утра, мучаясь приступами истерической лихорадки.
Из вороха свалившихся на неё переживаний она даже не могла выделить самое стенодробительное.
Нильс поджидал её у дома. Начал он с пряников. «Куда ты пропала, девочка моя? Я все это время искал тебя. Скучаю-люблю». Но не смотря на горы постеленной соломки, мягко перейти к настоящей причине своего появления у него всё равно не получилось. Оказалось, ему нужно тёплое местечко, где его будут кормить, поить и на сладкое – ему отдаваться. Разумеется, Фрэя завернула умника. И тогда из Нильса попёрло его нутро. Гнилое до сердцевины. Фрэя была готова к вёдрам грязи, которыми он её полил, но рукоприкладства не ожидала.
Ещё меньше она ожидала увидеть на пороге Лиама. Господи, да он пришёл её защищать! И ведь защитил. Но от воспоминаний о том, как он это сделал, Фрэе становилось дурно. Утончённый, аристократичный и воспитанный до мозга костей Хедегор вколачивал голову Нильса в стену с такой яростью и садистским удовольствием, что у окончательно пришедшей в себя к тому времени Фрэи волосы на загривке встали дыбом. А последний эпизод, когда Лиам схватил зубами ухо этого конченного придурка и потянул, совершенно серьёзно намереваясь откусить, Кьёр вовсе не могла объяснить себе. Это было безумное безумие! Чертовщина какая-то.
Позже Фрэя вспомнила фразу Нильса о том, что он видел Лиама «и не раз», и безудержные мысли её пошли по другим рельсам. Где Нильс мог видеть Хедегора? Где бывает «и не раз» сам Хедегор? Ответ прямо-таки напрашивался. В Христиании. Выходит, она была не так уж далека от истины, когда представляла себе путь соседа. И зачем же одинокий нелюдимый мужчина, не стеснённый в средствах, прогуливается ночами в Вольный город – пристанище всякой швали и нищебродов? У Кьёр не было ответа. Кроме – удовлетворять свои потребности. Например, в насилии.
Выводы складывались во что-то совсем скверное, и Фрэя оборвала себя. В это время как раз позвонила Инге, спросила, почему Кьёр не пришла на пары. Та наскоро придумала простуду с температурой. Лучше бы прикрылась головной болью, потому что, едва заслышав о тридцати восьми градусах на термометре, Сёренсен заявила, что едет.
Открыв дверь, Фрэя сразу отвела взгляд и, совсем не желая видеть, как вытягивается лицо подруги, отвернулась, уходя на кухню. С порога донёсся невнятный звук – Инге благоразумно сдержала почти слетевшие с губ слова. Кьёр дождалась, пока она разуется и зайдёт. Не оборачиваясь, спросила:
– Кофе сделать?
– М-гм.
Фрея достала две турки и ручную кофемолку.
– Ты тоже будешь? – удивилась Инге. – Я думала, ты его только для меня держишь, какао-душа.
– От какао тошнит.
– Слушай, – голос Сёренсен зазвучал твёрдо. – Я задам только один вопрос. А ты ответишь. Это сосед отличился?
– Он отличился, но не на моём лице. А это – Нильс.
– Теперь мне хочется задать ещё пачку вопросов, – буркнула Инге.
Фрэя вздохнула и в двух фразах обрисовала вчерашний скандал.
– Нас с Нильсом отвезли в участок, а Лиама забрала скорая, – закончила она, и принялась крутить ручку кофемолки.
– Не хочешь навестить Хедегора?
– Не знаю, – выдохнула Фрэя. – Наверное, надо бы, но… не хочу. Да, я не хочу, – она кивнула и, повернувшись спиной к плите, прямо посмотрела на Инге. – Ему нравилось. Бить Нильса.
– Мне бы тоже понравилось бить этого кретина, – Сёренсен вздёрнула бровь.
– Дело не в Соммере. Выглядело так, будто Лиаму приятно было просто бить. У него сорвало все тормоза. Не знаю, чем бы кончилось, не появись полицейские.
