Александр Ольбик - Падение «черного берета»
— Надо сначала послушать, о чем идет речь.
Брод смял в пепельнице сигарету.
— Все мы смертны, правильно? К сожалению, и Таллер, и Ельцин, и Брод и вы с Саней и, наверное, сам господь Бог… Словом, каждый из нас рано или поздно уйдем без возврата…
— Очень издалека, Веня, подкатываешься… Ты ведь меня хорошо знаешь и потому давай без увертюр…
— Хорошо! В контракте есть пункт — в случае смертельного ранения, ты передоверяешь свои внутренние органы для медицинского исследования нашей лаборатории. Все! Это главное…
Карташов, прищурясь, смотрел на Брода.
— И во сколько ты такое удовольствие оцениваешь?
— Учитывая твой возраст и, по-моему, неплохое здоровье, по максимуму…
— А точнее…
— Пятьдесят тысяч в любом банке мира.
— А если не секрет, во сколько ты оценил Саню?
— Он когда-то болел желтухой, значит, минус десять штук…
— Я тоже в детстве часто болел ангиной и у меня врожденная систолическая аритмия…
— Такое бывает почти у каждого и это не в счет. Главное, чтобы не было СПИДа, сифона или лейкемии…
— А у твоего охранника Васи тоже был контракт?
— А как же! Мы тут почти все контрактники — и Никола, и Валентин и, как тебе не покажется странным, мы с Таллером тоже…
— Извини, а кто будет решать — жилец я или не жилец?
— Врачи. Тот же Блузман, доктор медицинских наук, профессор, делает уникальные операции по пересадке органов… Все на уровне мировых стандартов и никакой самодеятельности. Например, у Кадыка, когда мы ездили на водохранилище, был разворочен мочевой пузырь, он все равно бы не выжил… А у захваченного, оказалась гемофилия, редкое, но при ранениях смертельное заболевание. Умер и все труды наши пошли насмарку…
Брод сходил на кухню и принес две бутылки — с джином и фантой. Налил в фужеры джина. Выдвинул ящик стола и достал отпечатанные на компьютере две странички текста.
— Вот договор, читай.
— Этого мне не надо. В принципе, я могу подписаться под условием самого дьявола, только к этой мысли надо сперва привыкнуть.
— Привыкай!
— Но случись что со мной, вы меня все равно отправите на секционный стол Блузмана, — сказал Карташов и в его голосе слышалась глухая отчужденность. — Так что лучше лечь под нож за 50 тысяч, чем за здорово живешь… А кстати, Веня, кто передаст деньги моей сестре?
— Об этом пусть твоя голова не болит, у нас в Латвии есть деловые партнеры. Покупатели…
— Потрохов?
— Органов пересадки, — поправил его Брод. — И давай без иронии, ладно?
— Идет, но если ты, Веня, меня попытаешься с какой-нибудь пустяковой царапиной отправить к Блузману, даю слово офицера, я из всей вашей конторы сделаю Хиросиму…
Броду, хотя и не весело, но угрозу, сказанную в полушутливом тоне, он воспринял как нужно.
— Представь себе, Мцыри, что твой горячий мотор будет биться в груди президента Мозамбика или премьер-министра Гондураса…
— От твоих хохм, Веня, мне хочется блевать..
— Хорошо, тебе не нравится география, давай ее сузим до пределов Госдумы… Несколько ее депутатов ходят с нашими почками и сердцами… Люди гибнут за металл и в основном по своей глупости.
— В этом я уже не раз успел убедиться. Меня не надо уговаривать, давай бумагу и я подмахну ее…
Однако ратификация не состоялась: просигналил мобильник и Брод с трубкой отошел к окну. Закрыв рукой микрофон, и сказав: «Это Таллер», он пошел на выход.
…Карташов спустился вниз, в небольшую, закрытую на три замка комнату, где находилась электронное оборудование. Сканер выбрал Николай и тут же преподал Карташову урок.. Затем они отобрал кое-какой инструмент и несколько метров телефонного провода.
Под вечер, на разных машинах, они с Одинцом тронулись в путь, в район усадьбы Музафарова. По дороге они переговаривались по сотовым телефонам.
Одинец стал травить анекдоты.
— Слышь, Мцыри, что такое мусоропровод? Считаю до трех, если отгадаешь, ставлю вечером коньяк…
— До вечера еще дожить надо.
— Но, а все же?
— Проводы милиционера на пенсию… Анекдот с бородой, ты, Саня, что-нибудь поновее расскажи…
— Хорошо, на ту же тему… Преследуя хулигана, сержант Ноздратенко выстрелил в воздух, но не попал…
— А ты знаешь, как старшина-сверхсрочник завязывает шнурки на ботинках? Одну ногу ставит на табуретку, а на другой завязывает шнурок… Ты, кажется, накликал на свою задницу ментов…
Впереди двое гаишников шмонали крутой «мерседес». Пискнул мобильник, Карташов взял трубку.
— Мцыри, не выключайся, сейчас услышишь новый анекдот..
— Саня, не валяй дурака… Что ты задумал?
Одинец на своей «девятке» обогнал его и возле дорожного поста притормозил. Карташов видел как к нему подошел один из милиционеров и тут же услышал голос Одинца:
— Товарищ лейтенант, хотите повеселю?
— Что, права потерял?
— Да нет, новый анекдот только что по радио услышал.
— Валяй!
— Не будете обижаться?
— На все случаи жизни не хватит обижалки. Рассказывай, пока я добрый…
— Тогда слушайте… Милиционер женился. По выходным дням после завтрака он надевает китель, фуражку и, обращаясь к теще, берет под козырек: «А теперь, мамаша, предъявите ваш паспорт с пропиской! « Потом весь день этот милиционер смотрит телевизор с чувством выполненного долга…
Карташов слышит, как милиционер гогочет. Карташов уже проехал пост и на метров пятьсот уехал вперед.
В трубке голос Одинца:
— Слыхал, Мцыри? Я же забыл свой ствол оставить дома, а вдруг проверка на дорогах… Надо было пустить дымовую завесу… За указателем сворачивай направо и на третьем километре, еще раз…
— Спасибо, конечно, за анекдот, но такие номера могут печально кончиться…
— Нет повести печальнее на свете… А кстати, что такое минет по-китайски?
— Не знаю…
— Тебет… Понял?
В Одинцово они приехали затемно. Только-только начали курчавиться сумерки.
Одинец остался в машине, Карташов с чемоданчиком отправился в сторону телефонной подстанции. Он миновал поросшую полынью поляну и вышел к водонапорной башне. В метрах двухстах от нее белела вилла Музафарова, справа, тоже на приличном расстоянии, светились окна домов, похожих на средневековые замки… Он обошел подстанцию и увидел выходящую стяжку проводов, пара которых ответвлялась в сторону деревянной опоры. Он раскрыл чемоданчик и достал из него телескопический жезл и смотку проводов. Раздвинув жезл и, прикрепив к нему оголенные концы, он поднял провод на высоту двух-двух с половиной метров и перекинул его через проводку… Затем позвонил Одинцу и велел тому быстро идти к нему. Когда тот явился, Карташов попросил Саню помочь взобраться на перекладину опоры. И там он подсоединил концы провода к линии, ведущей в дом Музафарова. Обмотал изолентой…
— А ты знаешь, что, когда ты прикреплял концы, его телефон мог тренькать? — сказал Одинец. — Во всяком случае, должен тренькать…
— Пока что ты тренькаешь… Подай сканер, он в чемоданчике в целлофановом пакете…
Одинец вытащил пакет и, подпрыгнув, отдал его Карташову. Отвинтив крышку, тот подключил к сканеру болтающиеся концы проводов.
Когда спустился вниз, он завернул прибор в целлофановый пакет и упрятал в лунке, поросшей травой. Сверху положил валявшийся кусок толя.
— Можем двигать дальше… — Карташов стал собирать чемоданчик.
— А когда будем слушать? — Одинец стоял с открытым ртом, не понимая действий своего напарника.
— В машине послушаем, сканер, который правильно называется АП — автоматический преобразователь, соединит телефонную линию интересующего нас абонента с нами… В данном случае, сигнал пойдет на мой и твой номера… Только ты будешь слушать, а я и слушать и записывать на магнитофон…
— Извини, Мцыри, ты что-то загибаешь… А если это так, то разреши спросить, где ты этой телефонизации научился?
Карташов изолентой приклеил провода к деревянной опоре и они стали почти невидимыми…
— Это сейчас умеет делать любой юный техник… А я эту технику освоил в разведшколе под именем трудовая колония… Там сидят такие Эйнштейны, которые нам с тобой даже во сне не снились… Впрочем, ты это и сам знаешь не хуже меня. А что касается сканера, то такая аппаратура сейчас продается на любом блошином рынке. Во всяком случае, таково мнение Брода…
— Идем, мне не терпится убедиться, что все это не фуфло… И если я хоть что-нибудь услышу, поверь, поставлю ящик коньяка и им же разотру тебе пятки…
От виллы они уже отъехали на порядочный кусок, когда телефон, лежащий рядом с Карташовым, запищал… Прежде чем поднести трубку к уху, Карташов подключился к портативному диктофончику, который находился в «бардачке».
В трубке немного потрескивало, но сигналы были отчетливые, и голос, который, наконец, прорезался, тоже звучал ясно и было впечатление, что кто-то разговаривает здесь, рядом, буквально за спиной…
Беседа шла между мужчиной, очевидно, Музафаровым, и женщиной. Баритона с уверенным контральто.
