Джон Тренейл - Врата Совершенного Знания
— Я прекрасно вас понимаю. Какая жалость! Сегодня вечером там будет кабаре, и я уже купил билеты. Ну что ж, пойду один и сам представлюсь.
Ку явно огорчился. В глазах Линьчунь сквозило сомнение. Она представила, как этот очкарик рыщет за сценой в поисках Мэйхуа, и поняла, что не допустит этого.
— Я поеду, — выпалила она.
Два часа промелькнули в сплошной суете, но Линьчунь, последний раз пройдясь по лицу пуховкой, все-таки ухитрилась оказаться на крыльце родительского дома как раз в тот момент, когда такси Ку подъехало к тротуару. Добраться до цели, однако, оказалось нелегко.
— Это где-то на Двадцатой улице, отходящей от Сван-Чэн-роуд, — настаивала Линьчунь.
Но на Двадцатой улице было не менее двадцати ночных клубов.
— В темноте все выглядит иначе, — пожаловалась она, когда они поднимались на пятый этаж на лифте.
В дверях их встретила хозяйка и провела под навесом из искусственных глициний к столику, на котором стояла ваза с одним цветком.
— Привет! — навстречу им быстро вышла другая китаянка, очень высокого роста. — Меня зовут Моли. — Она указала на цветок в вазе с тонким горлышком и улыбнулась.
Ку удивленно покачал головой.
— Моли, — повторила Линьчунь. — Жасмин. Это игра слов. Здесь у всех девушек имена ночных цветов. «Вечерний аромат» — понимаете?
Линьчунь заказала кока-колу, Ку — тайваньское пиво. Вместе с напитками принесли счет. Ку поднес его поближе к свече, горевшей в оранжевом стеклянном шаре.
— Ну и ну! И это за пиво и безалкогольный напиток?!
Линьчунь смотрела на свой стакан с колой, готовая провалиться сквозь землю. Ку, казалось, опомнился, увидев ее смущение.
— Простите, простите, — пробормотал он.
— Нам с вами трудно это понять, но цены у них считаются низкими. Они еще только встают на ноги и стараются поддерживать репутацию не слишком дорогого заведения.
— Ну, конечно.
— В заведениях такого рода цены обычно выше на сто — сто пятьдесят процентов! Ведь им приходится выплачивать банковский заем, — объяснила Линьчунь с каменным выражением лица.
Ку неопределенно хмыкнул. Его глаза стали привыкать к полумраку. Ночной клуб «Вечерний аромат» представлял собой большую квадратную комнату с разным уровнем пола. Две трети пространства были слегка утоплены и заставлены маленькими круглыми столиками, покрытыми скатертями; на каждом стояла высокая ваза с цветком. Возле сцены размещалась небольшая круглая танцплощадка. Позади нее Ку видел только музыкальные инструменты: синтезатор, барабан, гитару. Был там и микрофон, а за ним — вертящийся круг «диско».
— Очень впечатляюще.
Линьчунь была с ним согласна. Все как в роскошном саду. Позади бара, рядом со сценой, тянулось к потолку высокое, цветущее сливовое дерево. На противоположной стороне, как бы для симметрии, стояла клетка с живыми голубями. Ощущение, что ты находишься на природе, еще больше усиливалось за счет новых корзин, висящих на бамбуковых балках, деревянных шпалер на стенах и циновок из кокосовых волокон на полу. Цвета в основном зеленые и белые, с редкими мазками желтого для живописности.
— И как здесь идут дела? — спросил Ку.
— Мне сказали, что очень хорошо.
— Вам сказали… Значит, вы этому верите?
— Верю, но… видите ли, вы же понимаете не хуже других, как это обычно происходит, господин Ку. Всегда существует тройная бухгалтерия: одна — для властей, другая — для партнеров и еще одна, реальная. Ведь цифры нужно интерпретировать, верно?
— Да, на чем основано мнение о состоянии дел госпожи Мо?
— Все получается лучше, чем предусматривалось по планам. Во всяком случае, ее заведение окупится не через семь, а через пять месяцев.
Ку осматривался. Тем временем трое музыкантов прошли на сцену и начали настраивать инструменты. В дальнем конце зала неожиданно появилось пятно света и, мигая, забегало по сцене, пока не остановилось на гитаристе, который взмахом руки ответил на легкие рукоплескания. Затем луч высветил группу молодых людей, направляющихся к большому столу возле сцены. При виде их Ку насторожился.
— Похожи на завсегдатаев, — прошептал он, не открывая глаз от вновь пришедших. — Вам известно что-либо насчет постоянных клиентов?
— Слишком мало. Конечно, это заведение предназначено для публики, как-то связанной с кино. Идея заключается в том, чтобы появилось ядро клиентов, любителей хорошо провести время, поужинать, выпить и поглазеть на кинозвезд. Только сюда, в Мэй-Цзу, можно быстро доехать на такси от Линсен-Норт-роуд, так что идея неплохая.
Линьчунь почувствовала, что босс не слушает ее. Как он груб, подумала она уныло, но потом поняла, что для Ку это прежде всего дело, и решила, что с надеждой поразвлечься пора прощаться.
За большим столом сидели пять человек: две пары и один мужчина без спутницы. Все мужчины были западного происхождения, обе женщины — китаянки.
— Привет, Род, что будешь заказывать?
Голос казался смутно знакомым. Ку подался вперед, напрягая слух. Но тут приглушили освещение, и Линьчунь прошептала:
— Я думаю, сейчас будет выход госпожи Мо.
Она оказалась права. Частая барабанная дробь, общее музыкальное крещендо, завершившееся грохотом цимбал, — занавес осветился лучами прожекторов, затем открылся, и на сцене показалась шоу-звезда.
Лишь одно определение пришло на ум Ку: сладострастная. Певица была облачена в черно-белое полосатое платье до полу, с длинными рукавами. Декольте было очень глубоким, а грудь роскошна. Мэйхуа стояла, выставив вперед ногу и уперев левую руку в бедро, такое волнующе крутое, что Ку неожиданно подумал: надень на него очки — они удержатся. В другой руке девушка держала микрофон.
— Спасибо, спасибо вам. Всем огромное спасибо.
Низкий, усиленный микрофоном голос эхом разлетелся по залу. Но кто-то, вероятно, настраивал уровень громкости, потому что слово «огромное» было едва слышно.
— Первая песня этого вечера, как всегда, «Душистые цветы»! — Мэйхуа подняла микрофон высоко над головой, а потом широким взмахом опустила вниз. — Уберите его…
Опять раздались аплодисменты. Ку налил себе пива в стакан и закурил. Он имел слабость к любовным песням на местном наречии.
— «Душистый цветок», — напевал он тихонько, не замечая, что Линьчунь украдкой наблюдает за ним. Она была изумлена, увидев, что Ку любит музыку. Дрянная любовная песенка, а ее босс, мистер Факты и Цифры собственной персоной, мурлычет ее.
Ку в это время не мог оторвать глаз от певицы. Он не старался подыскать эпитеты, типа «шарм», или «изюминка» или даже «сексапильность». Всего этого ей было не занимать, и ее сексуальность сочилась из каждой поры, словно мед, смешанный с вином. Красные, как роза, губы, длинные волнистые волосы, горящие глаза, высокие скулы, лицо классической китайской красоты, гибкое тело… о, да!
И петь она тоже умела. Каждая знакомая Ку фраза звучала как гармония чувства, тембра и модуляций. Когда песня подошла к концу, пятно света стало постепенно уменьшаться, перешло сначала на лицо Мэйхуа, потом на ее рот… Музыкант, игравший на синтезаторе, украсил последние такты парой рулад, и свет погас совсем. Раздались восторженные аплодисменты, к которым присоединились Линьчунь и Ку.
Ку улыбнулся своей спутнице, ему было приятно сознавать, что он доставил Линьчунь удовольствие. Ку чувствовал, как в нем растет нежность к этой замечательной женщине, что словно несла с собой свежесть утра после удушающих ночных ароматов, которые, казалось, источал облик Мэйхуа.
— А теперь кое-что более современное, немного более… ну, скажем, раздумчивое…
Мэйхуа играла с публикой, соблазняя кокетливыми уловками каждого мужчину в отдельности. Она взглянула в сторону большого стола, улыбнулась и слегка покачала головой.
— Вот прекрасная баллада группы «Дайр Стрейтс» — «Любовь и золото». Я хотела бы посвятить эту красивую песню человеку, который сегодня находится в этом зале. — Мэйхуа понизила голос до шепота. — Для… Мэта.
Среди публики раздались восторженные крики, сидевшие за большим столом фамильярно хлопали кого-то по плечу. Потом кто-то зашикал, и в зале прозвенели шесть томительных нот, жалобы уличной девчонки, которой сделали больно, но которая не хочет показать это. Мэйхуа сделала глубокий вздох, закинула голову и запела. Ее низкий хрипловатый голос плыл вслед за мелодией, не перекрывая ее и не соревнуясь с ней. И, пока она пела, в дымно-голубых тенях зала разливалась сладостная печаль.
Ку повернулся к Линьчунь.
— Простите, — прошептал он. — Я вернусь через минуту.
Он скользнул в ту сторону, где находился бар и светящаяся табличка с изображением черной мужской фигуры, стоящей расставив ноги. К удивлению Линьчунь, Ку прошел мимо мужского туалета и исчез за другой дверью — между баром и сценой. Она покачала головой, удивляясь и досадуя одновременно. Как такой талантливый банкир может быть столь безнадежен во всех других отношениях — это оставалось для Линьчунь загадкой.
