Дональд Гамильтон - Человек из тени

Наступила тишина. Она посмотрела на револьвер в моей руке и тихо сказала:

— Незаряженный, да?

— Нет, — сказал я, — не заряжен, док.

Я достал патроны из кармана и стал закладывать их в пустые камеры.

— Вы ведь не собирались устраивать ему настоящую западню, правда?

— Я хотел убедиться в том, что он есть, — ответил я. — Подойди он поближе, я бы его, по возможности, схватил. Не очень-то я надеялся на то, что он клюнет. Слишком уж явной была западня, чтобы профессионал ее не раскусил.

— Значит, на самом деле вы проверяли меня? — ее голос был совершенно ровным. — Разве нет?

Я посмотрел на нее. Ее глаза встретили мой взгляд спокойно. Даже в очках они были красивы. Оливия вполне привлекательна, когда не напускает на себя высокомерный, отрешенный и угрюмый вид, подумал я. Или, возможно, я просто к ней привыкал.

— Вы вызвали опасения своей последней загадочной тирадой, — сказал я. — Надо было бы кое-что уточнить. Рано или поздно, но мне придется повернуться спиной к заряженному револьверу в ваших руках и, наверное, тогда мне будет не до вас.

Я ожидал, что она разозлится или хотя бы насупится. Но к удивлению она рассмеялась и, подойдя ко мне, встала на цыпочки и поцеловала в губы.

— Знаете, я вполне могла бы полюбить вас, Коркоран, или как там вас зовут, — сказала она улыбаясь, — хотя в вас нет ни капельки романтики и рыцарства, вам и на ум не приходит, насколько все это в новинку для женщины, взращенной на лунном свете и розах. Ладно, поехали домой. Вам придется перенести меня через порог на руках, чтобы увидели соседи.

Так оно и случилось. Домик был маленьким, стандартным, с окном-картиной, в новом районе с кривыми улочками на французский манер — фантазия архитектора, который вычитал где-то, что прямые улицы — дань обыденному. Тем не менее для нового район не так уж плохо смотрелся, да и сам дом тоже, хотя я терпеть не могу окна-картины. Когда мы вошли, зазвонил телефон.

15

Я поставил ее на ноги и закрыл дверь. Не было больше никого, ради кого следовало играть роль, да и телефонная трель убила бы самые пылкие чувства, поэтому я просто отошел и глянул на циферблат. Было уже два часа. Маленький «рено» — не спортивная модель, к тому же на пути были задержки и объезды, потому мы даже и не приблизились к тому времени, за какое молодой Брейтвейт в своем гоночном «хили» покрыл расстояние между Новым Орлеаном и Пенсаколой.

Оливия, одернув платье, пошла к телефону, а я — за чемоданами. Когда я вернулся, она протянула мне трубку.

— Как проходит медовый месяц? — раздался знакомый уже голос нашего новоорлеанского связного, которого я никогда не встречал.

— Видите ли, — сказал я, — существует старое изречение. Трое — иногда тоже толпа, если вы догадываетесь, о чем идет речь.

— Кто же вас преследует? Этот, с рожей, что просит кирпича?

— Вот именно.

— Ясно. Это меняет дело. Полагаю, что пребывание в Новом Орлеане можно было считать совпадением, но следование за мадам через четыре штата, конечно же, не случайность. Он-то нам и нужен, — последовала пауза. — Сейчас он где-то поблизости?

— Рядом со мной он, положим, не стоит, но, полагаю, не столь уж далеко.

— Прекрасно, — ответили из Нового Орлеана, — прекрасно, ведь вам предстоит его брать.

Мне не понравилось, как он это сказал. Я осторожно заметил:

— Да, знаю. Вообще-то я уже намеревался сделать это сегодня, но Крох очень осторожен. Нужно выждать момент и подготовиться тщательнее. К тому же беспокоит его поведение. Он действует то как опытный старый профессионал, то как молодой хвастливый петух. Хотелось бы выяснить, что кроется за этой импульсивной мелодрамой до того, как я стану его брать.

— Вы можете задать ему любой вопрос после того, как возьмете, — произнес голос в трубке. — Он один последовал за Мариасси, больше никого не было? Или еще кто-то?

— Нет.

— Тогда вы должны его брать, и немедленно. Дело Тауссига становится неотложным. Желательны немедленные действия, если не сказать, что вам приказывают поторопиться. Ясно?

— Разумеется, — ответил я со вздохом.

— Вы должны его взять. Это приказ. Но у меня есть для вас и приятные новости. Та маленькая барышня, художница, у которой студия на чердаке и синяк под глазом, пришла в гостиницу «Монтклер» спустя полчаса посте вашего отъезда. Она о вас справлялась.

— Антуанетта Вайль? Что ей потребовалось?

— У нее было письмо для вас. Когда ей сказали о вашем отъезде, она пожелала, чтобы письмо вам переслали, но вы не оставили адреса, а мы не предвидели возможность корреспонденции, поэтому подкупили портье, чтобы он это послание не принял. Так что мы не знаем содержания письма, но, судя по всему, у вас скоро появится возможность это выяснить самому.

— Каким же образом? — спросил я.

— Пока она пыталась выяснить, как вас найти, кто бы вы думали возник на горизонте? Разумеется, сам доктор Муни, смертельно бледный, прижимая к груди левую длань. Чьих это рук дело? Доклад ваш ждут с нетерпением. Так или иначе, пострадавший услышал, что наводят справки о вас Его осенила идея. Муни подкатился к ней. Художница хотела его отшить, но тот сказал что-то такое, что заинтересовало ее, и она поднялась в номер, чтобы продолжить разговор. Вскоре, найдя по-видимому общий язык они отбыли на его машине — светло-голубом «крайслере» с открытым верхом, если вам это интересно. Время отбытия — десять тридцать. Курс — на восток, в сторону Пенсаколы. Скорость — с превышением. Поэтому, дорогой счастливчик, они скоро объявятся.

— Все ясно, — я невольно нахмурил брови. — И у вас нет никакого представления о том, что эта девушка хотела передать?

— Ни малейшего.

— Черт возьми, — сказал я, — нельзя ли организовать, чтобы ее перехватили?

— Под каким предлогом? На каком основании?

— Черт его знает, ну пусть полиция задержит их обоих за какое-то нарушение правил движения или еще чего-нибудь в этом роде. Они будут пересекать много границ между вами и мной.

— И чего мы этим добьемся?

— Это оградит глупую барышню от возможности получить новые синяки, — сказал я.

— Не думаю, что Вашингтон так заинтересован в охране глупых барышень, дружище, — сказал коллега в Новом Орлеане. — По крайней мере, не настолько, чтобы пойти на такой риск скандала из-за того, что респектабельный врач из Пенсаколы подбивает клинья к миловидной художнице из Нового Орлеана. Вам не терпится узнать, что она там нацарапала? Барышня до сих пор молчала, но кто знает, как поступит, если мы столкнем ее с полицией и любопытными репортерами. Нет, пусть уж лучше катит себе в Пенсаколу. Вы займетесь ею по прибытии и выясните суть столь срочного послания. В конце концов, если ей столь необходимо отправить вам письмо, то нам не менее важно знать, о чем оно. Возможно, вспомнилось что-то о Крохе после вчерашней ночи, о чем забыла рассказать.

Конечно же, он был прав. Я сказал:

— Ладно, но грядет сумасшедший медовый месяц.

В Новом Орлеане раздался смех:

— Ваша жена поймет, чего не скажешь о моей. Так или иначе, вы уже за пределами моей территории. Я переключаю вас на местную службу. На связь выйдете на веранде «Фламинго». Ваша жена объяснит, где это, или посмотрите сами по городскому справочнику. Воспользуйтесь мужским туалетом. Жгучее желание помыть руки должно возникнуть ровно в пять тридцать. Сейчас на часах четыре минуты третьего.

Я сверил часы.

— Внешность?

— Вы узнаете его при встрече, — ответил голос в трубке. — Специальная команда наготове. Связной скажет, как подать сигнал, когда пациент будет готов к операции. Или вы можете выполнить задание самостоятельно. Так или иначе, тот, с каменным лицом, должен быть схвачен, и тогда он у нас заговорит. Это все.

Мне оставалось лишь сказать казенную фразу:

— Задание получено и принято к исполнению.

Услышав щелчок, я положил трубку, размышляя, встречался я когда-нибудь с тем человеком, с которым только что говорил. Скорее всего, нет. Я поднял глаза и увидел, что Оливия наблюдала за мной, несомненно озадаченная и встревоженная тем, что услышала.

— Веранда «Фламинго», — сказал я.

— Это в центре города, — ответила она.

— Сколько туда добираться?

— Надо рассчитывать, по крайней мере, на полчаса. Пенсакола на самом деле больше, чем могло показаться с шоссе, которым мы приехали.

— Вы знакомы с этим местом?

— Да… Я его знаю, — сказала она после некоторого замешательства. — Это прямо за углом, рядом с кабинетом Хэролда. Мы иногда там встречались, чтобы перекусить или выпить перед обедом.

— Вы можете объяснить, где находится там мужской туалет?

Она подняла глаза, чтобы удостовериться, что я не шучу:

— Оба туалета слева от входа в дальнем углу. Вы собираетесь там с кем-то встретиться?