Джеффри Сэкетт - Клеймо оборотня
— Так почему вы вызвались?
— Простите, капитан, не поняла?
— Почему вы вызвались участвовать в этом проекте?
— Меня крайне интересуют вопросы мутации генов, — ответила она. — Когда я узнала, что включает в себя этот проект, я сразу поняла, какая редкая возможность мне предоставляется. Столь необычная генетическая мутация, как в случае с оборотнем…
— Откуда вы знаете про оборотня! Это конфиденциальная информация. — Взгляд холодных голубых глаз пронзил ее насквозь.
— Само собой разумеется, капитан, — ответила она, — и коль скоро доктор Реймор возглавляет исследовательские работы в области генетики, то тот факт, что он счел возможным поделиться со мной этой секретной информацией, следует понимать, как еще одно доказательство его доверия ко мне.
Брачер у не понравился ее ответ, как и этот словесный поединок, в котором он был явно не на высоте, поэтому он предпочел сменить тему:
— Прежде чем утвердить ваше назначение, я бы хотел, чтобы вы ознакомились с объектом исследования.
— Как вам угодно, капитан.
— Следуйте за мной, — сказал он и вышел из кабинета.
Он увидел, что она открыла сумочку, вынула хирургическую маску, шапочку, и не замедляя шага, надела все это на себя, закрыв таким образом все лицо, кроме узкой полоски глаз.
— На кой черт вам это нужно? Вы что, собираетесь оперировать?
— Это простая предосторожность против возможной вирусной или бактериальной инфекции.
Брачер засмеялся:
— Чепуха! Этот человек не заразный!
Глядя ему прямо в глаза, она спросила:
— Откуда вы знаете?
Разумеется, Брачер не знал. Просто подобная мысль никогда не приходила ему в голову, и его разозлило то, что эта женщина и в этом опередила его.
Такой была их первая встреча, подробности которой еще раз вспомнила Петра, приближаясь с папкой в руке к кабинету Брачера. Она отлично сознавала, что капитану не понравится ее отчет, как ему не нравится все, что касается ее.
Она вошла в приемную и кивнула адъютанту. Бриггс поднялся из-за стола, доложил шефу о ее приходе и, открыв дверь в кабинет, пригласил ее войти.
Ступив на порог, она быстро оглядела комнату. Лица всех присутствующих были ей знакомы, но лишь одно лицо не вызывало неприязни. Она одними губами улыбнулась Джону Невиллу, своему постоянному компаньону в работе с Калди, и он улыбнулся ей в ответ. «Хороший человек, — подумала она, усаживаясь рядом, — мягкий и безобидный». Было ясно, что Невилл боится капитана Брачера и вообще страшно напуган всем тем, что творится в Центре, но это ее мало волновало. Он методично выполнял все, что ему говорили, не произнося ни слова, и лишь изредка обнаруживая подлинный интерес к работе, который впрочем неизменно сменялся чувством вины, раскаянием и молитвами. Невилл не представлял для нее угрозы и поэтому был вполне приемлем. А тот факт, что он питал к ней дружеские чувства, существенно скрашивал необходимость ежедневного общения с ним.
Совсем другое дело — его жена. Можно было ждать, что Петра и Луиза будут вести себя как союзницы или подруги, или по крайней мере как два человека, связанных общностью пола, — две женщины, почти ровесницы, в этом замкнутом мире мужчин-расистов. В штате Центра «Халлтек», обслуживающем секретные исследования, были и другие женщины, но в большинстве своем — либо среднего возраста, либо значительно старше; кроме того почти все они являлись выходцами из немецких эмигрантских общин в Южной Америке, о чем свидетельствовали такие имена, как Хуанита Шмитд или Консуэло фон Рунштедт. Поэтому Петра рассчитывала сблизиться с Луизой Невилл, однако последняя никак не пыталась скрыть своего резко отрицательного суждения о тех, кто по своей охоте помогает расистам в их бесчеловечных экспериментах. В глазах Луизы Петра была врагом, не более того, и пол здесь не играл никакой роли. При первой встрече они обменялись короткими приветствиями, и Луиза сделала попытку сойтись поближе, заметив, что женщины по природе своей существа более разумные, чем мужчины, именно поэтому они столь немногочисленны в этой компании опасных для общества нравственных уродов. Петра, согласившись с тем, что женщины без сомнения разумнее мужчин, тут же добавила, что при этом они гораздо наивнее и эмоциональнее, а потому намного легче попадают в идеологические сети, расставляемые евреями. Этот диалог и определил характер их последующих отношений.
Пратта она знала достаточно хорошо, и у нее не было желания углубить это знание. Пратт, решила она при первом знакомстве, — игнорамус.[9] Ее неприязнь постоянно усугублялась тем, что достаточно ему было оказаться в непосредственной близости от нее, не важно, где и когда это происходило, как он неизменно давал волю рукам. Само по себе это было противно, но гораздо противнее было то, что Пратт постоянно производил впечатление давно не мытого человека.
И наконец, здесь же, за своим столом, как всегда надменный, самозначительный и величественный, восседал капитан Фредерик Брачер. Он и заговорил первым, как только за ней закрылась дверь:
— А, мисс Левенштейн, наконец-то! А я уж беспокоился, не нарушили ли мы ваш отдых, выбрав такое неудачное время для совещания.
Она села на единственный свободный стул между Невиллом и Праттом.
— Я опоздала по независящим от меня причинам, капитан, — сдержанно проговорила она. — Похоже, обслуживающий персонал этого заведения целиком состоит из невежественных неандертальцев, которые понятия не имеют, как пользоваться копировальным аппаратом. Мы с доктором Невиллом подумали, что вы и профессор Пратт захотите ознакомиться с копиями полученных данных. Вот они. — Она вынула несколько отпечатанных листов и передала их остальным. — Как, я полагаю, профессор уже сообщил, мы столкнулись с довольно серьезными проблемами, и решили отчитаться перед вами о достигнутых результатах.
— Вернее, об их отсутствии, — пробормотал Пратт.
— Вот именно, профессор, — сказал Брачер, откладывая копии, в которые даже не потрудился заглянуть. Он повернулся к Невиллу:
— Джон, я не могу находиться здесь постоянно, каждую минуту и каждый день. У меня слишком много дел, поэтому я просто не в состоянии все время стоять у тебя за спиной, проверяя твою работу. Тебе было поручено провести психологический анализ этого человека за то время, пока я нахожусь в Калифорнии. И вот я возвращаюсь и вижу, что ровным счетом ничего не сделано. Прошло четыре недели, и абсолютно никаких результатов!
— Это… э-э… не совсем так, Фредерик, — робко возразил Невилл, что для него впрочем было равносильно акту открытого неповиновения. — В любом исследовании исключение вероятностей так же необходимо, как и обнаружение…
— Я не желаю тратить время, выслушивая твои объяснения. Жаль, что ты не служишь в армии, Джон. Одно из кардинальных тактических положений гласит: «Если позиция плохо защищена — отступи». — Луиза Невилл что-то еле слышно пробормотала. — Прости, Луиза, я не расслышал, — холодно обратился он к ней. — Ты, кажется, что-то сказала?
— Ничего, что могло бы тебя заинтересовать, — ответила она. — У меня нет ни малейшего желания присутствовать на этом твоем совещании. Не могу понять, зачем ты приказал мне прийти.
— Пригласил, а не приказал, — с улыбкой сказал он, прекрасно сознавая, что у нее не было выбора. — И потом, твое присутствие просто необходимо. Ты провела массу времени в беседах со старым цыганом, и вполне возможно, что тебе придется с ним сегодня еще переговорить.
Опасаясь, что очередная стычка между женой и ее кузеном может плохо кончиться, Невилл попытался переключить внимание Брачера:
— Если ты все же заглянешь в отчет, Фредерик, ты…
— Изложи мне суть. — Брачер произнес это тоном невероятно занятого человека, у которого нет лишней минуты, чтобы прочитать бумаги.
— Хм… ну, что ж. — «Столько времени потрачено на составление этих бумажек, а он не удосуживается даже в них заглянуть», — подумал Невилл с легким раздражением. — Как тебе известно, все это время я наблюдал Калди, а Петра пыталась выполнить химический анализ…
— Да, да, я это знаю, — нетерпеливо перебил Брачер. — Ну, и какие же результаты?
Невилл глубоко вздохнул:
— В ходе наблюдений я обнаружил весьма любопытные факты. Калди не ест, не пьет и обходится без сна. У него отсутствует функция мочеиспускания и дефекации. И насколько я мог заметить, он не потеет.
— Это невозможно, — возразил Пратт. — Ведь речь идет об основополагающих функциях, жизненных функциях человеческого организма.
— Совершенно верно, — сказала Петра. — В этом-то все и дело. Совершенно очевидно, что Калди не человек. И это еще не все. Я попыталась взять у него кровь на анализ и не смогла проткнуть кожу иглой. Я даже обратилась за помощью к одному из охранников. Бесполезно. Его кожу невозможно проткнуть.
