Тэми Хоуг - Девушка Лаки
Впрочем, он знала, что есть женщины, которые охотно подчиняются мужчинам. И были бы только счастливы валяться в ногах у такого красавчика, как Лаки Дюсе. Но она к числу таких дамочек не принадлежит. Потому что всегда была сторонницей идеи равенства полов. Лаки олицетворял собой мужской шовинизм. Она же не доверяла ему, не уважала его, да и, по большому счету, он не слишком-то ей нравился. Как же она могла хотеть его?
Ее взгляд вновь скользнул по кровати, и ее в очередной раз обдало жаркой волной желания.
Стараясь не думать о сексе, Серена опустилась на колени на плетеный коврик возле кровати и приподняла край покрывала. Под кроватью стояли несколько больших картонных коробок. Она потянулась было к тем из них, что находились к ней ближе других, но вовремя остановила себя, стоило кончикам ее пальцев коснуться картонного бока. Вдруг она обнаружит там что-то такое, о чем ей лучше не знать? Или вдруг она сможет найти внутри то, что послужит ей ключиком к пониманию истинной натуры Лаки Дюсе? В нерешительности прикусив губу, Серена все-таки потянула на себя ближайшую коробку. В следующее мгновение снаружи донесся странный скрежещущий звук.
Коробка оказалась доверху набита книгами.
– Боже, да кто бы мог подумать, что он умеет читать! – пробормотала Серена себе под нос.
Ее пальцы пробежали по корешкам томиков в картонных переплетах, разложенных аккуратными стопками. В основном это были университетские учебники по биологии. Помимо них, в коробке оказалось собрание сочинений Шекспира, несколько книг по истории искусств, а также старые книги на французском языке. Серена осторожно вытащила один из учебников и открыла. От книги слегка пахло плесенью и чем-то чуть сладковатым, а страницы слиплись. На обороте титула она прочитала сделанную от руки в правом углу надпись: «Этьен Дюсе, УЮЗЛ, 1979 год».
Университет. Она попыталась представить себе Лаки, шагающего по университетским коридорам в Лафайетте. Вот он заходит в аудиторию со стопкой книг в руках, садится на скамью лекционного зала. Увы, в ее воображении упрямо возникал Лаки в камуфляжных штанах, с голым торсом, взбирающийся на вышку с боевой винтовкой. Тем не менее он все-таки был студентом, причем студентом серьезным, о чем свидетельствуют эти книги. Тогда почему сейчас он зарабатывает себе на жизнь столь сомнительными способами?
Я на краю. И за себя не ручаюсь.
Он, как дикий зверь, живет на болоте с тех пор, как отслужил в армии. Говорят, будто он тронулся умом…
Каким ветром студента, изучавшего биологию и историю искусств, занесло в армию? И почему он затем ушел со службы? Что же случилось? Какие события превратили его в сурового отшельника, мрачного нелюдима?
Все еще пытаясь найти ответы на эти вопросы, Серена сунула книгу в коробку и снова затолкала картонный ящик под кровать. Затем присела на край постели и какое-то время размышляла, скользя взглядом по стенам комнаты в попытке разгадать загадку Лаки Дюсе.
Постепенно до нее дошло, как тихо вокруг. Когда же она это полностью осознала, тишина показалась ей абсолютной. Ночь, поначалу переполненная самыми разнообразными звуками, неожиданно погрузилась в безмолвие. Было в этом нечто жуткое.
Неожиданно Серена ощутила всю свою уязвимость. Попытайся кто-нибудь забраться в дом, входная дверь вряд ли станет для злоумышленника серьезным препятствием. Ей показалось, будто она услышала на галерее чьи-то шаги, однако звук был коротким и больше не повторился. И Серена подумала, что ошиблась. Страх, не отпускавший ее с самой первой минуты, вернулся с новой силой, обрушившись на нее со скоростью цунами. Нет, этой ночью опасность представляют не только ползучие гады, змеи и аллигаторы. Перед мысленным взором Серены возникли лица тех, с кем минувшим вечером Лаки схлестнулся в баре «Москито Мутон». Ей тотчас вспомнились лица этих людей, их угрозы.
Серена поспешно задула керосиновую лампу на прикроватном столике. Комната моментально погрузилась в темноту. Схватив массивный бронзовый подсвечник, она на цыпочках приблизилась к фасадной стене. У Лаки могут быть и другие враги, в этом нет никаких сомнений. Но в любом случае неважно, кто сейчас собрался свести с ним счеты. Лично она не горит желанием стать случайной жертвой чужих разборок.
Серена прижалась спиной к стене возле окна и напрягла слух. Ничего… Лишь какой-то непонятный короткий звук. Сжимая подсвечник побелевшими от напряжения пальцами, Серена крадучись приблизилась к двери.
Неожиданно чья-то сильная рука схватила ее сзади за горло.
Она даже не успела сделать вдох, как ее стремительно развернули и прижали к стене. Все та же рука зажала ей рот, и ее придавило крепкое и сильное мужское тело. Пальцы Серены разжались, и ее импровизированное оружие с грохотом упало на пол.
– Ты собралась оставить пару вмятин в моей голове, красотка?
Услышав знакомый голос, Серена обмякла и поползла спиной вниз по стене. Напряжение отпустило ее, сменившись дрожью испуга, вернее, ее остаточными явлениями. Лаки.
Он убрал руку от ее рта и насмешливо посмотрел на нее. Однако стоило Серене наброситься на него с кулаками, как улыбки его как не бывало.
– Мерзавец! Да как ты посмел?!
Лаки проворно схватил ее за руки, удерживая на расстоянии.
– Эй, успокойтесь!
– Я не успокоюсь! – взвизгнула Серена, пытаясь пнуть его в лодыжку, однако ее противник ловко увернулся, что разозлило ее еще больше. – Если бы вы только знали, как напугали меня, то… черт вас побери! – вскрикнула она, чувствуя, как по щекам заструились слезы, и еще несколько раз попыталась пнуть его в ногу. Наконец ей удалось, и она с радостью отметила, что ее противник взревел от боли. – Да вы понятия не имеете!..
В следующее мгновение силы оставили ее. Страх, неприятные воспоминания, стычка с Гиффордом, усталость, тщетность попыток ударить Лаки – все это как будто курьерским поездом врезалось в нее, сокрушая и давя. Она оставила попытки ударить Лаки. Его хватка ослабла, и Серена высвободила руки. Затем повернулась к двери и зарылась лицом в ладонях. Последний кирпичик стены ее самообладания раскрошился и рухнул.
Господи, что она здесь забыла? К чему ей ненужные волнения и страхи? У нее не было ни малейшего желания распутывать клубок семейных неурядиц. Пусть ими занимается кто-то другой… Она отказывается иметь с ними дело. Да еще… с таким человеком, как Лаки Дюсе.
Из глаз вопреки ее воле потекли слезы. Сил остановить их у нее не нашлось, и они крупными горошинами катились по щекам.
Лаки смотрел на нее, и на его лице застыло выражение, близкое к ужасу. Женские слезы неизменно приводили его в панику. Он мог поцеловать ее, мог с ледяным спокойствием наблюдать, как она злится, но слезы… Господи! Это ведь настоящие, а не притворные слезы, и она точно не хочет, чтобы он их видел. Она стояла к нему спиной. Плечи ее были напряжены. Было видно, что она тщетно пытается сдержать плач. Чувствуя свою полную беспомощность, Лаки уперся сжатыми кулаками себе в бока. Перед его мысленным взором вновь предстал ее образ – Серена Шеридан стоит на причале у лавки Готье. Ему вспомнилось, как кровь отлила от ее лица, стоило ей бросить взгляд на его пирогу. В том взгляде угадывалась некая внутренняя хрупкость, незащищенность. Вот и сейчас она выглядит точно так же. Словно в ее душе что-то хрустнуло, и окружающему миру предстала ее истинная суть.
Вопреки самому себе, Лаки не мог не проникнуться к ней сочувствием. Ибо по собственному опыту знал, что это такое, когда душевные силы оставляют тебя и твой внутренний мир наполняет темнота, словно волна холодных черных чернил. И неважно, сколько раз он говорил себе, что не станет в отношениях с ней заходить за рамки чистой физиологии, не допустит духовной привязанности. Неважно, сколько раз он убеждал себя в том, что она ему безразлична. Он не мог закрывать глаза на такие мучения.
– Послушайте… – сказал Лаки и, приблизившись к Серене, встал прямо у нее за спиной и положил ей на плечо руку. Когда же Серена дернула плечом, убирать ее не стал. – В чем дело, cherie? Неужели я вас так напугал? Честное слово, я не хотел. Просто я не люблю заходить через переднюю дверь. Знаете, это старая привычка, и она не раз спасала мне жизнь. Она и на этот раз избавила меня от изрядной шишки на голове, – добавил он и мыском ботинка подтолкнул валявшийся на полу подсвечник.
– Не в этом дело, – жалобно прошептала Серена и покачала головой, пытаясь сдержать слезы, которые, несмотря на все усилия, продолжали заливать ее лицо.
Она оставила всякие попытки цепляться за остатки гордости и была готова признать свое поражение. Потому что какой в этом смысл? Не лучше ли честно рассказать ему все? Может, если он выслушает ее, это поможет ей побороть живший в ее душе страх? Нет, конечно, возможно, после ее признания его отношение к ней изменится только к худшему, но какая ей, в принципе, разница? Что она при этом теряет? Кто он такой, чтобы судить ее?
