Евгений Сухов - Зэка укроет тайга
— Вот что… Стреляем только в крайнем случае, исключительно по ногам. Всем понятно?
— Так точно!
— Если все понятно, тогда вперед!
Показывая пример, Сильчин сбежал с глинистого скользкого холма на базальтовый берег речушки. «Побегушник», видно, что-то почувствовав, повернулся назад и, увидев преследователей, сбегающих к берегу, прибавил шаг. Выбравшись на противоположный берег, он тяжело закосолапил в близлежащий распадок, поросший густым кустарником.
Ступив в реку, старший лейтенант ощутил, как вода холодным обручем обхватила голенище сапог, а подошвы провалились в глинистый вязкий грунт. Следующий шаг давался тяжело, будто вызволял ногу из крепкого капкана. Вода залила сапоги, дошла до пояса, но он, вытащив из кобуры пистолет, решительно топал дальше. Немного впереди, усиленно подгребая под себя быструю воду, бежал Абрек.
— Стоять! — крикнул старший лейтенант в спину удалявшемуся «побегушнику».
Неровно шелохнулись кусты, и темная листва плотно сомкнулась за сгорбленной фигурой с карабином за плечами.
Солдаты, сжимая автоматы, не отставали. Течение на отмели ослабло, и старший лейтенант, высоко поднимая ноги, выскочил на берег. Пес, сдерживаемый длиной поводка, оказался на берегу немного раньше Сильчина.
— Вперед! Он где-то здесь, осторожнее! Может пальнуть.
Пригнувшись, старлей бросился в кусты, куда минуту назад вошел беглец, — почувствовал, как острые колючие шипы лезвиями полоснули по щекам, и побежал в глубину леса, сомкнувшего перед ним густые еловые ветки. Пригнувшись, Сильчин юркнул под лапник, пробежал к заросшей орешником пади и тотчас увидел слева от себя карабин, направленный точно ему в лицо. Павел смотрел на ствол, крохотную мушку, отчего-то показавшуюся невероятно огромной, закрывшей чуть ли не половину леса, и, прежде чем прозвучал выстрел, юркнул за могучую ель.
— Стоять!! — заорал он и, выскочив из-за дерева, трижды выстрелил: — Убью, сука!
— Все! Все, начальник! — прокричал «побегушник», поднимая руки. — Только не стреляй.
— Бросай карабин в сторону!
— Бросаю, начальник, — отшвырнул далеко в сторону карабин беглец.
Совсем рядом, сдерживаемая ошейником, впивающимся в горло, захрипела овчарка, готовая вгрызться крепкими клыками в глотку преследуемого.
— Абрек, место! — прикрикнул сержант, пытаясь успокоить пса.
Глубокая лесная тишина, какая нередко случается в преддверии выстрела, вдруг наполнилась многими звуками: встревоженно в вышине гаркнул беркут, разбуженно протрубил лось, а вдали, видно, на самой вершине сопки, мерно и назойливо закуковала кукушка.
Самое страшное осталось позади. Можно расслабиться. Намеренно неторопливо лейтенант сунул пистолет в кобуру, а потом сказал сержанту:
— Успокой собаку. Охрипнет… Дисциплине важно учить.
Концом кожаного ремня сержант крепко стукнул пса по спине, и тот, обиженно пискнув, умолк.
— Значит, в бега решил пойти, Аркаша. Кукушку захотелось послушать, — произнес старлей, зло усмехнувшись, и вплотную подошел к «побегушнику». — Чего же ты молчишь? Разговаривать не хочешь? А может, погоны мои презираешь? Почему бежал?
— А ты бы посидел с мое, начальник, тогда бы и понял, — усмехнулся беглый.
— Остряк, значит, — скривился старший лейтенант и коротким резким ударом в челюсть опрокинул «побегушника» на землю. Осмотрев разбитые костяшки пальцев, неодобрительно закачал головой — теперь долго не заживет, климат здесь хреновый. — Я бы на твоем месте не острил и зубы поберег. Они тебе еще пригодятся, когда хозяйскую пайку будешь хавать. Наденьте на него браслеты, пускай пока ласточкой отдохнет. А то набегался, полежать ему нужно.
Подскочившие солдаты умело стянули за спиной руки наручниками, а потом подтянули ноги к спине.
— Мать твою!.. — глухо завыл от боли Аркадий.
— Еще одно слово, и я тебе последние зубы выбью, — серьезно пообещал Сильчин. Открыв пачку сигарет, он дружески обратился к солдатам: — Закуривайте, служивые, теперь можно немного и передохнуть.
Докурив сигарету, старлей вытащил из кармана «Мотороллу» и, включив ее, проговорил:
— Я Седьмой, вызываю Юрьевск. Прием.
— Юрьевск на связи, что там у вас? — через треск прозвучал голос начальника колонии. — «Побегушников» нашли? Прием.
— Одного, — посмотрел старший лейтенант на заключенного, лежащего в позе «ласточки». — Смирно лежит. Прием.
— А остальные?
— Будем искать дальше.
— Где вы находитесь?
— В семьдесят первом квадрате, в излучине Лемзы.
— Да, знаю. Будем у вас приблизительно часа через полтора. Как поняли?
— Поняли прекрасно, ждем.
— Все! Конец связи!
— Однако честь для тебя какая, Аркаша, сам барин решил на тебя посмотреть. Подняли его! — распорядился старший лейтенант. — Отнесем к реке, там сподручнее говорить. Да и начальство надо встретить.
Положив рацию на заднее сиденье автомобиля, полковник произнес:
— Одного «побегушника» взяли… Едем, подполковник. Что-то мне не терпится поговорить с ним.
— Куда ехать-то? — удивленно осмотрелся по сторонам Покровский. — Тут лес один.
— Дорогу мы отыщем, — выехал Павел на едва различимую тропу. — В действительности их у нас не меньше, чем где-нибудь в городе. Вот сейчас мы в тот просвет зарулим, — показал он вперед, где действительно поредевший лес просматривался узкой полоской синего неба, — а там будет небольшая речушка Неведа. А дальше вверх по течению, по галечнику, как по мостовой, а оттуда уже и до Лемзы рукой подать. А по ней можно ехать, как «вдоль по Питерской»! Не веришь, подполковник? Сейчас сам увидишь. — И, глянув на соседнюю сопку, вдруг блеснувшую сполохами вулканического разряда, произнес: — Эко, как оно разыгралось! Того и гляди, брызнет.
Проехали с час. Далее была река, и мелкий галечник хрустел под твердыми шинами, энергично постукивая в днище автомобиля.
— А вот и они, — удовлетворенно протянул Евдокимов, заметив вдали группу солдат. — Что ж, сейчас побеседуем.
Аркадий Денисов с завязанными за спиной руками сидел на берегу и смотрел на сопки, заросшие густым ельником. Полковник молодцевато спрыгнул в гравий и с веселой улыбкой подошел к «побегушнику».
— Ах, вот ты какой… Красивый! Ну, ты и переполошил нас, Аркаша. Тебя, кажется, так кличут… Поднимите его! — распорядился он.
Солдаты подхватили беглеца под руки, поставили на ноги.
— Где твои приятели? — строго спросил Евдокимов.
— Я не знаю… — глухо проговорил Денисов. — Мы разделились.
— Не поладили, что ли? Колись давай!
— Вроде того.
— Да, конечно… И у тебя даже представления нет о том, где они могут быть. Я правильно тебя понял?
— В последнее время мы были не особенно дружны.
— Ха — ха! Ты меня хочешь повеселить? Вы из одного поселка, вместе проходили по одному делу, а потом выясняется, что были не очень дружны?
— Так бывает… Слишком много времени провели вместе.
— Кто убил старателей?
— Это не я, — твердо ответил Аркаша.
— А почему тогда у тебя ствол в руке был?
— Ствол был общий, я его просто забрал.
— А кто же тогда стрелял?
— Николай… Он у нас за старшего.
— Вот что, Аркаша, у меня нет времени, чтобы с тобой байки тут травить. При тебе ствол, из которого убиты три человека. Да и сам ты — «побегушник», а значит, куда ни глянь, вне закона. — Расстегнув кобуру, полковник вытащил пистолет и ткнул ствол в лоб Денисову. — Чувствуешь пороховую вонь? Даю тебе ровно минуту, чтобы ты вспомнил. Если у тебя туговато с памятью, я тебя просто завалю. Меня любой суд оправдает. Отойдите все, — сурово посмотрел он на старшего лейтенанта, — а то обмундирование мозгами заляпаете, а оно казенное, беречь нужно!
— Полковник, это еще что за представление? Отставить! — вмешался Покровский.
— Представление… Ха! Оно и есть представление. Верно сказано! Давно у меня такого не было. Есть возможность позабавиться. Подполковник, вот только не нужно ко мне лезть, это мое шоу! Командовать будешь в Москве, а здесь на Камчатке я хозяин. У нас свои обычаи. Местные! Так с какой стати я буду их нарушать?
— Я вынужден буду отразить ваше поведение в своем рапорте!
— Ха — ха! — весело рассмеялся Евдокимов. — Испугала Маришка ежа голой… Только где же ты найдешь свидетелей, полковник? А потом у нас с тобой совершенно разные задачи. У тебя задача — «телеги» на меня катать, а у меня — «побегушников» ловить.
— Ну, смотри, полковник, — глухо произнес Покровский. — Я свое слово сказал.
Старлей с солдатами сделали вид, что не слушают разговора, и предупредительно отошли на несколько метров, образовав некоторый круг, в центре которого остались стоять полковник Евдокимов и заключенный Аркадий Денисов. Рука полковника, выставленная вперед, смотрелась твердо, совершенно не дрожала, словно он находился на стрельбище. Вот только вместо картонной мишени на этот раз перед ним был беглый.
