Роберт Дугони - Могила моей сестры
– Но ты не могла не соваться.
– А ты бы смог, если бы это была твоя сестра и это ты оставил ее одну?
Дэн сел на кофейный столик лицом к ней. Их колени почти касались.
– Ты не виновата в случившемся, Трейси.
– Мне нужно было знать. Когда больше никто не собирался ничего делать с этим, я решила сделать все сама.
– И поэтому бросила учительство и пошла работать в полицию.
Она кивнула.
– После того как десять лет все свободное время читала стенограммы допросов и охотилась за доказательствами и документами, я как-то вечером села, открыла коробки и поняла, что изучила все записи и допросила всех свидетелей. Я оказалась в тупике. Если тело Сары не найдут, мне дальше некуда двигаться. Это было ужасное чувство. Я чувствовала себя так, будто я снова ее бросила, но, как ты сказал, мир не останавливается, как ты ни горюй. Однажды ты просыпаешься и понимаешь, что нужно жить дальше, потому что… Ну, что остается делать? Я положила коробки в чулан и попыталась жить дальше.
Он коснулся ее колена.
– Сара бы хотела, чтобы ты была счастлива, Трейси.
– Я сама себя дурачила, – сказала она. – Не было дня, чтобы я не думала о ней. Не было дня, чтобы я не пыталась вытащить коробки, думая, что что-то пропустила, что должно быть еще какое-то свидетельство. А потом как-то сижу я за столом, и мой коллега говорит, что нашли могилу. – Она вздохнула. – Знаешь, как долго я ждала, чтобы кто-то мне сказал, что я не просто сумасшедшая, одержимая навязчивой идеей?
– Ты не сумасшедшая, Трейси. Вот одержимая – это может быть.
Она улыбнулась.
– Ты всегда умел меня рассмешить.
– Да, но, к сожалению, у меня не было такого намерения. – Дэн выпрямился и вздохнул. – Не знаю, что тогда произошло, Трейси, не уверен, пока не уверен, но, судя по всему, если ты права в своих догадках и Хауза оболгали, то это устроил не один человек. Это был заговор, и Хаген, Каллоуэй, Кларк и, возможно, даже Финн должны были принимать в нем участие.
– И еще кто-то, кто имел доступ к Сариным сережкам у нас дома, – сказала Трейси. – Я знаю.
* * *На подъездной дорожке стоял внедорожник Роя Каллоуэя рядом с другим автомобилем шерифа, вместе с пожарной машиной и каретой «Скорой помощи». Сирены молчали, и мигалки не пронзали утренних сумерек. И это вызвало в Трейси странное чувство облегчения. Что бы ни случилось, это не так страшно, раз фонари выключены. Или все же что-то страшное? Звонок Каллоуэя разбудил ее утром в начале пятого. Хотя Бен уже три месяца как ушел, Трейси все еще снимала тот дом. Он больше не хранил теплых воспоминаний, как когда-то. Ее родители оставались замкнутыми и молчаливыми. Отец бросил работу в больнице и редко показывался в городе. После исчезновения Сары они больше не справляли Рождество. Отец стал по вечерам пить. Она слышала, как у него заплетается язык, когда звонила, чтобы их проведать, и ощущала запах спиртного в его дыхании, когда заезжала. И больше не чувствовала полного радушия. В комнате присутствовал розовый слон, которого никто не хотел замечать. Их ум больше всего занимало то, что хотелось забыть. Каждого тяготила собственная вина: Трейси винила себя в том, что отпустила Сару домой одну, а родители себя – в том, что уехали на Гавайи вместо того, чтобы быть дома в те роковые выходные. Трейси объясняла все это, говоря себе, что она все равно уже слишком стара, чтобы следить за родительским домом, и этот дом уже не был по-настоящему домом.
Каллоуэй велел ей одеться и ехать к родителям.
– Просто приезжай, – сказал он, когда она попыталась узнать побольше.
Она взбежала по ступенькам, услышав голоса по рации в «Скорой помощи». Медицинский персонал и полицейские столпились на крыльце и в главном фойе. Никто как будто особенно не спешил и не суетился, и она восприняла это как еще один хороший признак. Один из помощников Каллоуэя, увидев ее, постучал в комнату отца, и через мгновение шериф, не отец, раздвинул двери. Помощник что-то сказал ему, и Каллоуэй взглянул на Трейси. Она увидела у него за спиной других, но среди них не было ни отца, ни матери. Когда она зашла, Каллоуэй задвинул за ней двери. Он был бледен и выглядел нездоровым. Потрясенным чем-то.
– В чем дело, Рой? – спросила она. – Что случилось?
Каллоуэй высморкался.
– Он умер, Трейси.
– Что?
– Твой отец умер.
– Отец? – Она даже не думала об отце. Она была уверена, что что-то случилось с матерью. – О чем вы?
Когда она пыталась пройти мимо него, Каллоуэй преградил ей дорогу и взял за плечи.
– Где мой отец? Папа! Папа!
– Трейси, не надо.
Она попыталась высвободиться.
– Я хочу видеть отца.
Каллоуэй вывел ее на крыльцо и, держа за плечи, отвел в сторону.
– Выслушай меня, Трейси. Постой и выслушай меня.
Она продолжала вырываться.
– Он застрелился, Трейси.
Она замерла.
Каллоуэй отпустил ее и отошел. Он посмотрел в сторону и глубоко вздохнул, прежде чем взять себя в руки и снова обратиться к ней.
– Он застрелился, – повторил шериф.
Глава 25
Через неделю после того, как похоронила останки Сары, Трейси сидела на привинченной к столу скамейке в зоне посетителей в тюрьме Уолла-Уолла.
– Давайте поговорим, – сказала она.
Эдмунд Хауз сидел в секторе D Западного комплекса, втором по строгости секторе в тюрьме. Это отражало тяжесть его преступления – убийство первой степени, – а не его поведение во время пребывания здесь. Из своих многолетних звонков Трейси узнала, что Хауз был образцовым заключенным, который держался сам по себе, читал у себя в камере или работал в библиотеке над очередной апелляцией, которых он подал не одну за годы своего заключения.
– Говорить буду я, – сказал Дэн, садясь рядом с ней.
– Не обещай ему ничего.
– Не буду.
– Он попытается заключить сделку.
Дэн сжал ей руку.
– Это ты тоже мне уже говорила. Успокойся. Я бывал в тюрьмах, хотя, признаюсь, те больше напоминали загородные клубы. А эта напоминает аскетичный школьный кафетерий.
Трейси посмотрела на дверь, но не увидела Хауза. Акт судебной экспертизы с места захоронения подтверждал ее предположение, что Хауза посадили по сфабрикованному обвинению, а убийца Сары разгуливает на свободе, но это ничего не даст ей, если она не сможет предъявить доказательства судье, снова вызвать свидетелей, чтобы дали показания под присягой, и подвергнуть их перекрестному допросу.
Единственным способом достичь этого было добиться для Эдмунда Хауза повторного слушания дела как предварительного условия для его пересмотра и нового суда. Без сотрудничества с Эдмундом Хаузом этого было не осуществить. Трейси была ненавистна мысль, что ей нужен Хауз и что ее судьба в любом случае связана с ним. Во время ее двух предыдущих визитов Хауз дурачился и играл на ее тонких эмоциях. Тогда она этого не осознала, но теперь, глядя назад, понимала. Похоже, он держал у себя все карты. Это больше не было препятствием. Если Хауз хочет нового суда с возможностью выйти на свободу, ему придется сотрудничать с ними.
Голоса заключенных и их посетителей, сидевших за другими столами, отдавались громким эхом. Трейси посмотрела на часы, а потом снова на дверь. Она заметила задержавшегося у двери заключенного, который осматривал столы. Его седая коса свисала ниже мускулистых плеч. Трейси попыталась прогнать его из головы. Он не имел ничего общего с Эдмундом Хаузом, но его глаза поймали ее взгляд, и губы раздвинулись в улыбку типа «смотрите-что-притащила-кошка».
– Это же не он, верно? – сказал Дэн, тоже смотревший на дверь.
На суде за густые волосы и горящие глаза газеты сравнивали Эдмунда Хауза с Джеймсом Дином[18]. Лицо идущего к ним человека расширилось от возраста и набранного веса, но перемены в чертах Хауза и длина волос были не самым поразительным, что изменило его внешность. Тем более издали. Мускулы на шее и груди туго натягивали ткань его тюремного одеяния, так что казалось, будто швы вот-вот разойдутся. Хауз проводил здесь время не только за составлением апелляций.
Он остановился у края стола и некоторое время оценивающе рассматривал Трейси.
– Трейси Кроссуайт, – наконец проговорил он, словно смакуя это имя. – Я думал, вы сдались. Сколько прошло? Пятнадцать лет?
– Я не считала.
– А я считал. Чем тут еще заняться?
– Можно подать еще одну апелляцию.
Тюремная информационная сеть, так же как сеть поставки наркотиков и запрещенных стероидов, была разветвленной и изощренной. Трейси следовало знать, что Хауз уже знает о найденной могиле Сары.
– Я планирую это.
– Да? На каком основании на этот раз?
– Неэффективная поддержка адвоката.
