Чернильно-Черное Сердце (ЛП) - Роулинг Джоан Кэтлин

Чисто для того, чтобы оправдать необходимость постоять еще несколько минут, и решив не курить, он достал из кармана мобильный, взглянул на него и, к своему небольшому удивлению, увидел сообщение от Робин.

Есть хорошие новости. Позвони мне, когда сможешь.

Он не мог бы объяснить почему, но ему показалось, что он сможет идти более комфортно, если будет одновременно разговаривать с Робин, поэтому он нажал ее номер, затем оттолкнулся от дружелюбной стены и начал хромать по Чаринг-Кросс-роуд, прижимая телефон к уху.

— Привет, — сказала она, ответив на втором гудке.

— Какие хорошие новости? — спросил он, стараясь не скрипеть зубами.

— Я идентифицировала Папервайт.

— Что? — сказал Страйк, и на несколько шагов боль в его ноге, казалось, действительно уменьшилась. — Как?

Робин объяснила, и Страйк заставил себя сосредоточиться, а когда она закончила говорить, он сказал с таким энтузиазмом, на какой только был способен при такой боли:

— Чистое, блядь, великолепие, Эллакотт.

— Спасибо, — сказала она, и он не заметил, как ровно она говорила, потому что сосредоточился на том, чтобы не дышать слишком тяжело.

— Мы могли бы послать Барклая поговорить с ней, — сказал Страйк. — Это его район, Глазго.

— Да, я тоже так подумала, — сказала Робин, которая, как и ее партнер, изо всех сил старалась звучать естественно. — Эээ… только что произошло кое-что еще.

— Прости? — сказал Страйк, потому что мимо прогрохотал двухэтажный автобус.

— Только что произошло кое-что еще, — громко повторила Робин. — Мне только что позвонили, перенаправлено из офиса. Это был кто-то, кто сказал, что собирается убить меня.

— Что?

Страйк приткнулся к краю тротуара, подальше от транспорта и прохожих, и стоял неподвижно, приложив палец к свободному уху, прислушиваясь.

— Он шептал. Я думаю, это был мужчина, но не могу быть уверенным на сто процентов. Он сказал: “Я собираюсь убить тебя”, и повесил трубку.

— Хорошо, — сказал Страйк, и военные коллеги узнали бы его императивный тон, не терпящий возражений. Собирайся. Теббе нужно вернуться в отель Z.

— Нет, — сказала Робин, которая теперь вышагивала по своей маленькой гостиной, что помогало ей успокоиться. — Мне здесь лучше. Сигнализация включена, дверь двойная…

— Халвенинг знает, где ты, блядь, живешь! — яростно сказал Страйк. Какого хрена она не могла просто сделать то, что ей сказали?

— И если они сейчас на улице, — сказала Робин, которая сопротивлялась желанию выглянуть через занавески, — то самое глупое, что я могу сделать, это выйти сама.

— Нет, если тебя ждет такси, — возразил ей Страйк. — Скажи им, что тебе нужен водитель-мужчина. Попроси его подняться наверх, чтобы помочь тебе с сумками, скажи, что заплатишь наличными чаевые за его помощь и возьми с собой сигнализацию на случай, если кто-нибудь бросится на тебя.

— Кто бы это ни был, они просто пытались напугать…

— Они чертовы террористы — все, что они делают, должно напугать людей до смерти!

— Знаешь что? — Робин сказала, ее голос повысился, — Мне не нужно, чтобы ты кричал на меня прямо сейчас, хорошо?.

Теперь он услышал ее панику, и с усилием, подобным тому, которое заставило его подняться на последнем сломанном эскалаторе, подавил глубоко укоренившийся инстинкт выкрикивать приказы перед лицом опасности.

— Извини. Ладно, если ты не хочешь возвращаться в город, я приеду к тебе.

Подниматься на три лестничных пролета, чтобы собрать сумку, потом спускаться обратно и ехать в Уолтемстоу было последним, что он хотел сделать, но звук взрыва внешнего офиса был еще свеж в его памяти.

— Ты просто пытаешься заставить меня…

— Я не пытаюсь тебя в чем-то уличить, — жестко сказал Страйк, который теперь снова отправился в путь, хромая сильнее, чем когда-либо. — Я серьезно отношусь к возможности того, что один из этих ублюдков все еще на свободе и надеется уничтожить еще одну непокорную женщину, прежде чем вся организация пойдет коту под хвост.

— Страйк…

— Не надо, черт возьми, — прорычал он, потому что его дрожащая нога подкосилась. Он зашатался, сумел устоять на ногах и захромал дальше.

— Что случилось?

— Ничего.

— Это твоя нога, — сказала Робин, слыша его неровное дыхание.

— Все в порядке, — ответил Страйк, холодный пот выступил на его лице, груди и спине. Он старался не обращать внимания на волны тошноты, грозившие охватить его.

— Страйк…

— Я увижу тебя через…

— Не увидишь, — сказала она с поражением в голосе. — Я… Ладно, я вернусь в отель. Я сейчас же вызову такси.

— Правда?

Это прозвучало более агрессивно, чем он хотел, но его культя теперь так сильно тряслась каждый раз, когда он на нее наступал, что он знал, что ему повезет, если он дойдет до двери офиса на двух ногах.

— Да. Я вызову такси, попрошу помочь мне с сумками — все.

— Хорошо, — сказал Страйк, поворачивая на Денмарк-Стрит, которая была пустынна, если не считать силуэта женщины в дальнем конце. — Позвони мне, как только сядешь в такси.

— Позвоню. Поговорим через некоторое время.

Она отключилась. Поддавшись порыву ругаться под нос каждый раз, когда он наступал на правую ногу, Страйк продолжил свой неуклюжий путь к двери своей квартиры.

Только когда он оказался в десяти ярдах от нее, он узнал Мэдлин.

Глава 94

И тогда я повалил тебя на землю,

И проткнул тебя дважды и еще дважды,

Потому что ты посмел снять свою корону,

И быть мужчиной, как другие мужчины.

Мэри Элизабет Кольридж

Смертельная схватка

— Ты пьян? — позвала она, когда он протянул руку и уперся в стену ближайшего магазина.

— Нет, — ответил он.

Когда она неуверенно подошла к нему, он сразу понял, что о ней нельзя сказать то же самое. Она выглядела худее, чем в последний раз, когда он ее видел, а ее высокие серебристые каблуки и короткое платье цвета металлик наводили на мысль, что она пришла прямо с вечеринки или, возможно, с презентации какой-нибудь книги, альбома или косметического средства: по крайней мере, с такого места, где людей видят, фотографируют и уверяют, что они важны.

— Я хочу поговорить с тобой, — сказала она, ее голос был невнятным. — Я хочу, блядь, поговорить с тобой.

Страйку было так больно, его охватила такая тревога и злость после разговора с Робин, что он не чувствовал ничего, кроме желания, чтобы эта сцена поскорее закончилась.

— Я слушаю, — задыхался он.

— Ты чертов ублюдок.

Она слегка покачнулась. Маленькая сумочка, висевшая на цепочке в ее руке, была открыта.

— Хорошо, — сказал Страйк. — Это все?

— Идди нахуй. Пошел ты. Я собиралась — собиралась — написать тебе письмо, но потом подумала, нет, он услышит это лицом к лицу. Прямо в лицо. Ты лживый ублюдок.

Несмотря на все решения, которые он принял во время поездки, Страйк вытащил сигареты из кармана. Если Бог так сильно хотел поиздеваться над ним, то все сделки отменяются.

— Такой хороший парень, да? — усмехнулась она. — Такой гребаный герой.

Он прикурил, долго затягивался сигаретой, потом выдохнул.

— Не помню, чтобы я утверждал, что я такой.

— Да, утверждал. Да, блядь, утверждал. И ты использовал меня… использовал… все это время. Ну, теперь ты получил то, что хотел, не так ли? — прорычала она, ее акцент Ист-Энда внезапно стал очень отчетливым.

— Все, чего я хочу, — сказал Страйк, закуривая, глядя на нее сверху вниз, — это лечь в постель и остаться…

— Ты — гребаный — ублюдок!

Она изо всех сил ударила его кулаком в грудь. Он отступил назад, она чуть не потеряла равновесие, и, когда она зашаталась на каблуках, помада выскользнула из открытой сумки и укатилась.

Страйк попытался пройти мимо нее, но она схватила его за рукав и, держась обеими руками, сказала,

— Ты использовал меня, и я знаю, почему…

С чувством дежа вю Страйк попытался оторвать ее от своей руки; его зажженная сигарета упала на землю.